Поздняя оттепель (СИ) - Захарова Мария (е книги txt) 📗
В самолете раскидало по салону. Почти два часа Костик бессмысленно пялился в окошко. Хоть и любил летать — сейчас не до прекрасных видов. Все мысли с Зоей и Тасей. А еще эта злость на весь белый свет — за что? Почему?
По приземлении первым делом включил телефон. На что рассчитывал? Конечно на звонок от Зои! Но не принятый только один — от матери, и с той уже разговаривает Дмитрий.
— Да, понял. Хорошо, заедем. Название скинь, а то забуду, — Михалыч хмурит брови. — Василий не объявлялся? Ненужно, сам наберу. Да не волнуйся ты, найдем. Да, уже выходим. Не знаю.
Костик переключился на брата. Тот тоже вел диалог, с женой, но здесь иной лад — лирический.
— Сонечка как? Спит? Уже? А, понятно. Да, скоро будем. Надеюсь, повезет, обойдемся без пробок. И я тебя люблю. Целую.
Сил хватило на то, чтобы по-доброму позавидовать. Везет же некоторым!
В машине уже привычный расклад. Михалыч висит на телефоне — звонит, выясняет, спрашивает, дает указания. От собственной беспомощности Костику тошно, хоть волком вой. Хочется как можно скорее очутиться рядом с той, кому априори еще хуже, хотя… Что даст его присутствие рядом? Ни малейшего понятия! И, тем не менее, стоило оказаться на пороге материнской квартиры первый вопрос:
— Как Зоя?
В голосе Эли печаль.
— Держится. Плохо, но держится.
— Где она?
— На кухне. Алена пытается ее накормить.
— А Сонечка? — Ромка.
— В спальне. Проснулась только. Ее Лариса развлекает. Дима где?
— Его Барковский забрал. По дороге пересеклись. Вот… — протягивая матери пакет с аптечной эмблемой. Константин видел краем глаза, уже спеша на кухню. Что там — не знал. В "Старый лекарь" ходил Михалыч.
От открывшейся картины в груди защемило. И хочется самолично свернуть кому-нибудь шею. Хотя — нет! Не "кому-нибудь", а вполне определенному человеку.
— Зоя…
Она подняла на него потерянный взгляд и будто не узнала сперва, а затем, вскочив на ноги, бросилась на шею.
Слов нет. В его силах только прижать покрепче, обнять посильнее, что Константин и сделал. А еще зарылся лицом в ежик волос, целуя и вдыхая знакомый аромат. Точно зная, она не заслужила! Зоя последняя, кому предписаны все кары небесные!
— Как ты? — Вопрос заведомо идиотский, но ничего другого не идет в голову.
Зоя вскинула на него заплаканный взгляд.
— Я не смогу, Кость… Я не смогу… Я не переживу, если… — Договорить она не смогла. Точно выброшенная на берег рыбка принялась хватать ртом воздух и давиться им — страшное зрелище.
— Все будет хорошо, Зой. Все будет хорошо. Мы найдем ее. Вернем. Обязательно!
Он хоть и пытался говорить с уверенностью, таковой не испытывал. Слова Дмитрия о необходимости зацепиться за что-то гремели внутри, наравне с осознанием — пока этого не произошло.
Зоя, видимо, почувствовала.
— Ты врешь. Зачем ты врешь мне? — Насилу высвободившись из объятий, шарахнулась в угол. — Вы все мне врете! Я знаю! — ища за что зацепиться осоловевшим взглядом.
Попался разделочный нож, оставленный кем-то на столе возле мойки рядом с нетронутым батоном. Но Костик слишком поздно понял, на что она смотрит. Слишком поздно. Его бросок на опережение ничего не дал, только стул сшиб, ударился об угол стола, опрокинул стакан с водой, а Зоя уже у цели. С режущим инструментом в руках, она устремилась к двери. Нож точно рапира выставлен перед собой.
Забыв об устроенном беспорядке, Константин бросился следом. Вновь напоролся на стол, теперь уже другим бедром, но боли не почувствовал. В голове одна мысль, остановить, пока чего-нибудь не вышло. Вышло!
По стечению обстоятельств в прихожей Роман. Стоит в шаге от двери и смотрит в другую сторону, отвечает кому-то в зале. Видит ли его Зоя? Сомнительно. Дикость, исказившая ее черты секундой ранее, говорит о полном отсутствии адекватности.
— Ромка, берегись! — крик Константина хоть и призван все изменить к лучшему, только усугубляет ситуацию.
Вместо того чтобы отскочить в сторону, Роман круто развернулся и оказался точно на пути у лишившейся рассудка женщины. А Зоя… Зоя не успела остановиться и лишь в последний момент немного отклонилась от курса, в попытке обойти.
Роман застыл в изумлении, взирая на женщину с высоты своего роста. Зоя вскрикнула и отскочила назад, продолжая сжимать в руке окровавленное оружие. В этот момент подлетевший к брату Константин увидел расползающееся по футболке пятно.
Стоило Эмиле появиться в дверном проеме, взоры всех присутствующих обратились к женщине, в том числе и старшего сына. Но волнующий каждого вопрос задал не он — Лариса.
— Как она?
— Уснула.
— Да неужели… — в восклицании Романа не столько ирония, сколько облегчение. Впрочем, на этом он не остановился. — Я хоть и любитель бифштексов, но не из себя же. Слышал, человечинка на вкус так себе — жестковата.
— Рома… — Алена хоть и скорчила брезгливую мину, сильнее выговаривать мужу не стала. Тот все еще прижимал к боку вчетверо свернутое полотенце, на котором кое-где алели кровавые пятна.
В отличие от снохи Эмиля не настолько благодушна.
— Нашел время шутить! — с укоризной, отступая в сторону, чтобы освободить проход для отца своего старшего сына.
Естественно Скорую вызывать не стали. Оповещать о произошедшем правоохранительные органы никто не хотел, да и рана была не настолько глубокой, чтобы Роман истек кровью до приезда Ярового. Тот, к слову, находился где-то поблизости и на пороге Элиной квартиры появился спустя минут двадцать после звонка.
— Я к ней пойду, вдруг проснется. — Костик поднялся с кресла, попутно решая кому бы передать Сонечку. Племянница не слезала у него с рук с того момента, как мать с отцом и Зоей закрылись в комнате.
— Не проснется, — упокоил сына Владислав. — Я дал ей рогипнол. Часов шесть-семь у вас есть. А теперь ты, — Роману.
Немногим ранее он уже осматривал его. Сказал, что для скорейшего заживления необходимо наложить швы, а потом переключился на бьющуюся в истерике Зою. Поняв, что натворила, женщина окончательно слетела с катушек, и уже ничто не могло привести ее в чувство: ни уговоры, ни крики, ни пощечины. Пришлось в буквальном смысле скрутить и держать, чтобы еще чего-нибудь не натворила.
Отстранив жену, Роман поднялся.
— Где штопать изволите? Здесь или на кухне?
— На кухне. Там светлее, — объяснил свой выбор Яровой.
Костик прошел вместе с отцом и братом.
— Опять ты нас спасаешь, — пока Владислав мыл руки и готовил все необходимое.
— Это моя работа — лечить людей.
— Лечить, а не штопать в походно-полевых условиях, — воспользовавшись оброненным братом словечком.
Яровой улыбнулся.
— Какая разница где? Главное чтобы результат был.
— Спасибо, что приехал.
— Не за что.
— Как думаешь, Зоя… она…
— Придет в себя, не волнуйся. Это сильнейший стресс, не более.
— Ни хрена себе стресс — размахивать ножом, — сквозь зубы процедил Роман: Яровой взялся за порез.
— Терпи, — посоветовал раненому Владислав, прежде чем вернуться к вопросу сына. — Я, конечно, не психолог, но думаю, после сна вменяемость вернется.
— Обнадежили, так обнадежили, господин хороший! А если не вернется, что прикажете делать? Смирительную рубашку одевать?
На едкость фразочки никто внимания не обратил. Яровой занят делом, Константин думает.
— Ты сможешь задержаться? Не уезжать пока? — спустя некоторое время.
— Смочь — смогу. Только не уверен, что стоит.
— Почему?
— Боитесь, что и вас на жаркое? — под конец шумно втянув воздух.
— Нет, не боюсь, но…
— Из-за Михалыча? — сообразил Константин.
Владислав глянул на сына.
— Да. Не думаю, что он обрадуется, увидев меня здесь, — вернувшись к ране.
— Так его уже обрадовали, — не преминул сообщить Роман. — Ждем с минуты на минуту. А вот, похоже, и он. — В дверь позвонили.
Яровой не прореагировал.
