Милый, единственный, инопланетный (СИ) - Монакова Юлия (книги полностью .TXT) 📗
— Мне с тобой очень хорошо.
Мариша некоторое время молчит, словно обдумывая мои слова.
— А хочешь, вечером опять увидимся? — спрашивает она.
— Хочу, — отвечаю я.
— Ты пойдёшь со мной в театр?
Вопрос на некоторое время ставит меня в тупик. С театром, как и со всеми остальными общественными местами, у меня сложные отношения. Мама пыталась приобщить меня к походам на спектакли в детстве, но в лучшем случае я испытывал там жуткую скуку, а в худшем — дискомфорт, тревожность и агрессию.
Мне сложно понять сюжет спектакля, намного сложнее, чем, к примеру, сюжет фильма или книги. По достоинству оценить игру актёров мне тоже не дано, я воспринимаю только буквальное — то, что они говорят, не различая мимику и не угадывая эмоционального контекста сцены. Я легко запоминаю имена действующих лиц в спектакле, но если артист в процессе сменит одежду — мне не понятно, что это один и тот же персонаж.
К тому же, мне просто некомфортно в подобных местах. Чтобы не выделяться из общей массы и не привлекать внимания, приходится притворяться и изображать эмоции, которых я на самом деле не испытываю. Смеяться, когда зрители в зале хохочут. Хлопать в ладоши, когда они начинают аплодировать. Наверное, всё это роднит меня с артистами на сцене — те люди тоже всего лишь изображают положенные эмоции. Только для них это профессия, а для меня — средство выживания в толпе.
Видимо, моё молчание слишком затягивается, потому что Мариша прикасается к моей руке, а я борюсь с желанием её отдёрнуть…
— Пожалуйста, Илья, — говорит она. — Мне будет очень приятно, если ты составишь мне компанию. А потом… после театра можем зайти в кафе, съесть что-нибудь вкусненькое… Выпить не предлагаю, — добавляет она, — мне завтра рано вставать на работу. Ну так что?
— Хорошо, — я несколько раз киваю, хотя не уверен, что поступаю правильно. — Я пойду с тобой в театр. Пойду.
41
ПРОШЛОЕ
Лиза, декабрь 1994
Вторая школьная четверть пролетела как один миг, Лиза и оглянуться не успела. Ноябрь, декабрь… В магазинах уже вовсю продавались ёлочные игрушки, мишура, электрические гирлянды и хлопушки с бенгальскими огнями, а народ с бешеной энергией кинулся закупаться для самого главного застолья в году консервированным горошком и кукурузой, селёдкой и крабовыми палочками, колбасой, сгущёнкой, а также коробками шоколадных конфет и шампанским.
Лизу не трогала царящая вокруг предновогодняя суета. Она жила все эти недели как по инерции. Заставляла себя вставать по утрам, борясь с тошнотой и слабостью, собиралась в школу, там на уроках ради приличия делала вид, что слушает учителей, на подсказках и списываниях медленно подгребала к концу года и зарабатывала себе четвертные тройки. Многие учителя расстроенно качали головами: девочка съехала, непонятно о чём и думает в выпускном классе, но Лиза плевать хотела на их нотации.
С Тимкой они так и не помирились, да Лизе было и не до этого. С Тошиным она тоже не перекинулась за всё время даже словечком. Однажды во время урока английского Лиза поймала на себе странный, внимательно-изучающий взгляд Олега, но ей было всё равно. Эмоции и переживания словно притупились, ею овладели сонливость, вялость и равнодушие.
Разумеется, Лиза догадывалась, с чем связаны её слабость и общее недомогание. Но у неё совершенно не осталось сил волноваться и переживать по этому поводу, хотя она и понимала — нужно что-то с этим делать, и как можно скорее. Вот только она не представляла, с чего начать… В ней по-прежнему теплилась слабенькая, робкая надежда, что, возможно, всё ещё не так страшно. Что она себя просто накрутила, а на самом деле, несмотря на задержку, никакая это не беременность, просто сбой в организме на нервной почве. Так что сначала нужно было получить подтверждение своим догадкам.
Идти в поликлинику и сдавать кровь с мочой на анализ? Ну нет, это точно не вариант… Лиза припомнила, что в некоторых газетах размещались объявления о частных клиниках, где анонимно можно было сдать анализы на что угодно, от беременности до ВИЧ. Она выписала себе несколько адресов и решила съездить туда на каникулах. Были ещё какие-то суперновые, крутые заграничные тесты на беременность: даже кровь не требовалось сдавать, достаточно было просто пописать на бумажную полоску. Всё это стоило недёшево, а у Лизы совершенно не было лишних денег. Если всё-таки окажется, что она беременна, то перед ней закономерно встанет другой вопрос — где взять денег на аборт? Лизе абсолютно не к кому было обратиться с такой деликатной просьбой. Не к Тимке же… Вот разве что к сестре. Она старше, опытнее, она дожна понять её как женщина — женщину…
Лариска, к слову, и так в последние дни посматривала на Лизу подозрительно. Однажды, словно мимоходом, попросила у младшей сестры прокладку, а затем невинно заметила:
— Странно, раньше у тебя месячные всегда начинались перед моими. А сейчас упаковка совсем целая…
Лиза ничего не ответила, её знобило. Она натянула пижаму, улеглась в постель, накрылась одеялом с головой и свернулась клубочком.
— Да что с тобой, доча? — переживала и мама. — Новый год скоро… Твой любимый праздник, а ты совсем у меня без настроения. Болит что-нибудь? Или влюбилась?
— Не болит, — глухо отвечала Лиза. — И не влюбилась.
Встречать Новый год они должны были в узком семейном кругу — родители, Лиза и Лариска со своим новым парнем.
Лиза плохо его знала, но за те пару раз, что им довелось мельком увидеться, он ей совершенно не понравился. Звали его Гена, он учился в ПТУ и был моложе Лариски на четыре года. Сестра страшно комплексовала по этому поводу и велела даже не заикаться в Генином присутствии о её реальном возрасте. “Пусть думает, что мы с ним ровесники!” — предупредила она родных. Был Гена татуирован и бритоголов, носил маскирующую кожаную кепку, будто навечно прилипшую к его голове.
Расселись за столом в десять часов вечера, чтобы до полуночи традиционно обожраться до икоты. На экране телевизора вовсю пели и плясали звёзды отечественной эстрады. Лиза сидела ровно, точно жердь проглотила, и старалась не смотреть в сторону нарезанной сырокопчёной колбасы, на обжаренные в масле толстые куски батона, смазанные майонезом с чесноком и увенчанные жирными пахучими шпротами, на отвратительно застывший свиной холодец. Обилие застольных запахов вызывало у неё тошноту, и Лиза тщетно пыталась справиться с этим, подавляя рвотные позывы. Зато Гена не жаловался на аппетит и уминал так, что за ушами трещало — Лариска с мамой не успевали умиляться и подкладывать ему всё новые и новые кушанья.
Когда Лизе стало совсем невмоготу, под предлогом отлучиться в туалет она незаметно выскользнула на балкон. Сгребла ладошками с перил белый рассыпчатый снег, отёрла им пылающее лицо, а затем засунула горсть снега в рот и жадно проглотила.
Скрипнула дверь.
— Не помешаю?..
На балконе материализовался Гена с сигаретами.
— Покурить хотел, — объяснил он своё появление.
— Вообще-то, как раз помешаете, — мрачно отозвалась Лиза. — Я вышла подышать свежим воздухом, а вы будете на меня дымить.
— Да не бухти, я же в сторонку… — осклабился он.
Лиза промолчала. Гена чиркнул спичкой о коробок, со вкусом затянулся. Некоторое время они оба молчали, но Лиза отметила боковым зрением, что парень сестры нет-нет да поглядывает на неё. Поглядывает с интересом. И этот явный мужской интерес ей совсем не понравился.
42
Наконец, не выдержав назойливого внимания, Лиза первой бросилась в атаку.
— Ну и чего вы уставились? — спросила она грубо.
— Симпатичная девчонка, что — уже и посмотреть нельзя? — Гена пьяно рассмеялся и выдохнул дым ей в лицо, обдав, помимо этого, запахом чеснока и селёдки с луком. Лизу чуть не вырвало, и она решительно собралась вернуться в квартиру. Но для этого ей пришлось бы протискиваться мимо Гены, прижавшись к нему почти вплотную…
