Воспитательные часы (ЛП) - Ней Сара (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
— Боже мой, Донован, Господи Иисусе!
— Напугал тебя, да? Что ты здесь делаешь?
— Ничего! Господи Иисусе. — Черт, я это уже говорила? — Ты меня до смерти напугал. Ты никогда не стучишь?
Я захлопываю ноутбук с глухим стуком, сердцебиение ускоряется в тревожном темпе.
Он смеется.
— На что ты смотрела? Ты выглядишь странно. — Донован прищуривает глаза. — Твое лицо такое же красное, как и твои чертовы волосы.
— Ничего, Господи, Донован!
— У тебя чертовски виноватый вид. Просто скажи мне, что ты смотришь, и я оставлю тебя в покое.
— Нет, не оставишь.
— Ты права. Так что просто скажи мне. — Его ухоженные брови поднимаются, и любопытный засранец смеется, шевеля пальцами. — Я хочу посмотреть. Научись делиться, Бишоп.
— Нет. — Я обнимаю свой ноутбук. — Мой.
— Скажи мне, что это! — скулит он, входя в комнату, его большое тело заполняет мое личное пространство. Он иногда такой надоедливый.
— Убирайся! — Я говорю, как ребенок, который говорит своему надоедливому брату, чтобы тот убирался из ее комнаты. — Серьезно, я не шучу.
— Ты никогда так себя не ведешь. — Вместо этого он садится на край кровати и кладет подбородок мне на спинку. — Серьезно, ты смотрела порно?
— Серьезно? Нет! — Это было нечто лучшее. Мои трусики такие влажные, что с тем же успехом я могла и смотреть порно.
— Если это не порно, не то, чтобы я осуждаю, то какого черта ты ярко-красная? Скажи мне. — Он поднимает два пальца, как бойскаут. — Никакого осуждения. Я дрочу по крайней мере дважды в день.
Отвратительно.
— Мне не нужно было этого знать.
— Ты можешь сказать мне, прежде чем я повалю тебя на землю?
Повалить меня на землю? Мое красное лицо становится теплее, воображение берет надо мной верх, и я вижу Ретта, борющегося со мной на земле.
Я почти дрожу от восторга.
— Ладно, ты победил. Я рассматривала фотографии Ретта. Он тот парень, который… ну, ты знаешь… — интонация моего голоса передает смысл, и Донован кивает.
— Парень, которому Александра подначила тебя послать сообщение, к которому ты не подкатывала?
— Точно.
— Давайте посмотрим его в действии, давай, давай. — Он нетерпеливо подпрыгивает на кровати. — Ты же знаешь, я не могу устоять перед мужчинами в трико.
Я открываю ноутбук. Ввожу мой пароль ловкими, нетерпеливыми пальцами.
Он заглядывает мне через плечо.
— Ты определенно хочешь написать ему прямо сейчас, не так ли?
— О Боже, конечно. — Я нажимаю на окно браузера. — Так плохо.
— Где он в эти выходные?
— Кажется, он возвращался домой из Пенсильванского университета.
— Штат Пенн? Ву, фантастика.
Донован кладет мой ноутбук к себе на колени, внимательно изучает изображение Ретта на экране. Одну фотография за другой. Щелкает по одной, увеличивает. Изучает его. Щелкает другую, потом еще, и все без единого слова.
— Ну. — Вздыхает мой сосед по комнате. — Он точно не Тэд Стэнвик.
— Тэд? — Возмущенно фыркаю я. — Серьезно, Донован? Какого черта ты о нем вспомнил? Тьфу.
Тэд был парнем, с которым я встречалась в прошлом году в течение четырех долгих, изнурительных месяцев. Такой же великолепный, как и тщеславный. Тэд — стереотипная копия загорелого, высокомерного, привилегированного студента, спортсмена с вращающейся дверью партнеров по постели.
Не знаю, о чем я думала, прыгая на ту карусель; быть его девушкой было эмоционально истощающим.
Секс был роботизированным и рутинным.
Член? Средний.
Свидания? Несуществующие.
Общение? Ещё хуже.
Сравнивать Ретта с Тэдом несправедливо, несмотря на очевидные физические различия.
— Он совсем не похож на Тэда.
Он лучше.
Ретт забавный, обаятельный и освежающе незаинтересованный.
Растерянный. Простоватый. Наивный. Сделайте ваш выбор.
— Что ты собираешься делать?
— Понятия не имею. — Я грызу ноготь большого пальца. — Думаешь, мне стоит написать ему?
Донован кивает, возвращая мне ноутбук.
— Нет, я имею в виду… что ты собираетесь с ним делать?
— Честно говоря, пока не знаю.
— Он тебе нравится?
— Думаю, да. То есть, да. Начинает.
— Как с чувствами и всей фигней?
Я шлепаю его и сталкиваю с кровати.
— Донован!
Он встает и направляется к двери.
— Я оставлю тебя наедине, но в следующий раз тебе лучше сообщить подробности. Никаких игр с ним. Парни ненавидят это дерьмо.
— Ладно, обещаю.
Держа телефон в руке, я просматриваю нашу последнюю цепочку сообщений.
Печатаю сообщение: Эй!..
Ретт
— С кем ты разговаривал? — Спрашивает Гандерсон, бросая свое долговязое тело на сиденье позади меня. Он вторгается в мое личное пространство, опираясь своими узловатыми локтями на мой подголовник, заглядывая поверх сиденья в мое пространство. — У тебя такой мечтательный вид и все такое.
Мы в автобусе на обратном пути из Пенсильвании после одной из самых больших побед Айовы в сезоне: победы над штатом Пенн с самыми высокими показателями.
Я только что закончил разговор с отцом, когда Гандерсон плюхнулся на сиденье, разговор, в котором я сообщил родителям о четырехсотдолларовом счете за блинную.
— Ты разговаривала с Лорел? Ты сегодня с ней встречаешься?
У меня вертится на языке сказать ему, чтобы он не вмешивался в мои дела, но вместо этого я говорю:
— Это был мой отец. — Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть ему в глаза. — Мне пришлось объяснять насчет четырехсот долларов с кредитной карточки.
— Упс, мой косяк. — Мой сосед съеживается. — Как все прошло?
— Ужасно.
— Ему плевать, что ты только что побил Пенн? Я имею в виду, это же, бл*дь, штат Пенн.
— Не совсем, когда дело касается денег, которых у него нет. — Я сужаю глаза в щелочки. — Весь разговор был чертовски дерьмовым.
Дерьмово — это еще мягко сказано. Мои родители, в особенности отец, были так чертовски злы, что весь звонок был в основном его гневом. Он разозлился, и это понятно.
— Я все ждал, когда ты позвонишь, — сказал папа вместо приветствия, когда я набрал его после победы.
— Ты уже видел?
— Да, Ретт, — сказал он саркастически. — Я уже видел. Мы проверяем выписку с твоей кредитной карты и твоих братьев несколько раз в неделю. Я уже несколько дней жду, когда ты позвонишь и просветишь меня.
В трубке повисла мертвая тишина, пока я подбирал слова, чтобы объясниться.
— Нас было пятнадцать человек, и мы пошли обедать всей командой…
— Они сунули тебе счет, — перебил он без тени веселья в голосе.
— Да.
Мой старик фыркнул в трубку.
— Этого бы не случилось, если бы…
— Если бы я не перевелся? Да, я знаю. — Потому что мои родители никогда не упускают случая напомнить мне о своем разочаровании тем, что я в Айове.
— Полагаю, этим летом ты будешь работать.
— Мне не придется. Мои соседи по комнате делят мою половину арендной платы, чтобы компенсировать деньги.
— Не в этом дело, Ретт.
— Но, папа…
— А я позвоню твоему тренеру. Это дедовщина полная чушь, ты понимаешь это? Твоя мать вне себя от беспокойства. Что еще они с тобой сделали?
Я плюхнулся на свое место в автобусе, понизив голос.
— Папа…
— Что за операцию они там проводят? — спросил он, повышая голос.
— Папа…
— Не папкай мне, Ретт. Я звоню твоему тренеру. Такого рода дерьмо никогда бы не потерпели в университете Луизианы.
Ничто из того, что скажу, не заставит его передумать, потому что я бросил отличную школу, чтобы стать частью прославленной команды борцов NCAA, чтобы получить больше возможностей, больше внимания и больше стипендиальных денег, и мои родители никогда не позволят мне пережить это.
Я пытаюсь выкинуть из головы весь разговор, стараюсь не обращать внимания на раздраженный, разочарованный голос отца.
Гандерсон смотрит на меня поверх сиденья.
