Калерия (Не)реальная невеста (СИ) - Гагарина Лека (книги бесплатно полные версии txt, fb2) 📗

- Поддерживаю ваш план, Антон Петрович, - отвечаю уже привычно, за что получаю смачный поцелуй в лоб.

Дальше мы лежим в целомудренных объятиях друг друга, не делая резких движений. Пьем ромашку, смотрим фильмы. Яров тихим, умиротворенным голосом рассказывает, в каких позах он начнет меня завтра покорять, при этом тихонько перебирая мои волосы длинными пальцами. Слушаю, наслаждаюсь спокойным вечером и теплом любимого и ставшего таким родным Антона Ярова. Мы в гармонии. Как будто на одну волну настроены. Словно две части одного целого. Как Инь и Ян, как Одиссей и Пенелопа, как Фиона и Шрек, как плюс и минус на магните. Нас не сломить этими неприятностями. Завтра мы все наверстаем. Мы команда! Даааа!

Существует одно очень емкое изречение, о котором мы смертные постоянно забываем. Вуди Аллен его когда-то сформулировал так: "Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах". Это был наш случай. Все оставшееся время до сна мы строили планы и фантазировали о завтрашнем дне. Под действием лекарств наши желудки вроде бы успокоились, и мы сразу же решили, что это хороший знак. Ближе к вечеру у меня начались слабые головные боли, и поясницу как-то неприятно потягивало. Спихнув все на последствия неспокойной ночи, мы приняли душ и, крепко прижавшись друг к другу, решили лечь спать. Утро вечера мудренее. А нам так не терпелось начать новый день и воплотить наши планы в жизнь.

Глава 24

День сурка, твою мать.

Вчера я блеял и извинялся за сорванные планы,

сегодня Калерия. Идеальная пара!

© Антон Яров

Открываю глаза и, наконец, чувствую себя живым. Желудок не сводит спазмами, и тошнота не подступает к горлу. Господь любит меня! Поворачиваю голову на подушке и смотрю на свою лохматую, но такую прекрасную малышку Калерию.

Как оказалось, видеть ее рад не только я, но и мой младшенький. Член приподнимается от дремы и требовательно указывает направление, куда мне двигаться. Не смею ему возражать и препятствовать, поэтому запускаю руку под одеяло и нахожу обнаженную коленку. Лера лежит на животе, повернувшись ко мне мордашкой, обхватив руками подушку и поджав одно колено практически под подбородок. Уже представляю, как она там, под одеялом этим открыта для меня и перемещаю ладонь вверх по ноге. Лера что-то протестующе бормочет, но не просыпается. Ладно, не проблема. Разбужу ее горячим сексом и сокрушительным оргазмом.

Ладонь плавно перетекает с ноги на круглую попку, и чуть сжав нежную кожу руками, погружаю пальцы во влажную плоть. Лера необыкновенно влажная и горячая, и я слегка теряюсь. Может быть, ей сон эротический снится, поэтому она так возбуждена? Но это и к лучшему. Если в этом сне я, то возражений не имею. Только вот одеяло мешает, и свободной рукой неуклюже пытаюсь его скинуть, чтобы не только ощущать, но еще и лицезреть плоть моей возбужденной малышки. Я в охренительном предвкушении.

А дальше как в плохом анекдоте. Одеяло слетает, перевожу взгляд на бедра, которые только что с упоением ласкал, а Лера в этот же самый миг, распахивает ошалевшие глаза.

- Какого хре…? - шиплю и тупо зависаю при виде размазанной крови по ногам девушки. - Лера, тебе плохо?

У меня такой озноб по спине проходит, что от паники не соображаю, куда бежать. Она же не умирает? Я не позволю. Это все чертовы креветки с вонючим авокадо. Кто вообще эту хреновину выдумал. Не поймешь, то ли фрукт, то ли овощ. Все. Повар точно не жилец. Вскакиваю с кровати и ору нечеловеческим голосом:

- Лера, я вызываю скорую, ты истекаешь кровью!

Девчонка краснеет, того и гляди загорится, и резко вскакивает с кровати.

- Лежи! - продолжаю вопить и бегать по комнате, как умалишенный. - Возможно, тебе нельзя двигаться.

- Антон, - тихо шепчет Калерия, пытаясь меня остановить и видя, что я не реагирую, тоже кричит, - Антон, я не умираю. У меня месячные.

- Что? - хриплю в предынфарктном состоянии и отрываю телефон от уха.

Кажется, что неотложка нужна уже мне. Ни хрена не понимаю. Что такое — месячные? Какие еще месячные? У нас же секс по плану.

Калерия натягивает мою футболку, в которой спала ночью, ниже на колени и, неопределенно пожав плечами, бегом устремляется в ванную. Дааа, бллл…! Братан, это фиаско. Видимо, я все же где-то сильно нагрешил, раз Господь решил наказать меня воздержанием. Сколько вообще идут эти месячные? День? Два? Неужели больше? Столько баб было, а о такой фигне ни слуху, ни духу.

Смотрю с тоской на постель. На светлых простынях алеют пятна крови. Это порочный круг какой-то. Словно все и вся сговорились меня доконать. Иду в гостевую ванную, принимаю ну очень холодный душ, с остервенением чищу зубы и с тоской смотрю на своего младшего, который маячит мне ниспадающей эрекцией. Извини, чувак, но кажется, что тебе ничего не светит в ближайшие лет сто. С таким везением, как у нас с Калерией, следующим этапом будет землетрясение, цунами или еще какая-нибудь фигня, которая обязательно поставит крест на нашей сексуальной жизни.

Все же прихожу в себя, иду на поиски Леры. Нужно убедиться, что у нее все в порядке. Нахожу малышку в спальне. Она ожесточенно стаскивает белье с кровати и тихо бубнит себе что-то под нос. При виде меня вообще смущенно опускает глаза и жалобно так всхлипывает.

- Прости, - наконец, шепчет и замирает.

- За что? - зачем-то спрашиваю, хотя сам догадываюсь из-за чего она расстроилась.

- Я со всеми последними событиями, забыла совсем про них и… Вот.

День сурка, твою мать. Вчера я блеял и извинялся за сорванные планы, сегодня Калерия. Идеальная пара!

- Один, один. Считай, мы квиты, - с иронией отвечаю ей.

Лера поднимает удивленный взгляд и слабо улыбается. Поняла, что я не сержусь и что принял свою участь стойко.

- Малыш, а сколько обычно идут месячные? - все же решаюсь спросить, чтобы знать к чему себя готовить.

- У кого как, - неопределенно отвечает Лера.

- «У кого как», мне не интересно, - продавливаю я. - У нас сколько?

Калерия тяжело вздыхает и чуть слышно выдает:

- Семь дней.

Оседаю задницей на кровать и громко выдыхаю. Подумаешь, семь дней. Кого хоть этим испугаешь? Точно не меня. Я и дольше жил без секса. Перевожу взгляд на Леру и понимаю, что ни хрена. Не в этот раз! Может, в командировку смотаться на неделю? Хоть искушения перед глазами не будет. А там приеду, и глядишь, удача улыбнется нам.

Пока я захожусь в громком диалоге со своей похотливой натурой, Калерия подсаживается рядом на край кровати и явно ждет, когда я закончу.

- Все будет хорошо, - выдаю в итоге и снова тяжело вздыхаю.

- Антон, обязательно будет, но не сегодня, - с тоской шепчет малышка.

- Ты о чем?

Лера мнется, но все же отвечает:

- Месячные у меня проходят довольно болезненно, поэтому часа через два начну скулить и умирать. Я подумала, может, поеду в свою квартиру. Побуду там. А как все закончится, вернусь.

Калерия еще закончить свое предложение не успевает, а я уже отрицательно мотаю головой. Придумала тоже. Как я семь дней без нее буду? Ни за что! Еще в командировку какую-то собирался. Придурок!

- Нет, ты останешься здесь.

Она судорожно вздыхает и продолжает меня уговаривать.

- Яров, зачем тебе видеть, как я мучаюсь? - Лера предпринимает тщетную попытку достучаться до моего разума. - Тем более, я не подготовилась совсем. Мне нужны средства личной гигиены, а в квартире все это есть.

Вскакиваю с кровати и начинаю метаться по комнате. С одной стороны, Калерия права, я совершенно не готов снова смотреть на ее страдания. С другой стороны, мы собираемся пожениться, ей что каждый раз из дома бежать, чтобы я не нервничал?

- Малыш, не переживай, я справлюсь.

Топлю уверенно так, непоколебимо. Пусть не сомневается.

- Как знаешь, я предупредила.

- Угу, конечно. Я готов!

Предупредила она! К тому времени, как мы позавтракали, лицо Калерии приобрело оттенок свежей цементной стяжки, и она начала слабо постанывать от боли. Это происходило примерно так: Лера говорила со мной, потом замирала, потом все краски сходили с ее лица разом, а затем она сворачивалась в комок и шумно дышала через рот. В эти моменты чувствовал себя беспомощным идиотом, и все, на что мне хватало фантазии, так это зеркалить все ее действия. После очередного такого «приступа» Калерия выпрямлялась, слабо улыбалась и продолжала говорить.