Билет на бумажный кораблик - Дробина Анастасия (читать книги без регистрации txt) 📗
Мария подняла на меня глаза, виновато улыбнулась... и, схватив с кровати шубу, мгновенно замоталась в нее. Вдвоем мы кинулись к зеркалу.
Мария была бесподобно, восхитительно хороша. Темное лицо выглядывало из большого капюшона, словно из сугроба, черные вьющиеся волосы красиво оттенял серебристый мех, струящиеся полы шубы ничуть не скрывали стройную фигуру. Полюбовавшись собой и вдоволь навертевшись перед зеркалом, Мария наконец стянула шубу и издала невероятной горести вздох.
– Моса... Давай сложивать.
– Складывать, – машинально поправила я и вышла в коридор за пакетом.
Вдвоем мы довольно быстро придали пакету с шубой нетронутый вид. Цветы, поколебавшись, Мария решила оставить: демонстрировать их полет в мусоропровод все равно было некому, а до прихода Жигана они бы засохли. Я согласилась и пошла в свою комнату за вазой. Вернувшись с огромным, тяжеленным хрустальным сооружением, подаренным деду в больнице на очередной юбилей, я застала Марию на кухне: она подрезала розы. Их было много, и Мария долго возилась с длинными, упругими стеблями, устанавливая розы по одной в дымчато-синем хрустале. Стоя ко мне спиной, она попросила:
– Расскажи мне про него.
Мои дурные предчувствия взвыли не своим голосом. Но я удержала себя в руках, вспомнила о том, что Мария и так проявила нечеловеческий героизм, отказавшись от шубы, и подумала, что на ее месте я бы тоже заинтересовалась.
Но что я знала про Жигана? Он мне даже имени своего ни разу не называл и сам о себе никогда не говорил. Кое-что мне было известно еще со слов Шкипера, и я рассказала Марии о детдомовском происхождении Жигана, о том, как он попал к Шкиперу, как четыре года назад чудом выжил после ранения в грудь, и о том, что сейчас у него, кажется, свой бизнес, который успешно развивается. Разумеется, знать это наверняка я не могла и судила по тому, что Жиган пересел с «шестерки» на огромный, страховидный джип, стал лучше одеваться, – не изменяя, впрочем, любимым кожаным курткам, – и начал курить «Парламент» вместо «Кэмела».
– Сколько ему лет? – задумчиво спросила Мария, ставя вазу с розами на стол.
– Не знаю. Года двадцать три, я думаю. Может, двадцать пять.
– Он тебе не нравится?
Углубляться в эту тему мне не хотелось. Мне действительно был неприятен Жиган, но точной причины этой неприязни я не смогла бы назвать.
– Я вообще бандитов не люблю.
– А как же этот твой... Шкипер?..
– Кто тебе рассказал?! – вскинулась я.
Мария растерянно захлопала ресницами, а я с досадой подумала: Милка, паразитка, насплетничала, больше некому.
– Мария, Шкипер – это было совсем другое дело. Потом как-нибудь расскажу. Не сейчас.
– Да, конечно... – Мария смутилась до слез за собственную бестактность, и мне стало ее жалко.
– Иди лучше ложись, уже поздно совсем. Парни вон дрыхнут давно. Хочешь, я тебе вслух почитаю? Заснешь, а я на работу пойду. И еще надо таблетку выпить.
Мария послушно проглотила аспирин; уже сидя в постели, выпила последнюю кружку терпко пахнущего отвара с медом, завернулась в пуховое одеяло и засопела на седьмой странице «Вешних вод». Я тихонько вышла, заглянула к ребятам. Увидев, что Жозе заснул при включенной лампе, с огромным томом «Анатомии» в руках, вытащила у него книгу, погасила свет и пошла одеваться.
У подъезда, весь заметенный снегом, стоял джип. В джипе сидел Жиган.
– Тебе заняться больше нечем? – спросила я, подойдя. Он открыл переднюю дверь.
– Залезай, подброшу.
Я забралась внутрь. Жиган тронул своего монстра с места и, не отрывая взгляда от дороги, спросил:
– Ну, как?
– Я тебе говорила, что ты дурак?
– Говорила.
– Повторить?
– Не понравилась, значит, лисичка? – усмехнулся Жиган.
Я фыркнула:
– Она ее даже доставать не стала.
– Гонишь! – нахмурился он. Я как можно убедительнее дернула плечом. Жиган потемнел и молчал всю дорогу до ресторана, пока я зудела в духе Степаныча:
– Жиган, не валяй ваньку, отстань от ребенка! Она перепугалась до смерти, даже дотрагиваться до этого пакета не стала! Это же дите, а не женщина! Ей мужа надо, а не уркагана вроде тебя! Хочешь, чтобы Мануэл ее в Бразилию отправил от греха подальше? Он уже собирается! У них там такой папаша, что боже мой! Если Мария невинность потеряет, он ее застрелит просто!
Насчет намерений Ману и кровожадности дона Сантьяго я присочинила, но Жиган, кажется, поверил. Мрачный, как Мефистофель перед Пасхой, он довез меня до «Золотого колеса», выпустил из машины и дал газу так, что меня с ног до головы обсыпало взметнувшимся снегом. Но я обрадовалась: купился! – и бодро запрыгала по сугробам к служебному входу, возле которого курили наши гитаристы.
Бразильцы болели целых две недели. Лучше всех держалась Мария, стойко, по-женски, без жалоб перенося мучительный насморк и температуру. Мануэл же капризничал, как ребенок, просился домой в Рио, на пляж Ипанемы, на горячий песок, и проклинал всю эту русскую экзотику с холодным снегом, противным ветром и горькими таблетками. Жозе пил лекарства героически, молча, но с утра до ночи ныл о том, что пропускает занятия. В конце концов у меня лопнуло терпение, я поехала в университет, нашла однокурсников Жозе и попросила писать ему лекции старым способом российских студентов – под копирку.
Жиган не появлялся, пакет с шубой пылился у Марии под кроватью, спрятанный от глаз ребят, Мария изредка посматривала на вянущие розы, но о Жигане больше разговора не заводила, и я немного успокоилась.
Зима тем временем вступала в свои права. Снег теперь падал почти без перерыва, его едва успевали убирать с проезжей части улиц, у подъезда выросли сугробы в человеческий рост, а возле стены старого, полуразваленного монастыря образовалась традиционная снежная гора, с которой летала на картонках и ледянках вся окрестная мелюзга. Мои окна выходили как раз на монастырь, бразильцы целыми днями сидели, прилипнув носами к стеклу, и наблюдали за катанием.
– Выйду на улицу – и сразу поеду, как они! – заявил как-то Мануэл.
– Ты сначала дубленку себе купи! – урезонила его я. – А то сразу опять заболеешь.
– Таких размеров нет. – Ману виновато повел широченными плечами.
– Ничего, я тебе достану.
Среди моих знакомых был только один человек, немного схожий габаритами с Мануэлом: наш участковый Мишка, с которым я когда-то училась в школе. Огромного Михаила знал весь район, и когда я в воскресенье пришла на барахолку, то сразу объявила знакомому продавцу:
– Гарик, мне нужна короткая дубленка – как на Мишку-мента, но на два размера больше.
– На женыха берешь? – расцвел Гарик. – Да ла-а-дно, видели мы твоего негра. Только не вры, что ты с ним нэ спышь!
– У тебя одно только на уме! Дашь дубленку или нет?!
– Будэм искать, – деловито пообещал Гарик и убежал в недра барахолки. Вернулся он через полчаса, едва видный под ворохом разномастных дубленок, и гордо вывалил их передо мной:
– Смотры! Со всего рынка собирал!
Я перебрала все дубленки – и все оказались маленькими. Расстроенная, я поблагодарила Гарика за хлопоты и собралась уходить, но он схватил меня за рукав и клятвенно пообещал, что к вечеру найдет то, что мне надо.
– У мэня фырма с репутацией! Все будет!
Я сделала вид, что поверила и, чтобы Гарик не слишком расстраивался, выбрала у него короткую дубленку для Жозе и длиннополую, с капюшоном – для Марии. Попыталась расплатиться – и началась обычная история:
– Нэ давай! Нэ возьму! Умру, а нэ возьму! Ты мою Анэлю лечила или не лечила? Вылечила или не вылечила? Жэнщина столько лет мучилась – а ты за одну нэдэлю... Нэ суй, говорят тебе, свои бумажки, обижусь!
– Ну и обижайся на здоровье! Я вообще не буду ничего покупать! Сто раз вам говорить, балбесы, что нельзя за это платить?!
В конце концов сговорились на оптовой цене, которая была в полтора раза ниже розничной. Я сердито шла через рынок домой, а сзади двенадцатилетний брат Гарика нес за мной пакеты.