Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП) - Коул Тилли (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗

— Это хуже любой боли. Это хуже, чем смотреть в лицо смерти. Видеть, как моя болезнь высасывает радость из тех, кого я люблю, — это хуже всего. — Она сглотнула, сделала мягкий вдох и прошептала: — Мое время ограничено. Мы все понимаем это. Поэтому я хочу, чтобы это время было особенным…— Поппи улыбнулась. И это была одна из ее широких, ярких улыбок. Улыбка, из-за которой даже такой сердитый парень, как я, видел кусочек света. — Таким особенным, каким только может быть.

И так я улыбнулся.

Я позволил ей видеть счастье, которое она мне дарила. Я позволил ей увидеть, что эти слова, — слова из нашего детства — прорвались через тьму.

По крайней мере на мгновение.

— Замри, — внезапно сказала Поппи. Легкий смешок вырвался из ее горла.

— Что? — спросил я, все еще держа ее руку.

— Твоя улыбка, — она ответила и игриво изобразила, будто у нее отвисла челюсть от шока. — Она все еще существует! — прошептала она наигранно. — Я думала это какая-то мистическая легенда как Бигфут или Лох-несское чудовище. Но вот она! Я вижу ее собственными глазами!

Поппи обхватила лицо руками и наигранно захлопала ресницами.

Я покачал головой, на этот раз борясь с реальным смехом. Когда я перестал смеяться, Поппи все еще улыбалась мне.

— Только ты, — сказал я. Ее улыбка стала нежной. Наклонившись, я потянул воротник ее парки, чтобы прикрыть ее шею. — Только ты можешь вызвать у меня улыбку.

На мгновение Поппи закрыла глаза.

— Тогда я буду стараться делать это чаще. — Она посмотрела мне в глаза. — Я буду вызывать у тебя улыбку. — Она встала на цыпочках, пока наши лица почти не соприкасались. — И я буду решительной.

Птицы запели снаружи, и взгляд Поппи переместился к окну.

— Нам надо идти, если мы хотим успеть, — призвала она, затем отступила, нарушая наш момент.

— Тогда пойдем, — ответил я, натянув свои ботинки и следуя за ней. Я поднял ее рюкзак и перебросил через плечо, Поппи улыбнулась.

Я открыл окно, а Поппи бросилась к кровати. Когда она вернулась, в ее руках было покрывало. Она посмотрела на меня:

— В такую рань холодно.

— Эта парка недостаточно теплая? — спросил я.

Поппи прижала покрывало к груди.

— Это для тебя. — Она указала на мою футболку. — Ты замерзнешь в роще.

— Ты помнишь, что я норвежец, да? — спросил я сухо.

Поппи кивнула.

— Ты настоящий викинг. — Она наклонилась. — И между нами говоря, ты действительно хорош в приключениях, как и было предсказано.

Я покачал головой в изумлении. Она положила свою руку на мою.

— Но, Рун?

— Да?

— Даже викинги мерзнут.

Я склонил голову к открытому окну.

— Пойдем или пропустим рассвет.

Поппи выскользнула через окно, все еще улыбаясь, а я последовал за ней. Утро было холодным, а ветер сильнее, чем прошлым вечером.

Волосы Поппи хлестали по ее лицу. Обеспокоенный тем, что она замерзнет и заболеет, я потянул ее за руку и развернул лицом к себе. Поппи выглядела удивленной, пока я не поднял ее тяжелый капюшон и натянул ей на голову.

Я затянул шнурки, чтобы капюшон не спал, а Поппи наблюдала за мной все время. Мои действия были медленными под ее пристальным вниманием. Когда я завязал бантик, мои руки были неподвижны, и я посмотрел ей в глаза.

— Рун, — сказала она, после нескольких странных секунд тишины. Я поднял подбородок, молчаливо ожидая продолжения: — Я могу видеть твой свет. Под злостью, он все еще там.

От ее слов, изумленный, я сделал шаг назад. Я посмотрел на небо. Начало светать. Я сделал шаг вперед.

— Ты идешь?

Поппи вздохнула и бросилась меня догонять. Я засунул руки в карманы, пока мы в тишине шли в рощу. Поппи смотрела по сторонам. Я пытался следовать за ее взглядом, но это просто были птицы или деревья, или колыхания травы на ветру. Я нахмурился, задаваясь вопросом, что же ее так привлекает. Но это была Поппи, она была не такой как все. Она всегда видела больше в мире, чем любой знакомый мне человек.

Она видела свет, просачивающийся из тьмы. Она видела хорошее в плохом.

Это было единственное объяснение для меня, почему она не сказала мне оставить ее в покое. Я знал, что она видела меня другим — изменившимся. Даже если она и не говорила мне об этом, я видел то, как она смотрела на меня. Ее взгляд иногда был осторожным.

Прежде она никогда так не смотрела на меня.

Когда мы вошли в рощу, я знал, где мы будем сидеть. Мы подошли к самому большому дереву — нашему дереву — и Поппи открыла рюкзак. Она вытащила покрывало, чтобы сидеть на нем.

Когда расстелила его, то жестом показала мне садиться. Я сделал это и прижал спину к стволу дерева. Поппи села по центру покрывала и оперлась на руки.

Казалось, ветер стихал. Развязав бантик на капюшоне, она опустила его, открывая лицо. Внимание Поппи было приковано к светлеющему горизонту, небо сейчас было серым с оттенками красного и оранжевого.

Потянувшись в свой карман, я вытащил сигареты и поднес одну к своему рту. Достал зажигалку, поджег сигарету и затянулся, чувствуя момент, когда дым попал в мои легкие.

Дым валил вокруг меня, и я медленно выдохнул. Я видел, что Поппи пристально за мной наблюдает. Положив руку на свое согнутое колено, я уставился на нее.

— Ты куришь.

— Ja.

— Ты не хочешь бросить? — спросила она. По ее голосу я мог слышать, что это была просьба. И по вспышке улыбки на ее губах, она знала, что я понимал.

Я покачал головой. Это успокаивало меня. Я не смог бы бросить курить в ближайшее время.

Мы сидели в тишине, пока Поппи не посмотрела на восходящий рассвет и спросила:

— Ты когда-нибудь наблюдал рассвет в Осло?

Я последовал за ее взглядом к сейчас уже розоватому горизонту. Звезды начали исчезать в простирающемся свете.

— Нет.

— Почему? — спросила она, поерзав на месте, чтобы повернуться ко мне лицом.

Я сделал еще одну затяжку и наклонил голову, чтобы выдохнуть. Опустил голову и пожал плечами.

— Никогда не приходило мне в голову.

Поппи вздохнула и отвернулась еще раз.

— Какая впустую потраченная возможность, — сказала она, махнув рукой на небо. — Я никогда не покидала США, никогда не видела рассвет где-то еще, а ты был в Норвегии и ни разу не проснулся раньше, чтобы увидеть начало нового дня.

— Когда ты видишь один рассвет, ты видишь их все, — ответил я.

Поппи печально покачала головой. Когда она посмотрела на меня, в ее взгляде читалась жалость. Из-за этого мой желудок перевернулся.

— Это неправда, — спорила она. — Каждый день — разный. Краски, оттенки, влияние на твою душу. — Она вздохнула и произнесла: — Каждый день — это подарок, Рун. Я выучила это за последние пару лет.

Я затих.

Поппи запрокинула голову назад и закрыла глаза.

— Как этот ветер. Он холодный, потому что сейчас ранняя зима, и люди убегают от него. Они остаются в тепле. Но я принимаю его. Я дорожу ощущением ветра на моем лице, теплом солнца на моих щеках, холодом в моих костях. — Она открыла глаза. Солнце начало подниматься в небе. — Когда я лечилась, когда была прикована к больничной койке, когда мне было больно, и я сходила с ума от каждого аспекта моей жизни, я просила медсестру передвинуть мою кровать к окну. Рассвет каждый день успокаивал меня. Он восстанавливал мои силы. Наполнял надеждой.

Пепел упал на землю рядом с ней. Я осознал, что не двигался с тех пор, как она начала говорить. Она снова повернулась ко мне лицом и сказала:

— Когда я смотрела из этого окна, когда скучала по тебе так сильно, что это было больнее, чем химиотерапия, я смотрела на рассвет и думала о тебе. Я думала о том, как ты наблюдаешь рассвет в Норвегии, и это дарило мне покой.

Я не произнес ни слова.

— Ты был счастлив хоть раз? Была ли какая-нибудь часть последних двух лет, когда ты не был грустным или злым?

Огонь гнева, что сидел в моем животе, вернулся к жизни. Я покачал головой.

— Нет, — ответил я, когда бросил бычок на землю.

— Рун, — прошептала Поппи. Я видел вину в ее глазах. — Я думала, что в конце концов ты двинешься дальше. — Она опустила взгляд, но когда снова посмотрела вверх, почти разбила мое сердце. — Я сделала это, потому что не думала, что это продлится долго. — Слабая, но странно мощная улыбка украсила ее лицо. — Мне было подарено больше времени. Мне была подарена жизнь, — она глубоко вдохнула, — и сейчас к чудесам на моем пути добавилось твое возвращение.