История любви одного парня (ЛП) - Лорен Кристина (книги регистрация онлайн txt) 📗
– Вообще– то, об этом мне рассказала мама. Я просто пытаюсь узнать его получше, а это
означает – понять, откуда он родом.
Хейли видит мое лицемерное поведение насквозь
– Конечно, конечно, именно это я и имела ввиду. А он поделился той частью, где они
близки к принятию однополого брака? Или что они признают, насколько жестокой и ужасной
ошибкой была конверсионная терапия? – спрашивает она вперемешку с сарказмом. – Он не
осознает по волшебству, что ты нравишься ему больше чем Бог, или Иисус, или Джозеф Смит.
Это плохая идея.
Ее слова ударяют чем– то уязвимым по моей груди. Я срываюсь, вырываю телефон из ее
рук.
– Дура.
***
Дом Себастиана не менее устрашающий во второй раз. Снаружи можно рассказать все, что
нужно о семье, которая живет внутри: он белый и опрятный, скрупулезно поддерживаемый, но не
чересчур. Он выглядит радушным и безопасным, но и еще как будто я могу облажаться в чем– то,
сломать что– то, оставить отпечатки где– нибудь…возможно, например, на их старшем сыне.
Внедорожник Бразеров стоит внутри открытого гаража, и новенький Lexus припаркован
дальше. Он, должно быть, принадлежит бабушке и дедушке. Я вижу свое отражение в окне с
пассажирской стороны, когда прохожу мимо, и напряжение в моей нервной системе удваивается.
Как я выдержу ужин в самой строго– консервативной семье в Прово, не выставив себя
влюбленным дурачком, каким являюсь?
Возможно, Хейли была права: Это, действительно, плохая идея.
Я подбираюсь перед тем, как нажать на дверной звонок. Он эхом раздается по дому, перед
тем, как внутри слышится голос Себастиана:
– Я открою!
Дрожь волнения толчком заводится в моей груди.
Дверь распахивается, и его вид вытягивает весь кислород, который есть на крыльце. Я не
видел его с занятий, когда все было странно и молчаливо. Он тогда не смотрел на меня, но
определенно смотрит на меня сейчас. Каждый нейрон в моем мозгу, который переживал должен
ли я идти или нет, расплавился в серой материи.
Закрывая за собой дверь, Себастиан выходит на крыльцо. Он в брюках и накрахмаленной
белой рубашке, которая не застегнута у воротничка. Я вижу гладкое горло и ключицы, и намек на
его грудь тоже имеется. Во рту собирается слюна.
Интересно, у него был галстук? Он снял его ради меня?
– Спасибо, что пришел, – произносит он.
Отчаяние берет верх над моим пульсом, и мысль о том, что я сделаю что– то, из– за чего
потеряю все, вонзается болезненным лезвием в мои ребра. Я хочу сразу же заверить его, что
планирую переписать всю свою книгу, но вместо этого выдаю:
– Спасибо за приглашение.
– Хорошо, – говорит он, делая шаг вперед и указывая на дверь.– Ну, это, возможно, будет
скучно. Я просто хочу сразу же предупредить тебя. И прошу прощения, если они начнут говорить
о церковных делах, – он вжимает одну руку в свои волосы, что заставляет меня вспомнить о том,
как это ощущалось тогда на горе. – Это никак не изменить.
– Шутишь? Посмотри на меня. Я обожаю церковные дела.
Он смеется.
– Ну, конечно, – глубоко вдохнув, он приглаживает свои волосы, поправляет рубашку и
тянется к дверной ручке.
Я останавливаю его своей ладонью.
– Это все странно, или только дело во мне?
Я понимаю, что выуживаю какой– то знак того, что он помнит, чем мы занимались, что
ему понравилось это.
Его ответ делает всю мою проклятую неделю:
– Дело не только в тебе, – его взгляд встречается с моим, и затем его лицо пересекает
самая удивительная улыбка, которую я видел. Ни один семейный портрет внутри не был
свидетелем такой, ни на секунду.
Повинуясь импульсу, я выпаливаю:
– Я начал свою книгу заново.
Его глаза расширяются.
– Да?
– Да, – густо сглатываю, давясь своим сердцебиением. – Я не могу прекратить думать
об… этом…но понимаю, что не могу ее сдать, – беспокойство о возможности начать заново книгу
и трепет от его вида кипят одновременно в моем животе. Нервозность облегчает вранье. – Я уже
начал кое– что новое.
Могу сказать, что это то, что он хотел услышать, и он сразу же сияет.
– Это хорошо. Я могу помочь тебе, – он дает себе три секунды, чтобы посмотреть на мои
губы, а потом переводит взгляд на мои глаза. – Готов?
Когда я киваю, он открывает дверь, одаривая меня последним ободряющим взглядом,
перед тем как мы шагаем внутрь.
В доме пахнет свежим хлебом и жареной индейкой, и из– за того, что на улице немного
прохладно, чем внутри, окна покрыты слоем конденсата, затуманивающего стекло. Я следую за
Себастианом мимо небольшой гостиной – Еще раз привет снимку сексуального
семнадцатилетнего Себастиана. Еще раз привет множеству Иисусов. Приветик угнетающей
табличке – до конца коридора к месту, которое открывалось с одной стороны к семейной комнате,
а с другой – на кухню.
Мужчина, я только могу предположить – отец Себастиана, смотрит телевизор.
Он встает, когда замечает нас. Он выше, чем Себастиан, наверное, на пару сантиметров, но
с теми же светло– каштановыми волосам и легкой позой. Не уверен, чего я ожидал – более
устрашающей позы, возможно? – но я не готов к тому, что он протягивает свою руку, чтобы
пожать мою и поражает меня той же подгибающей– колени улыбкой.
– Ты, должно быть, Таннер, – его голубые глаза яркие и мерцают легкой степенью
удовлетворенности. – Много слышал о тебе.
Он…что еще раз?
Бросаю вопросительный взгляд в сторону Себастиана, который демонстративно смотрит в
другую сторону.
– Да, сэр, – отвечаю, быстр поправляя себя. – То есть, епископ Бразер.
Он смеется и кладет ладонь на мое плечо.
– Я – епископ Бразер только в церкви. Зови меня Дэн.
Мой папа никогда бы не одобрил, если бы я называл чьих– то родителей по именам, но я
не собираюсь спорить.
– Хорошо. Спасибо, мистер…Дэн.
Пожилой мужчина спускается по лестнице. Темные завитки волос лежат поверх его ушей,
и, несмотря на строгость его костюма и намечающуюся седину на висках, они делают его моложе,
даже озорным.
– Аарону нужен был ассистент по Лего. Когда он спросил, как я понимаю что делаю, я
ответил, что это из– за моего инженерного образования. Теперь он собирается учиться на
инженера, чтобы бесконечно собирать Лего. Это сработает, полагаю.
Себастиан встает рядом со мной.
– Дедушка, это Таннер. Друг с Семинара.
Он осматривает меня теми же ярко– голубыми глазами.
– Еще один писатель! – восклицает он и протягивает руку для рукопожатия. – Эйб Бразер.
– Приятно познакомиться, сэр, – произношу я. – И только Себастиан писатель. А я ближе
к обезьяне, получившей свободный доступ к клавиатуре.
Дэн и его отец смеются, но Себастиан пристально смотрит на меня, сведя брови вместе.
– Это неправда.
Я бормочу какую– то смешную версию «как скажешь» – потому что – честно говоря – тот
факт, что я могу писать о том, что буквально происходит со мной день ото дня, а потом даю ему
прочитать плохую, идиотскую версию своей книги – по– прежнему унизительно.
На кухне Себастиан представляет меня своей бабушке, Джуди, которая спрашивает, живу
ли я по– соседству. Думаю, это код для «Из какого ты прихода?»
– Он живет в загородном клубе, – объясняет Себастиан, и спрашивает нужно ли чем– то
помочь. Когда они отказывают, он говорит, что мы пойдем, поработаем над моей рукописью.
Паника опрокидывает ведро ледяной воды на мою кожу.
– Хорошо, милый, – говорит его мама. – Ужин будет готов через пятнадцать минут.
Можешь попросить сестер начать умываться?
Кивнув, он уводит меня обратно в конец коридора.
