Пора выбирать (СИ) - Авдеев Макар (чтение книг txt) 📗
Он с восьмого класса помнил фразу, однажды сказанную ему отцом, когда тот отчитывал Захара за плохие оценки в дневнике:
— Ты что думаешь, если так паршиво будешь учиться в университете, на сплошные трояки, мы с матерью будем платить за твоё обучение? Давать деньги на взятки преподавателям, чтобы они ставили зачёт? Я тебе заранее говорю, что этого не будет. Если тебе не нужна учёба — иди работай…
Захар так и поступит. Он вернётся, найдёт обычную работу. Смогла же Алиса работать на фабрике, значит, и он сможет. Подкопит денег, съедет с квартиры родителей, и начнёт снимать квартиру со своей девушкой. Главное — они с Алисой будут вместе. В свободное от работы время он продолжит писать стихи и рассказы, и помогать штабу Феврального. Ну и пусть Захар будет уставать от однообразного физического труда. Многие великие писатели через это проходили в период, когда их творчество ещё не приносило им стабильного дохода. Джек Лондон работал гладильщиком в прачечной и кочегаром.
Это лучше, чем несколько лет изучать то, что не интересно. Захар никогда не был и не будет сценаристом. Писатель и сценарист — разные призвания, и там, и там есть свои нюансы и особенности. Если б Захара приняли бесплатно, он бы мог попробовать учиться в Питере. Тогда, скажем, не сумей он однажды в какой-нибудь день заставить себя пойти на скучные пары, последствия бы коснулись только его самого. Но ставить такой «эксперимент» за деньги своих родителей Гордеев не собирался. Их средства можно потратить куда более эффективно.
Решение было принято. Теперь оставалось самое сложное — сообщить о нём родителям.
— Мама, мне надо с тобой поговорить, — сказал Захар, проснувшись утром. — Я не буду поступать в этом году.
Мама, которая только было встала с кровати, села обратно и недоумённо вытаращилась на сына. Захар попытался всё объяснить по порядку, но то, что он говорил, просто не могло уложиться в рамки её восприятия.
— Ты хочешь сказать, что прочитал интервью с каким-то придурком, и из-за него раздумал поступать? — спрашивала мама. — Я три года откладывала деньги на твою учёбу. А сколько мы потратили, пока жили месяц в Москве? Я очень хочу, чтобы мой сын поступил, пожалуйста, сделай это ради меня. Ты не представляешь, какое подспорье диплом даст тебе в жизни. В наше время без этой бумажки ты никто, человек второго сорта.
— Я не согласен, мне кажется, это предвзятое суждение… — отвечал Захар. — И дело не в интервью. Просто зачем тратить пять лет на бессмысленный диплом, если он ничего не даст, а мне потом всё равно придётся осваивать другую специальность… «Наставник» как раз об этом говорил в интервью.
Мама была очень настырна. Она убеждала, умоляла, обижалась. Она знала по опыту, что угрозами и оскорблениями Захара не проймёшь, и решила действовать монотонными методичными уговорами. Но Захар был неумолим. Какие бы аргументы ни находила мать, Захар оставался при своём; на этот раз он твёрдо решил, что ни у кого не пойдёт на поводу. Иногда у него было искушение согласиться с матерью, но не потому, что он сомневался в правильности принятого решения, а потому, что психологически слишком тяжело оказалось отстаивать своё мнение. В решении Захар был уверен абсолютно. Все факторы свидетельствовали в его пользу. Когда Захар собирался ехать в Москву, он ещё не знал, как поступит. Тогда ему казалось невероятным сказать «я не буду поступать». Но тот опыт, который он получил в Москве, убедил его, что ни один из рассматриваемых вузов Захару не подходит. Он не сможет там учиться, у него другой склад ума.
Стоило ему вспомнить об Алисе, как на душе становилось спокойно. Он покорно слушал пилящую его маму, и понимал, ради чего это терпит. Через неделю-другую мама успокоится и смирится. А вот он, если обменяет Алису на сомнительную перспективу протирания штанов в литинституте, никогда не смирится, и все пять лет будет винить себя в том, что в решающий момент не проявил достаточную стойкость духа. В каком-то сообществе в интернете, посвящённом литинституту, один из студентов сказал, что основная методика, по которой там обучают — «читать много и часто». Вот Захар и будет читать… в Майском порту, вместе с Алисой, они будут читать, положив ножки друг на друга. «Высшее образование мне заменила библиотека», — сказал кто-то из великих.
Перед самым отъездом Захар направился в элитнейший супермаркет «Глобус Гурмэ» в центре Москвы. Когда они приходили туда с мамой пару недель назад, то перед выходом обратили внимание на отдел игрушек.
— Смотри, — сказала мама, — это всё ручная работа, очень дорогие. Красивые, правда?
— Правда, — согласился Захар, и, пока мама стояла в очереди на кассу, бережно взял в руки небольшую рыжую лису.
Он счёл, что вещь выполнена с большим изяществом и старанием. Прочитал этикетку: «Hand Made. Germany». От этой игрушки Алиса бы пришла в неописуемый восторг. Но, бросив взгляд на ценник, Захар понял, что не может себе её позволить — одиннадцать тысяч рублей. Это чересчур, ни в какие ворота; хотя игрушка того стоит.
И вот он возвращался в «Гурмэ», борясь с самим собой, мысленно распекая себя за слабость, с одиннадцатью тысячами в кармане. Папа перед поездкой в Москву давал ему тысяч пять-десять на расходы. Естественно, за месяц он что-то истратил, но у него было ещё немного — копил раньше, из предыдущих «карманных денег». Захар никогда не был особо расточительным человеком.
И сейчас он шёл и понимал, что это — слишком. Как бы он ни любил Алису, такие дорогие подарки дарить просто неудобно. Если бы он остался учиться, тогда можно было купить лису, раз имелись финансы. Но так как он решил идти своим путём, эти одиннадцать тысяч пригодятся ему на первое время, чтобы встать на ноги. И всё же, сейчас ноги сами несли Захара в магазин. Как будто что-то помимо собственной воли управляло им.
Словно во сне, он взял лису, которую, на счастье, никто до него не купил, отнёс её на кассу и отдал продавщице деньги. У Алисы день рождения будет 30 сентября. Он преподнесёт ей подарок, которого она достойна. Может быть, Захар так хотел извиниться за то, что не смог тогда, в момент отчаяния, утешить её как следует?
Вернувшись в номер, он незаметно пронёс свёрток с лисой мимо мамы и осторожно убрал в рюкзак. Захара с мамой снова ждал перелёт. Для мамы поездка в Москву обернулась неудачей, Захар же считал, что получил значимый опыт.
Папа воспринял решение Захара на удивление адекватно. Когда Захар приехал домой, они вдвоём сели за стол на кухне, и Гордеев всё честно выложил отцу.
— В том, что ты говоришь, есть здравый смысл, — сказал Марк Анатольевич. — Это твоя жизнь, и ты можешь делать, как хочешь. Но знай, если потом ты всё-таки решишь получить высшее образование, мы с мамой готовы платить за твоё обучение. Деньги на учёбу мы отложим, они никуда не денутся. Обойдёшься без нашей помощи, будешь оплачивать учёбу сам или поступишь на бюджет — я только за! Если понадобится что-то сделать или дать совет, сразу обращайся. Я солидную часть своей жизни посвятил бизнесу, зарабатыванию денег. Но делал это не ради машин, домов… Вся эта «мишура» вторична. Самое главное — дать тебе материальное подспорье, которого не было в своё время у меня. И может, ты сможешь совершить нечто большее, чем я. Так что не стесняйся принимать и просить от нас с мамой помощь. Это ни в коем случае не покушение на твою индивидуальность и самостоятельность. Просто, когда родители помогают детям, в разумных пределах, это нормально.
Захар испытал существенное облегчение. Больше всего он не хотел видеть папиного гнева. Именно не боялся, а просто не хотел видеть эту сцену — вдоволь насмотрелся в детстве и в юности. Но отец, кажется, его понял.
Июль подходил к концу, начинался август. У Захара оставался месяц до начала учебного года. Этот месяц Гордеев мог продолжать пользоваться квартирой родителей, так как если бы он послушался маму, до конца лета бы всё равно жил в пресловутой квартире. А с началом сентября Захар станет «сам по себе». Что ж, месяц — это достаточный срок, чтобы перестроиться на новый лад и реализовать кое-какие затеи.
