Цена молчания (СИ) - Еленина Юлия (полная версия книги .txt) 📗
- Зачем? – Ольга даже вздрогнула от последних слов.
- Пресс-конференции, премьера, закрытые показы... Конечно, заставлять ни тебя, ни его никто не будет, но это было бы плюсом к карме фильма. Обязательным пунктом присутствие на подобных мероприятиях я добавляю только в контракты актеров.
Она, конечно, знала обо всех пиарских ходах, но как-то не подумала, что придется во всем этом участвовать. Хотела ли она видеть Островского? Хотела. Но не знала, что может им принести эта встреча. Проще похоронить все, что было, иногда орошая могилу чувств слезами, чем проводить реанимационные действия в борьбе за то, что не удалось сохранить.
Одной любви мало. А Ольга уже поняла, что напоролась именно на это чувство, для которого, казалось, она не создана. И если любовь – это так больно, то она и дальше бы не хотела с ней знакомиться. Тем более когда чувство только одностороннее.
Роман два дня почти не отрывался от ноутбука. Писать, писать и еще раз писать, чтобы забыться в рабочем процессе. Но удавалось это слабо, потому что в каждой строчке, в каждом слове он видел созданный им образ и вспоминал о прототипе этого самого образа.
Когда Островский почти довел себя до психоза, на пороге квартиры снова появился Леха и недовольно заворчал:
- Ты когда новый телефон купишь? Пришлось тащиться к тебе.
- Я работал, – отозвался Роман.
- Такое ощущение, что ты ночами вагоны разгружал, – подняв брови, сказал Леша, рассматривая друга. – Налицо недосып, усталость и перенапряжение.
- Вдохновение посетило, – махнул рукой Островский и спросил: – А что хотел-то?
- Связался я с Олегом... Как его там? Забыл.
- Викторовичем, – подсказал Роман.
- С ним самым. Он согласился на интервью. Пришлось, конечно, сказать, что ты мой друг, а то бы послал он очередного журналиста далеко и надолго.
- А Ольга?
- Олег Викторович с ней поговорит. Так ты поедешь со мной?
- Не знаю, – выдохнул Роман. – Когда?
- Через неделю. Потом он уезжает куда-то на съемки и вряд ли скоро появится. Ладно, – Леха посмотрел на часы, – мне еще статью дописывать. Пока, – и выйдя за дверь, добавил: – Телефон купи.
Островский кивнул и попрощался. Устало потер глаза, подняв очки на голову, и задумался. Ехать или не ехать? Вот в чем вопрос...
Глава 15
Прикосновения... Прикосновения, почти забытые уже, но такие родные. Руки, скользившие по телу, оставляя память, оставляя боль, оставляя удовольствие. Что могло быть лучше, чем чувствовать их, забываться в них, любить, как в последний раз. Это было ярко, по-настоящему, живо. Она чувствовала его тело, запах, слышала голос.
Он был в ней, с ней, любил ее. Как никогда. Старый диван скрипел под натиском тел, простынь сминалась так, что ни один утюг не разгладил бы ее, стоны, казалось, должны были услышать все жители подъезда. И вдруг все стало отдаляться... Ей нужно было удержать его рядом, вырвать у подсознания еще минуту удовольствия, но нет. Всему настает конец.
Оттого пробуждение было сродни пытке, хотелось вернуться туда, в свой сон. Быть рядом, чувствовать, любить.
В ухо затекла маленькая соленая капля, стало щекотно, но все ощущения притупляло то, что жгло в груди. Тупая, тягучая боль, которую невозможно было выжечь, вытравить из себя. Память, которая рвала, терзала изнутри, заставляла каменное сердце плакать.
- Оставь меня, – прошептала Ольга в пустоту и темноту ночи.
Она никогда не чувствовала себя одинокой, скорее просто свободной, но теперь одиночество накрывало, становилось болезненным. Люди свободны, пока не потеряют того, кто становится смыслом жизни, родственной душой, а потом только одиночество. Такое острое, невыносимое...
Три часа ночи, первый весенний ливень и щемящая боль в груди. Вот и все, что осталось.
- Теперь я не одна, – шепнула Ольга, впервые приложив руку к животу, и поняла, что этот ребенок ей нужен. Нужен для нее, чтобы не быть одинокой, чтобы убить эту горечь, чтобы... Нет, это эгоизм, чистой воды эгоизм, но ей это надо.
Телефон манил, притягивал взгляд и заставлял чесаться руки. Она не выдержала. Слушала гудки, кусала ногти и наконец услышала:
- Да!
- Привет...
Так много нужно было сказать, но так мало слов срывалось с губ.
- Привет.
Повисло молчание, но и его было достаточно. С ним и молчать было хорошо, просто слушать дыхание, которое забивало собой все щели одиночества, реанимировало душу и создавало иллюзию.
- Как дела? – спросила Ольга.
- Неплохо. У тебя как?
- Нормально. Извини, что поздно...
- Ничего. Не спится?
- Нет.
Опять молчание, опять невысказанные слова жгут язык, но умирают там же, не выйдя наружу.
- Работаешь над новой книгой?
«Дура!!! Что ты спрашиваешь?» – подумала Ольга.
- Да, – выдохнул он в трубку.
- А я возвращаюсь к работе над киносценариями.
- Это хорошо, у тебя отлично получается. Самойлов уговорил?
Ольге показалось или в его невозмутимую интонацию просочился сарказм.
«Да не сплю я с Олегом!» – едва не сказала она, но поняла, что это бы звучало как оправдание. А оправдываться ей было не за что, поэтому отделалась коротким:
- Да, – и добавила: – Пока.
- Пока, – ответил он и отключился.
Ольга сделала только хуже, как будто сорвала образовавшуюся корочку с только начавшей затягиваться раны, и она снова начала кровоточить. Им нечего было друг другу сказать, точнее они не хотели говорить о том, что важно.
Стены квартиры давили, темнота почти физическим грузом опускалась на плечи, хотелось кричать, чтобы все то невысказанное вышло наружу. Ольга снова набрала номер, только на этот раз другой, и через шесть невыносимо длинных гудков услышала сонное:
- Алло! Что случилось?
- Ничего. Можешь приехать?
- Почти четыре утра, Оля.
- Олег, пожалуйста...
- Делай кофе, через полчаса буду.
Роман едва опять не запустил в стену новый телефон. Он не хотел просто слушать ее голос, он хотел ее видеть, чувствовать. Он хотел ее. Он знал, что был немного грубоватым, немногословным, но ничего не мог с собой сделать – это его собственное бессилие перед расстоянием и невозможностью прикоснуться.
