Долг (ЛП) - Хейл Карина (книги полностью .TXT) 📗

— Господи. Мне очень жаль.

— Ты продолжал твердить это всю ночь, — говорит она. — А потом пил много виски. Я не собиралась тебя останавливать. Тебе необходимо было сделать то, что тебе было нужно. Но мне все же удалось уложить тебя в постель, пока ты не отключился.

Смотрю вниз на свои боксеры и поднимаю бровь.

— Ты раздела меня.

— Было забавно, — сообщает она. И кивает в сторону кухни. — Теперь поторапливайся, пора есть.

— Сейчас буду, — рассеянно говорю ей, направляясь в ванную. Я едва могу смотреть на себя в зеркало. Мне слишком стыдно, я слишком смущен. Часть меня даже не хочет идти туда и смотреть Джессике в глаза.

Но другая часть думает иначе. Часть, которая хочет смотреть ей в лицо, слушать ее голос, быть в свете, которым она освещает мой путь.

Я сажусь за стол, и Рыжик наливает мне чашку кофе. Помимо омлета, который она сделала, остальное - копия нашего первого завтрака.

— Я сделал что-то... неуместное прошлой ночью? — спрашиваю я, рука немного трясётся, когда тянусь за кружкой.

— К сожалению, нет. — Ее глаза блестят. На мгновение я задаюсь вопросом, насколько то, что я вижу, настоящее. Вымученная попытка быть веселой и делать вид, что все в порядке? Но затем понимаю, что в Джессике нет ничего не настоящего. Несмотря на то, что я облажался, она действительно счастлива быть здесь.

Я рад этому.

— Не было необходимости оставаться, — говорю ей.

Она тянется к омлету и водит им по тарелке.

— Я не собиралась оставлять тебя.

— Я в порядке.

Она передает мне тарелку и пристально смотрит.

— Наверное, так и есть. Был когда-то. Но если мы собираемся быть друзьями - друзьями, которые иногда целуются - такие друзья не встают и не уходят друг от друга, когда ситуация становится трудной. Или если у одного из них кризис. Так оно и было, верно? Это что-то типа кризиса? Как твой кошмар?

Мне трудно проглотить кофе. Я киваю.

— Да. Что-то типа такого.

— И ты все ещё не хочешь говорить об этом.

Умоляюще смотрю на неё.

— Ладно, — говорит она, занимаясь яйцами. — Просто чтоб ты не забыл, ты обещал однажды рассказать мне.

Я хмыкаю в знак согласия и на секунду теряюсь в мыслях, наслаждаясь тем, что мы ведём себя как пара.

— Кстати, — произносит она между укусами, — твои татуировки... что они означают? Вот эта на латинском?

Я беспокойно кашляю, делая глоток кофе.

— Nec Aspera Terrent. Это означает много вещей... трудности будут прокляты, трудности не сдерживают нас, сильные не падают, нет страха на земле.

Я не добавляю, что это очень популярный девиз военных во всем мире и, конечно же, в нашем полку.

— А корабль. И вороны?

— Мне нравятся обе эти вещи, — говорю ей. Разумеется, в них больше смысла, но, вероятно, не такого глубокого, как она ожидает.

— Понимаю.

После этого мы едим, и я размышляю над тем, что произошло прошлой ночью, и как мне удалось удержать разум под контролем.

Когда я вернулся домой между кампаниями, у меня было расписание, которого я придерживался, что мало-мальски позволяло мне оставаться в здравом уме. Я ходил в местный бассейн и каждое утро плавал кругами по два часа. И столько же бегал по вечерам. Только тогда я мог спать всю ночь, только тогда мог превратить свою внутреннюю пытку во внешнюю. Передача силы и боли.

Я перестал это делать с тех пор, как переехал в Эдинбург. Собственно, с тех пор, как впервые узнал о Джессике. Она стала моим способом переноса боли, вины и всего остального.

— Какие планы на сегодня? — неожиданно спрашиваю я.

— Завтра у меня будет физиотерапия, — говорит она, выдавливая кетчуп на тарелку. — Так что, по большей части, никаких.

— Если я возьму тебя кое-куда... если смогу организовать кое-что для нас, пойдёшь со мной?

Она кладёт вилку вниз и смотрит на меня.

— О чем именно речь?

Откидываюсь на спинку стула.

— Я когда-то был заядлым пловцом. Плавал каждое утро. И тут подумал о твоей ноге, как трудно тебе двигаться... возможно, это хороший способ почувствовать себя свободной.

— Не могу, — возражает она так, словно съела что-то горькое.

— Почему нет?

— Потому...

— Это поможет твоей ноге. Мышцы получат тренировку без боли, и у тебя не будет веса или давления. На самом деле, не удивлюсь, если твой физиотерапевт тоже предложит тебе водную терапию. Уверен, она так и сделает. А это будет частное занятие. Со мной.

— Я не в подходящей форме для купальника, — тихо говорит она, глядя вниз на свои руки. — Мне придётся снять шину. Мои шрамы...

— У меня тоже шрамы. Пусть они смотрят на нас обоих. Кому, черт возьми, какое дело?

Она вздыхает, сдувая прядь волос с лица.

— Ненавижу то, насколько ты убедителен.

Я улыбаюсь ей, чувствуя, что выиграл очень незначительную битву, но, тем не менее, выиграл.

— Это часть моего обаяния. У меня, знаешь ли, его целая куча.

Джессика смеётся.

— Ты опять за своё.

Я сижу сложа руки, и, хотя множество эмоций и страхов борются за место в моем мозгу, стараюсь сосредоточиться только на одном.

Джессика у меня на кухне: ест, смеётся, солнце светит у неё за спиной.

Я знаю, что сделаю все угодно, чтобы так и оставалось впредь.

Позже в тот же день я вызываю такси, чтобы отвезти нас сначала в аптеку, где я кое-что покупаю, а затем к Джессике, чтобы она могла захватить купальник. Пока жду, быстро гуглю лучшие бассейны в городе, а затем начинаю смотреть машины, которые нуждаюсь в небольшой починке. У меня есть еще один сюрприз для Рыжика, и мне нужна машина, которая не заглохнет, проехав первые пару метров.

Когда Джессика возвращается, она нервничает, неся в руках сумку с белыми ручками. Я держу руку на ее колене, в то время как водитель везет нас в «Королевский бассейн Содружества», в тени горы Артур - скалистой, зеленой вершины, возвышающейся над Эдинбургом.

Комплекс самый большой в этом районе и залит естественным светом. Сейчас середина дня посреди рабочей недели, поэтому народу почти нет. На дорожках есть пару человек, но в бассейне пусто. Идеально.

Мы оба разными путями отправляемся в раздевалки и выходим в бассейн одновременно.

Мои плавки немного тугие - прошло много времени с тех пор, как я надевал их.

Она замечает это, и ее глаза устремляются прямо к моей промежности.

Я вынужден мысленно кричать на свой член, чтобы он сохранял спокойствие, потому что она выглядит абсолютно потрясающе в простом черном слитном купальнике. Я еще не видел ее такой, практически обнаженной, на ее ноге нет ни шины, ни гипса. Ее ноги бледные, худощавые с четко выраженными мышцами, а бедра и попа с изгибами во всех нужных местах.

— Ты пялишься, — сообщает она.

— Как и ты, — указываю я.

Она кивает на мой член.

— Трудно не смотреть. — Прочищает горло. — Не пора ли тебе купить пару побольше?

— Просто следи за собой, — говорю я ей.

— Сам следи за собой.

Ничего не отвечаю на это.

Начинаю идти к бассейну, и, когда она не следует за мной, оглядываюсь на неё.

— Не уверена, куда поставить костыли, — говорит она, осматриваясь вокруг.

Я возвращаюсь к ней и беру их у нее.

— Можешь постоять минутку? — спрашиваю я.

Она кивает и делает это как профессионал, пока я ставлю костыли у стены. И тут я вспоминаю, что она была инструктором по йоге и, вероятно, чертовски хорошим. И тут же думаю, а насколько она гибкая в других направлениях.

«Перестань, идиот, — напоминаю себе. — В этих плавках нет места для ошибки».

Я возвращаюсь к ней, и, прежде чем она успевает что-либо сделать, наклоняюсь и беру ее на руки.

Она игриво визжит, звук отдается эхом по покрытому кафелем пространству, а я несу ее к краю воды, делая все, что в моих силах, чтобы не смотреть вниз на ее ложбинку, достаточно впечатляющую с этого угла, где еще несколько бледных веснушек ведут к скрытым местам.