Новогодний сюрприз или, Как не утонуть в утином озере (СИ) - Шкот НатАша (серия книг .txt) 📗

Мужчина открыл рот и захлопнул. Отпустил девушку и слез с кровати. Рассеянной походкой вышел в ванную. Послышался звук текущей воды и плеск.

Варька хотела слезть с постели и одеться, но тут он вернулся и как гаркнет:

— Сиди там! — девушка вздрогнула и вернулась в исходное положение, — мы еще не закончили! — мужчина вновь скрылся в ванной.

Когда он из нее вышел, то его волосы были мокрые, а по лицу и груди стекали капли воды. Он подобрал с пола отброшенное накануне полотенце, вытерся и нервными шагами принялся мерить комнату. Варька молча смотрела на него, ожидая обидных слов и оскорблений.

Через несколько минут он остановился, потер лицо ладонями, скривился, когда задел опухший глаз.

— Сколько? — спросил он.

— Ч-что? — прошептала Варька.

— Сколько ребенку? — он смотрел на свои ладони, а не на нее.

— Ш-шесть… месяцев…

— К-как назвала? — его голос дрожал, так же, как и ее.

— Г-гордей…

— Как назвала? — повторил он с нажимом.

— Я назвала его Гордей… — сказала она спокойнее. Внезапное безразличие вдруг охватило девушку. Словно все силы вместе с тревогами покинули ее тело. «Будь, что будет!»

Мужчина наконец посмотрел на нее. Очень печальными глазами.

— Значит тезка… Гордей Гордеевич… — прошептал он.

— Спасибо… — так же тихо сказала Варька после нескольких минут молчания.

— М-м-м? За что? — он отошел к окну и поглядел на заснеженные вершины.

— За то, что не спросил от тебя ли он.

— Я спросил… Когда уточнил сколько ему…

Снова повисла тишина.

— Т-ты… ненавидишь меня? — решилась нарушить тишину девушка.

— У меня нет сил…

— Что? — не поняла она.

— Ненавидеть тебя… У меня больше не осталось на это сил… Когда я думал, что ты полюбила другого, я тебя ненавидел. Или мне казалось, что ненавижу… Я даже в мыслях старался называть тебя по фамилии, хотел вычеркнуть воспоминания, в которых я стал тебе больше, чем преподаватель…

— Прости…

— Я договорю! — он повысил голос, перебив ее, — иногда мне это удавалось, но чаще всего нет… И я ненавидел себя за эту слабость! За то, что не удается вырвать из сердца девчонку с косой и голубыми глазами… Но теперь… — он наконец повернулся и посмотрел ей в глаза, — когда я знаю правду, что ты не изменяла мне… Ненавидеть тебя, больше не получается. Ты глупая, слабая девчонка! — он вздохнул, его плечи поникли. Варька остро почувствовала его боль и вновь защемило сердце от вины.

— Ты… сможешь… хоть когда-нибудь, простить меня?

— Иди ко мне, глупышка, ты моя, — он кисло улыбнулся и открыл объятия.

Варька счастливо улыбнулась, не веря своему счастью. Откуда-то взялись силы, она вскочила с кровати и бросилась ему на шею. Гордей прижал ее голое тельце к своему, такому же голому и поцеловал в губы.

Через время она вновь задрожала в его руках. Жадные руки гладили тело, губы терзали губы. Гордей подсадил ее на холодный подоконник и склонился над грудью. Сначала долго гладил ее, затем мял. Молоко полилось с новой силой, а он лишь ошеломленно наблюдал за ним. Ее новая грудь манила и пугала одновременно. Но он решился. Склонив голову, взял в рот сосок. Пососал, упиваясь необычайными ощущениями.

— М-м-м… Ну я же говорил, что сладкая! — промычал он и вновь впился в грудь. Целовал ее, сжимал, покусывал. Молоко летело во все стороны, а он лишь смеялся.

Наигравшись, опустился на колени и приник поцелуем к курчавому бугорку.

— Г-гордей… — простонала она, откинувшись на холодное окно, но не ощущая холода.

— Я обещал, что следующий раз — твой! Так что ш-ш-ш…

Он терзал ее часа два. Словно не мог никак насытиться. Ласкал и гладил везде, куда мог дотянуться и где она позволяла. Потом Варька взмолилась о пощаде. Тело болело, между ног жгло с непривычки. И все те разы он не предохранялся.

— Г-гордей… мне пора ребенка кормить, — сказала она, лежа у него подмышкой. Словно в подтверждении этого из груди вновь потекло молоко. Она застонала. А Гордей рассмеялся.

— Это все так странно… — сказал он, — но мне нравится! Надо же, а я придурок подумал, что ты поправилась…

Вскочил и поднял ее за собой.

— В душ! И к моему сыну!

Когда они шли к ее заснеженному срубику, девушка спросила:

— Как это ты решился купить себе обычные джинсы и пуховик?

— И свитер! — улыбнулся он, — и даже кроссовки!

— Да, я поражена!

— Я сам себе поражен! Никогда не любил эту одежду. Но когда собирался сюда, внезапно захотел сменить стиль.

— Гордей…

— Что?

— А тот спортивный костюм… белый…

— А ты знаешь, он куда-то пропал… — Гордей остановился, — я его ни разу не надевал.

— В тот день… Четырнадцатого февраля, он был на твоем брате…

— Черт! Вот сволочь! — процедил он сквозь зубы.

— Я подарю тебе другой! — заявила она, а он улыбнулся.

Чем ближе они подходили к дому, тем больше нервничал Гордей. Краем глаза Варька заметила, как подрагивают его ладони.

Когда вошли в домик, Горыныч уже вовсю голосил на руках у бабушки.

— Ох! Слава Богу, ты пришла! — воскликнула мама.

— Добрый день! — выдавил из себя Морозов и воззрился на орущего малыша.

Варька быстро сняла верхнюю одежду, вымыла руки и кинулась к сыну.

— Проголодался, маленький, иди к маме… — заворковала она, принимая ребенка.

Гордей истуканом застыл в дверях. Бабушка молча схватила одежду и бочком, бочком покинула срубик, давая молодым возможность побыть одним в такой эмоциональный момент. А Гордей ее даже не заметил…

Варька задрала свитер, расстегнула застежку лифчика для кормления и дала грудь ерзающему малышу. Тот сразу же впился в сосок и яростно зачмокал.

Гордей через какое-то время все же отмер и подойдя к дивану, на котором расположилась Варька, присел на карточки.

— Он… красивый… — изумился он, — смотри, волосы как у меня и брови такие же… А есть фотографии каким он родился?

— Есть, я потом покажу тебе… И даже видео. Он был такой страшненький, родился недоношенным…

— Маленькая моя… — он сжал ее коленку, — намаялась сама…

Наевшись, карапуз сладко уснул на маминых коленках.

— Хочешь его подержать? — спросила Варька. Он кивнул, — тогда вымой руки.

Когда она передавала сына Гордею, у того дрожали ладони. Он прижал ребенка к груди и долго-долго на него смотрел, не веря, что в самом деле держит в руках своего ребенка.

— Варюш, это… это же настоящее чудо! — сказал он тихонько. — Еще вчера я был одиноким волком, а сегодня у меня есть любимая и даже сын… Чудо! Самое настоящее!

— Новогоднее… — согласилась девушка.

— Мда, я ошибался…

— В чем?

— Ты даже с ребенком умудрилась от меня сбежать… Надо принимать срочные меры!

Гордей долго любовался спящим ребенком, а затем они вместе переложили его в кроватку.

— Варь… — сказал он, — я видел у тебя во дворе украшенную елку.

— Ага! Не люблю искусственные, а живые жалко! — тихонько ответила она, — вот и нарядила уличную.

— Выйдем-ка! На минуточку!

Натянув куртки и обувь они вышли во двор. В наступавших сумерках высокая ель красиво мигала разноцветными огнями. Гордей подхватил Варьку на руки и закружил возле новогодней красавицы. Она засмеялась. Снежинки, взлетев с встревоженных ветвей осыпались на них белым облаком.

— Варвара Ёлкина, спрашиваю тебя… под ёлкой! Ты выйдешь за меня замуж? — торжественно, но со смехом, под которым маскировал волнение, спросил Морозов.

— Ой! — пискнула девушка, — Да! Да! Да!

— На Рождество я обязательно привезу кольцо, прости, но то, первое, я выбросил в окно…

— Ничего, — расцвела Варька, — я тебя и без кольца люблю!

[Пы. Сы.]

Гораздо позже, когда они лежали на Варькиной кровати и шепотом переговаривались, чтоб не разбудить ребенка, Варька спросила:

— А почему ты Баеву, Кляузой назвал?

— А это не я ее так назвал, а коллектив!

— Какой коллектив? — не поняла девушка.