Тим - Маккалоу Колин (книги регистрация онлайн txt) 📗
— Боже мой, Тим, ты сам не знаешь, какой ты сильный! Я думала, что ты уже лег спать.
— Но не раньше, чем ты приедешь. Я должен был дождаться тебя. О, Мэри, как я рад! Ты мне так нравишься, так нравишься!
— И ты мне тоже, и я тоже рада тебя видеть. Где твой папа?
— В доме. Я не разрешил ему выйти, я хотел увидеть тебя первым, — он танцевал вокруг нее, но она все же почувствовала, что его радости что-то мешало, что она каким-то образом не оправдала его ожиданий. Если бы только она могла понять, в чем дело!
— Мне тут не нравится без тебя, Мэри, — продолжал он. — Мне нравится тут, когда ты тоже здесь.
К тому времени, как они вошли в дом, он успокоился, и Мэри пошла поздороваться с Роном. Она протянула ему руку:
— Как дела? — мягко спросила она.
— Все в порядке, Мэри. Рад вас видеть.
— Я рада, что приехала, наконец.
— Вы уже ели?
— Да, но, тем не менее, приготовлю чаю. Будете пить?
— Спасибо, выпью.
Мэри повернулась к Тиму, который стоял на некотором расстоянии от них. У него опять был потерянный вид. «В чем дело, — спрашивала она себя опять. — Что я сделала, что он так смотрит, или чего я не сделала?»
— В чем дело, Тим? — спросила она, подходя к нему.
Он покачал головой:
— Ни в чем.
— Ты уверен?
— Да.
— Боюсь, тебе пора ложиться спать, друг мой.
Он кивнул с несчастным видом:
— Я знаю.
У дверей он оглянулся, в глазах его была мольба.
— Ты придешь укрыть меня как следует? Пожалуйста, приходи!
— Конечно, непременно, так что поспеши! Я приду через пять минут.
Когда он ушел, она посмотрела на Рона.
— Ну, как тут было?
— И хорошо, и плохо. Он много плакал о своей матери. И плачет он не так, как раньше, а тихо. Он просто сидит, а слезы текут по лицу ручьями, и его невозможно ничем отвлечь.
— Пойдемте на кухню. Вам, наверное, было очень трудно. Жаль, что я не смогла быть здесь и снять хоть часть груза с ваших плеч.
Она наполнила чайник, потом посмотрела с тревогой на часы:
— Я должна пойти и сказать Тиму «спокойной ночи». Я скоро вернусь.
Тим был уже в кровати и напряженно смотрел на дверь. Она подошла к нему, повозилась с покрывалами, пока они не легли ровно и не закрыли его до подбородка, потом туго подоткнула вокруг. Затем наклонилась и поцеловала его в лоб. Он начал отчаянно возиться, пока не вытащил руки. Он обнял ее за шею и нагнул вниз так, что она была вынуждена сесть на край кровати.
— О, Мэри, я не хочу, чтобы ты уезжала, — сказал он, прижавшись лицом к ее щеке.
— Я тоже не хотела уезжать. Но теперь все в порядке, Тим. Теперь я здесь. И всегда буду здесь с тобой, когда смогу. Я больше всего на свете люблю быть с тобой. Ты скучал по маме, да?
Руки на ее шее сжались.
— Да. О, Мэри, как тяжело знать, что она никогда не придет! Иногда я забываю, а потом вспоминаю опять, и я так хочу, чтобы она вернулась, и знаю, что она не может вернуться, и все это так спутано у меня в голове. Но я хочу, чтобы она вернулась, я так хочу, чтобы она вернулась!
— Я знаю… я знаю. Но скоро, мой дорогой, будет немного легче. Так плохо тебе не будет всегда, печаль отойдет. Мама будет все дальше и дальше, и ты привыкнешь к этому и не будешь так страдать.
— Но мне больно, когда я плачу, Мэри! Мне так больно, и это не проходит!
— Да, я знаю. У меня тоже так бывает. Как будто бы из груди вырвали целый кусок.
— Да, именно, именно так! — он неловко водил руками по ее спине. — О, Мэри, я так рад, что ты здесь! Ты всегда обо всем знаешь и можешь мне рассказать, и я чувствую тогда себя лучше. Без тебя мне ужасно!
Ее нога, прижатая к кровати, затекла, и ее свело сильной судорогой. Мэри вытащила голову из его рук.
— Я здесь теперь, Тим, и буду здесь все выходные. Потом мы все вместе поедем в Сидней. Я тебя здесь одного не оставлю. Ну, теперь повернись на бок и спи, потому что у нас завтра в саду много работы.
Он послушно повернулся.
— Спокойной ночи, Мэри. Ты мне нравишься, ты мне нравишься больше всех, кроме папы.
Рон уже приготовил чай и нарезал кекс с тмином. Они сели друг против друга за кухонный стол. Хотя Мэри встретилась с Роном только после смерти Эсме, она инстинктивно поняла, что за последнюю неделю он постарел и как-то высох. Рука, когда он подносил чашку ко рту, дрожала. Жизнь как бы ушла из его лица. Появилась какая-то прозрачность, потерялась живость. Она положила свою руку на его руку.
— Как, наверное, вам было тяжело. Приходилось скрывать свое горе и еще следить за Тимом. О, Рон, если бы я могла что-то сделать! Почему люди умирают?
Он покачал головой:
— Не знаю. Это самый трудный вопрос из всех, какие есть. Я никогда не мог найти на него ответа. Жестоко поступит Бог, дав нам любимых, сделав нас по своему образу и подобию, чтобы мы могли любить их, и затем отнял их от нас. Ему бы лучше придумать по другому, как вам кажется? Я знаю, что мы не ангелы, мы — что-то вроде червяков для Него, но большинство из нас делает, что может, большинство из нас не так уж плохи. Почему мы должны так страдать? Тяжело, Мэри, ужасно, ужасно тяжело.
Рон прикрыл рукой глаза: он плакал. Мэри сидела беспомощно, сердце ее разрывалось от жалости. Если бы она могла как-то помочь! Ужасно было сидеть и смотреть на горе человека и быть не в состоянии облегчить его. Он плакал долго, приступами, и казалось, вся душа его раздиралась от горя. Когда он уже не мог больше плакать, он вытер глаза и высморкался.
— Выпьете еще чашечку? — спросила Мэри.
На какое-то мгновение ей показалось, что на его лице мелькнула улыбка Тима.
— Да, спасибо, — он вздохнул. — Я никогда не думал, что все будет так, Мэри. Не знаю, может быть, потому что я старый. Никогда не думал, что, если она уйдет, останется такая огромная пустота. Даже Тим, кажется, не так важен для меня теперь, только она, только она. Все по-другому, даже то, что никто не ругается и не ворчит, что я долго задерживаюсь в «Прибрежном» и наливаюсь пивом, как она любила говорить. У нас с Эс была хорошая жизнь, мы были вместе. Все дело в том, что с годами вы прирастаете друг к другу, вы — как пара старых ботинок, теплых и удобных. И вдруг все порвалось! Я чувствую, как будто от меня оторвалась половина, ну вроде как если парень теряет ногу или руку, понимаете, что я хочу сказать? Он думает, что все в порядке и протягивает руку, чтобы почесать это место, а там ничего нет, только шов. Я вспоминаю о чем-то, что должен ей сказать, или хочу рассказать анекдот, которые ее всегда смешили. Так тяжело, Мэри, не знаю, что делать.
— Да, я понимаю, — медленно сказала Мэри. — Духовная ампутация…
Он поставил чашку:
— Мэри, если со мной что-нибудь случится, вы присмотрите за Тимом?
Она не протестовала, даже не попыталась сказать ему, что это неудобно или глупо. Она просто кивнула и сказала:
— Да, конечно. Не беспокойтесь о Тиме.
Глава 22
За эту долгую и печальную зиму, которая последовала за смертью матери Тима, он очень изменился. Он был похож на тоскующее животное; бродил с места на место, ища что-то, чего там не было, глаза беспокойно останавливались на каком-нибудь предмете, затем разочарованно отворачивались. Казалось, он ожидал, что произойдет что-то невозможное, и удивлялся, почему это не происходит. Даже Гарри Маркхэм и его бригада ничего от него не могли добиться, рассказывал в отчаянии Рон Мэри. Он ходил на работу аккуратно, каждый день, но все грубые выходки парней не оказывали на него никакого впечатления. Он выносил их жестокий юмор так же терпеливо, как и все остальное. Казалось, он ушел из реального мира, думала Мэри, ушел в место, где он был совсем один, и навсегда закрылся от всех других.
Она и Рон вели бесконечные и бесполезные разговоры о Тиме, сидя в коттедже долгими вечерами, а на улице шел дождь, и среди деревьев выл ветер. Тим же уходил куда-то один или шел спать. После смерти Эсме Мэри настаивала на том, чтобы Рон ездил с ними в коттедж на выходные. Она не могла вынести мысли, что увезет в пятницу Тима и оставит старика сидеть перед камином в одиночестве.
