Удержать мечту. Книга 2 - Брэдфорд Барбара Тейлор (книги .TXT) 📗
Уинстон долго молчал, обдумывая ее слова. Потом он тихо проговорил:
– Дорогая, не лезь на рожон. Ты ничего не сможешь сделать, и Пола права, дело действительно закрыто, на нем поставлена точка. Ты только разворошишь осиное гнездо, подвергнешь Энтони и Салли новым неприятным волнениям. Я мог бы часами говорить с тобой на эту тему, Пупс, но, – он вздохнул, – сейчас я не чувствую в себе ни сил, ни желания.
– Извини. Мне не следовало бы поднимать эту тему сегодня вечером. – Эмили закусила губу.
– Что ж, давай смотреть правде в глаза, дорогая. Ты действительно выбрала самое неподходящее время. – Он легонько дотронулся пальцем до ее щеки, прочертил линию по шее, груди, пока не дошел до края укутывавшей ее простыни. – Возможно, тебе невдомек, Эмили, но у меня сейчас совсем другие вещи на уме.
Эмили обворожительно улыбнулась, вмиг позабыв свои подозрения.
– Я ведь уже сказала – извини. Оставим эту тему.
– Твое желание для меня закон. – Он поставил бокал на столик и вдруг резко повернулся: – Я бы предпочел, чтобы ты не упоминала о своей… теории в разговорах с Салли.
– Ну, разумеется. Что я, дурочка?
– Вовсе нет. Иди сюда. Я тебя хочу. – И он выключил лампу. Эмили последовала его примеру и юркнула в его открытые объятия, обвилась вокруг любимого, прижавшись к нему всем телом. – Вот видишь, что ты наделала? Из-за твоей кошмарной версии об убийстве я потерял способность выполнить долг любящего жениха. – Он стал гладить ее волосы, отливавшие золотом в свете огня камина.
– Думаю, что это не надолго, или я тебя совсем не знаю, – промурлыкала она и, притянув его голову к себе, впилась в его губы страстным поцелуем.
Целуя ее в ответ, он провел рукой по ее телу, по груди, животу и внутренней стороне бедер. Шелковистость ее кожи сводила его с ума. Он снова повел рукой наверх, опустил ладонь на ее грудь и припал губами к соску. Она вцепилась ему в волосы, он ощутил ее сильные пальцы у себя на затылке. Эмили издала тихий стон, когда он прикоснулся кончиком языка к ее затвердевшему соску.
Эмили лежала тихо-тихо и только прерывисто задышала, когда губы Уинстона, оставив ее грудь, скользнули вниз. Он начал целовать ее живот, одновременно рукой лаская ей бедра. От его чувственных прикосновений Эмили бросало в дрожь. Он точно знал, как возбудить ее. Впрочем, он всегда это знал. Со времен их ранней юности он приобрел больше опыта, стал тоньше, лучше узнал женщин. Его рука скользнула ей между бедрами и замерла там. Вдруг резким, неожиданным для нее движением он оказался на ней, подсунул руки ей под спину и приподнял, одновременно войдя в нее и овладев ею. Его губы нашли губы Эмили, и они слились в одно целое. Ее тело неостановимо тянулась к его. Эмили обняла Уинстона за спину и полностью отдалась все усиливающимся ритмическим движениям…
Спустя какое-то время, когда они, обессиленные, лежали в объятиях друг друга, Эмили спросила с улыбкой:
– Интересно, кто пустил эту мерзкую и абсолютно ошибочную сплетню, будто англичане – никудышные любовники?
Уинстон удовлетворенно вздохнул и ухмыльнулся.
– Иностранцы, кто же еще?
Глава 30
День выдался ветреный. Пола шла сперва по дорожке, а потом через лужайку, по направлению к тачке, которую она оставила там вчера. Опавшие листья кружились вокруг ее ног. Из-за пелены свинцовых облаков, окрасивших небо в скучный серый цвет, проглянуло солнце, словно сияющим копьем пронзив осеннюю листву. Деревья сразу же вспыхнули в его лучах, и на миг показалось, будто не листья колышутся на ветру, а пластинки из золота и меди.
Пола замерла на месте и, подняв голову, обвела глазами сад. Как он прекрасен, даже в ноябре, – подумалось ей. Ее взгляд упал на газон, и он тоже казался покрытым золотой тканью или, скорее, старинным гобеленом, тканым из золотых, коричневых, алых и охряных нитей.
Пола взяла грабли и начала сгребать листья в большую кучу. Она работала самозабвенно, радуясь возможности хоть ненадолго оказаться вне дома. Ее ум притупился от забот и усталости, и она надеялась, что час, проведенный в саду, вернет ей бодрость и поможет стряхнуть чувство отчаяния, постепенно перераставшее в депрессию – чувство, доселе ей незнакомое. Через несколько минут Пола распрямилась, прислонила грабли к тележке и сняла рабочие перчатки. Порывы северного ветра становились все ощутимее. Она поплотнее запахнула шарф, поглубже натянула шерстяную шапочку и подняла воротник своего старого твидового пальто. В воздухе пахло морозом – признак приближающегося снегопада. Пола снова надела перчатки и взялась за грабли, потом нагрузила листьями тележку. Так прошло примерно полчаса, и тут до ее ушей донеслись шаги по дорожке. Не оборачиваясь, Пола продолжала работать. Она знала, что это Джим.
– Доброе утро, дорогая, – с наигранной веселостью произнес он. – Ты у нас сегодня ранняя пташка.
Не желая оглядываться, пока ее лицо не приняло равнодушное выражение, Пола продолжала сгребать листья.
– Я решила немного убраться здесь до своего отъезда в Лондон. Да и вообще, свежий воздух и физические упражнения пойдут мне только на пользу.
– Да, наверное, ты права, но тебе не следует переутомляться. Фред может заняться этим завтра. За что же ему тогда деньги платят?
– Для одного-единственного садовника здесь слишком много работы. – Пола распрямилась и, опершись на грабли, наконец взглянула мужу в глаза.
– Ты сердишься на меня. – Он улыбнулся робко и смущенно.
– Вовсе нет.
– А следовало бы. Я здорово перебрал вчера вечером.
– Не так уж часто такое с тобой случается, – ответила Пола и сама себе удивилась – зачем искать для него оправдание, открывать ему лазейку. За последние несколько недель Джим неоднократно напивался, но его вчерашнее состояние и поведение перед гостями не заслуживали прощения.
Он облегченно вздохнул и шагнул поближе, с тревогой глядя на жену. Положил руки поверх ее ладоней, сжимавших грабли.
– Ну ладно, давай помиримся, как следует, – неуверенным голосом произнес он. – В конце концов, что за счеты между друзьями. – Не дождавшись ответа, Джим наклонился и чмокнул ее в щеку. – Я прошу прощения. Больше такого не произойдет.
– Да будет тебе. Все нормально. – Пола заставила себя улыбнуться. – Вчера просто был неудачный вечер. Все вели себя как-то странно, и неудивительно, что Уинстон с Эмили рано ушли.
– У них есть дела и поважнее, – хохотнул он, по-прежнему чувствуя себя не в своей тарелке. – Надеюсь, я не оскорбил Уинстона или кого-нибудь другого? – Он казался смущенным и полным раскаяния.
– Нет. Ты был сильно пьян, но дружелюбен.
– Зато сейчас я расплачиваюсь за свою вчерашнюю вакханалию. Как же мне паршиво! – Он поежился и засунул руки в карманы пальто. – Однако здесь холодно. Как ты только терпишь?
Пола ничего не ответила, только внимательно посмотрела мужу в лицо. Он был бледен, под глазами мешки. Ветер взлохматил его волосы, и в лучах солнца они вдруг сверкнули белым золотом. Он отбросил прядь со лба и, щурясь от солнца, поглядел на Полу.
– Ну что ж, дорогая, пожалуй, я пойду. Я просто пришел извиниться за вчерашнее и поцеловать тебя па прощание.
Пола нахмурилась и удивленно спросила:
– А куда ты собираешься?
– В Иедон.
– Надеюсь, ты не собираешься лететь в такой сильный ветер, да еще и с похмелья?
– Похмелье наверху сразу пройдет, – ответил он, задрав голову к небу. – В бездонной голубизне. – Он перевел взгляд на Полу и слегка улыбнулся. – Очень приятно и утешительно, что ты обо мне беспокоишься, но не стоит волноваться. Со мной ничего не случится. Несколько минут назад я позвонил в аэропорт, и они сказали, что прогноз погоды благоприятный. Через час ветер должен утихнуть.
– Джим, ну пожалуйста, не делай этого, по крайней мере не сейчас, пока я еще не уехала в Лондон. Давай пойдем домой, выпьем по чашечке кофе. Я собираюсь провести в Нью-Йорке две или три недели и не хочу, чтобы между нами оставалась недосказанность. Нам надо поговорить.
