Поскольку я живу (СИ) - Светлая et Jk (книги регистрация онлайн txt) 📗
- Ну отлично, - отозвался Иван. – Фурса, я допеваю припев – исчезаешь. Тарас – ты уходишь на задний план.
- Да понял уж, - отозвался Комогоров. Влад же ограничился кивком.
- Вайсруб, что там твой кофе?
- Горячий.
- Тогда, может, попробуешь занять свое место с ним или помочь донести?
- Справлюсь! – широко улыбнулся Саша и двинулся на выход из зала, чтобы удалиться свою комнату. – А вот ты, Ваня, страдаешь херней.
- Посмотрим, - усмехнулся Мирош ему вслед. – Ладно, поехали!
И они – «поехали».
Иван стоял у микрофона, с каждым мгновением все сильнее ощущая По?лино присутствие и каждое ее движение за его спиной. И это мучило его тем сильнее, чем более четко вставала перед ним истина: нихрена он без Полины уже не сможет. Она рядом. Он хотел бы застыть в этой секунде, пока она рядом. В этой мелодии, пока та звучит. Но «завтра в обед» Поля будет со своим Штофелем, который у нее в паспорте впечатан основополагающим фактором, на котором зиждется ее жизнь.
Мирош почти не контролировал, как его губы произносят заученный до каждого звука текст. Ни голос, ни дыхание, ни даже артикуляционный аппарат не подводили его, когда он пел. Подводила только выдержка. Держаться он уже не мог. Несло.
Я помню день, когда умирала Линда.
Я помню ночь, когда штурмовали Дубровку.
Я помню навязчиво и беспричинно много.
Я помню всю жизнь блужданием в лабиринте.
Я без пафоса слов – всего лишь бродячий киборг.
Я без средней до – до дури хрипящая глотка.
Я себе запретил искать в соцсетях твои фотки.
Я не властен над курсом моих фанерных улыбок.
Ударные смолкли. Басы исчезли. Тарас постепенно стерся из общей палитры звуков. Иван резко замолчал и махнул рукой, прерывая игру.
- Штофель, это что за «Ти ж мене підманула» сходу?
Рояль тоже резко замолчал. Полина вскинулась, но, сдерживая себя, спросила:
- По темпу или настроению?
- По настроению! Я что? Просил изобразить польку «Бабочку»? Или просто немного ускорить темп?
На По?лином лице едва заметно удивленно двинулись брови. Она промолчала и опустила взгляд на клавиши. Начала свою партию, вернувшись к предыдущей инструментовке, но чуть быстрее, как и просил Иван. Несколько секунд он слушал воспроизводимое. Потом удовлетворенно кивнул и, перебивая ее, брякнул:
- Терпимо. Давай сначала. Когда я замолчу, а ребята уйдут на задний план, плавно переходи на этот темп. Чтобы не резко. Сможешь?
- Да, - отозвалась Полина.
- Отлично.
Мирош снова отвернулся к микрофону, надел наушники и махнул музыкантам, чтобы начинали. Мелодия неспешно полилась по залу, а он, обхватив двумя руками микрофон, пытался справиться с навязчиво зажужжавшей в голове мыслью о том, что через несколько часов она будет паковать чемодан, чтобы ехать к этому своему… в семью, черт дери.
Я видел Землю еще до ухода из Рая.
Я ступал по трупам – меня научили не нюхать.
Я хотел лишь тебя, но давно ночевал по шлюхам.
Я глаза закрывал – и верил, что исчезаю.
- Зорина, я же просил плавно!
- Интересно, а как было? – негромко усмехнулась Полька.
- Как у дровосека. Топором рубанула – и перерубила к хренам.
В это мгновение время остановилось.
В висках резко застучало, и Полина захватила ртом глоток воздуха. Ей бы того Вайсрубовского кофейку… Мирошу на голову.
Дурочка, рыдавшая у лодки за камышами в Затоке, могла проглотить любой «бзик» щеголявшего участиями в фестах фронтмена восходящей группы. Солистка Национальной филармонии не могла смириться с глупыми «наездами».
В конце концов, всего, что имеет, она добилась сама, потому что достойна, а не потому что когда-то в самом начале ее поддерживал Стас.
Мирошу ли не знать! Впрочем, похоже, он и не знал ни черта. Никогда не знал, потому что просто провел с ней лето. А для нее это было всей ее жизнью.
Полина чертыхнулась в космос. Опустила глаза к клавишам, и руки ее, тонкие, нервные пальцы порывисто и отчаянно выдали главную тему Григовского «Горного короля». Сначала потихоньку, а потом уверенно, размашисто и одновременно с этим – с потрясающей точностью и глубиной звука, отточенными движениями фаланг и суставов, касаниями – уверенными и вместе с тем неуловимыми.
Этим бы и закончилось, если бы не Тарас. Тот неожиданно оживился и, мастерски скомпилировав мелодию, выдал заключительные пассажи темы самым патетическим образом – с надрывом, который не звучал в По?лином фрагменте, но сейчас пришелся кстати и заглушил жуткий рой мыслей в ее голове. Всей этой творившейся на глазах остальных музыкантов фантасмагории вторил послушный Полькиным пальцам рояль. А она сама понимала, что едва поднимет голову, увидит Ванькин взгляд, устремленный на нее – или мимо нее. И мысленно благодарила Комогорова за его нежданную поддержку.
Но мелодия завершилась. И когда смолкла последняя нота, от микрофона раздались хлопки.
- Класс! – с насмешкой в голосе констатировал Тарас.
Полина все же оторвала глаза от клавиш, чтобы посмотреть на Ивана. Неожиданно увидеть, как отросли его волосы – и он стал похож на себя… тогда, давно, когда пришел к ней посреди ночи. Заметить закатанные рукава рубашки, отчего были видны новые татуировки на руках, и их она не знала, кто-то другой накладывал на них мазь и повязку на ночь. И отвести взгляд, разглядывая собственные пальцы, до боли сжатые в кулаки.
- Класс, - мрачно повторил Иван. – Дрессировка симфонической музыкой прошла успешно! А теперь все то же самое, но в «Линде» можно? Штофель!
- А формулировки подбирать можно?
- Можно. Да-вай, по-жа-луй-ста, сна-ча-ла. Так подойдет?
- Ты сам помнишь, где начало?
- Помню. Мы играем? Нет?
- Да!
- Ок! Погнали.
Иван вернул на место наушники и махнул рукой, всем видом демонстрируя, что готов работать. И он работал, честно. Пытался работать. Держаться, унять колотящееся сердце. Каждую секунду понимая, что делает, и не в силах остановиться. Своим сопротивлением она заводила его еще сильнее. Как раньше. Как раньше. Как раньше, черт подери!
Когда-то он сказал ей в шутку, что однажды они обязательно поубивают друг друга. Неужели был прав? Неужели глупость, оброненная влюбленным мальчишкой, – пророчество? Они ведь, верно, убивали друг друга. Тогда и сейчас. Вот только в одном он все же ошибался. Полина смогла жить, у нее получилось. Не с ним – у нее получилось, а он без нее – никак.
Единственное, что вышло у него – обещанное ей «навсегда». У Мироша это оказалось навсегда.
Он слушал музыку, которую делали ребята, видел, как в соседнем помещении за стеклом кивает головой Вайсруб, периодически прикладываясь к кофе. Замечал вокруг себя слишком много того, что ему даром не надо, в то время как самое нужное – зло шпарит на рояле за его спиной. Какого хрена чертов микрофон так далеко стоит!
Я забыл про боль – она меня утомила.
Я забыл, что пил – хоть вчера, хоть на прошлой неделе.
Я забыл, где живу – я до черта привык к отелям.
Но я помню, как ты напоследок меня любила.
- Полина! Драматизма убавь! Это не увертюра к «Манфреду»!
- Да неужели! – с самым серьезным выражением лица поинтересовалась она и доиграла начатое. Принципиально. И лишь потом ядовито поинтересовалась: – Ты где про «Манфреда»-то слышал?
- А я поэзию люблю – забыла? Прочитал – пришлось слушать!
- Мирош! – донесся до них голос Фурсова. Мрачный, как весь этот день. – Тебе б самому градус накала страстей сбавить, а?
Басист стоял с сердитыми, перепуганными глазами неподалеку от барабанной установки Кормилина, так же с тревогой наблюдавшего за потасовкой. И весь его вид говорил о том, что нервы уже на пределе.
