Я чувствую тебя - Као Ирэне (серия книг TXT) 📗
– Элена? – Женский голос, сопровождаемый легким свистом.
– Да, – отвечаю на выдохе. Опасность миновала.
– Привет, это Габриэлла. – Теперь этот голос, спокойный и расслабленный, принимает очертания знакомого лица. Это же Борраччини! Что ей нужно в восемь тридцать в субботу утром?
– Добрый день, профессор! – восклицаю, стараясь казаться как можно бодрее.
– Послушай, я в поезде. Скоро приеду в Рим! – Вот так сюрприз! – Сегодня во второй половине дня я провожу конференцию в «Летней школе реставраторов», но утром думала зайти посмотреть, как продвигается работа.
Дрожь ужаса пробегает у меня по спине.
– Вы хотите заехать в Сан-Луиджи? – Дурацкий вопрос! Разве она не достаточно ясно выразилась?
– Да. Как только прибуду на вокзал.
– Отлично. Я очень рада. Я как раз туда иду, – изображаю энтузиазм, при этом думаю о том, что еще не успела сделать с фреской. Паника.
– Предупреди ты Чеккарелли, пожалуйста, – она резко обрывает разговор, будто в спешке. – И будьте в церкви к одиннадцати. Я приду к этому времени.
– Хорошо, профессор, – стараюсь спрятать волнение за деловым тоном. – Тогда увидимся позже.
Ускоряю шаг, и, игнорируя красные светофоры и пешеходные переходы, мне удается чудесным образом дойти до места раньше девяти. Я вспотела, у меня пересохло в горле, будто я пробежала десять километров в гору, но, как только вхожу в ворота, прохлада и спокойствие этой церкви оказывают на меня успокаивающее воздействие.
Паола уже на стремянке, в рабочем комбинезоне, ее волосы, как обычно, собраны на затылке.
– Ты пунктуальна сегодня утром!
– Как всегда, разве нет? – отвечаю с иронией. Обычно, несмотря на уморительные усилия и десять установленных по времени друг за другом будильников, ранее десяти я не бываю на работе. – У нас гости, – информирую ее, быстро надевая комбинезон поверх брюк и футболки.
– То есть? – Паола поворачивается с любопытством.
– К нам едет Борраччини, – отвечаю, закатывая рукава, пока поднимаюсь по стремянке. – Она только что позвонила мне.
– А-а-а, – реагирует Паола слегка раздраженно. – И зачем она сюда придет?
– Посмотреть – так она мне сказала, – и признаюсь, это слегка волнует меня.
– Ответственная за эту реставрацию я, ты должна опасаться моего мнения, а не ее, – сухо уточняет Паола.
– Конечно, Паола. Но это все же она нашла мне эту работу, и я хочу произвести хорошее впечатление.
– Да, но если тебе удалось ее выполнить, в этом только твоя заслуга.
Я застываю с открытым ртом: Паола впервые говорит мне комплимент. Я даже не уверена, что правильно поняла, поскольку она стоит ко мне спиной, но мне хотелось бы верить в то, что услышали мои уши.
– А вообще такие сюрпризы мне никогда не нравились, – бормочет Паола желчно.
– Ты права, – подыгрываю нахально. – К черту Борраччини и ее манию контроля!
Паола бросает на меня странный взгляд, который я принимаю за сообщнический. Мне кажется, что общий враг скорее делает нас солидарными, чем месяцы совместной работы.
– У меня тоже для тебя новость, – говорит она спустя некоторое время.
– Хорошая? – я оборачиваюсь и смотрю на нее сверху, с лесов, широко распахнутыми глазами.
Она кивает, улыбнувшись.
– Отец Серж рекомендовал нас «Академии Франции», дабы там обратили на нас внимание. Вероятно, они будут иметь нас в виду для последующих реставрационных работ.
– Прекрасно! Тогда это нужно отпраздновать! – я так рада, что готова соскочить со стремянки, чтобы «дать ей свои пять», но, пожалуй, на сегодня Паола уже достаточно открылась.
Мы целиком погружены в работу, когда низкий вибрирующий голос раздается у нас за спиной:
– Добрый день, девушки!
Это она, Габриэлла Борраччини – королева реставрации. Поднимается по ступеням и останавливается в центре капеллы, во всем блеске своих пятидесяти лет. Она будто только что вышла из салона красоты, неподражаемая: каре в стиле двадцатых, на губах – ярко-красная помада, щеки оттенены мазками румян. На ней плиссированные бежевые брюки, футболка в бело-синюю полоску и оригинальное колье из гигантских черных жемчужин, связанных белым шнуром (я тоже такое хочу!). На ногах – вездесущие Tods, цвета которых она меняет в зависимости от сезона (сейчас они белые), а через плечо – дорогой портфель из синей кожи.
– Добрый день, – отвечаю, спешно спускаясь с лесов. – Добро пожаловать. Путешествие прошло хорошо?
Осознаю, что, несмотря на недавнюю протестующую речь, я инстинктивно начинаю прогибаться перед Борраччини. Ничего не могу поделать: эта женщина наводит на меня страх.
– Да, спасибо, – отвечает она, обменявшись с Паолой холодным кивком. Та, в отличие от меня, ничуть не обеспокоена, даже скорее выглядит еще более отдаленной и раздраженной, чем обычно.
– Ну что, как продвигаются работы? – Сеньора профессор кидает быстрый взгляд на фреску «Вознесения…», над которой, даже не шелохнувшись, продолжает работать Паола, потом приближается к моей стене с фреской «Поклонение волхвов».
– Она еще не закончена, – я оправдываюсь, как школьница.
– Да, действительно, еще многое нужно сделать, – кивает Габриэлла. Она подпирает рукой подбородок. Взгляд острый, изучающий. – Пожалуй, я бы добавила немного глянца здесь и оставила матовой вон ту область. А выражения на лицах надо больше выделить. И этот красный не пойдет.
Ну вот, она нашла изъян. Когда Борраччини говорит «так не пойдет», обычно это означает, что надо все переделывать.
– На самом деле этот цвет очень близок к оригиналу. В любом случае, работу еще предстоит закончить, – вмешивается Паола, выступая в мою защиту.
Не могу поверить! Что это? Может быть, Паола просто обозначает свою территорию, ставя непрошеную гостью на место: дескать, если кто-то и может меня критиковать, то это только она и никто другой.
– Конечно, без сомнения, – отвечает дипломатично Борраччини. Я не ожидала такой уступчивости с ее стороны. – Ну что ж, похоже, вы хорошо сработались вместе, – добавляет затем, будто желая сменить тему.
– Да, – отвечаю, и за Паолу тоже.
Профессорша смотрит на меня, с тенью язвительной улыбки:
– Значит, Паола не заставила тебя убежать на следующий же день, как большинство твоих предшественников.
– Нет, почему? Все очень хорошо, – отвечаю я, при этом замечаю, что лицо Паолы потемнело. Скулы стали твердыми и напряженными, как случается всегда, когда она злится.
– Я никого не заставляю бежать, если человек проявляет желание остаться и по-настоящему работать, – отвечает Паола ледяным тоном.
И снова это выглядит комплиментом в мой адрес.
На мгновение повисает тяжелая тишина, и обе женщины обмениваются взглядами повышенного напряжения. Я сразу подключаю воображение: между ними есть что-то незаконченное, возможно, академическое соперничество – или, кто знает, может, дело в мужчинах?
Борраччини первой разряжает обстановку фальшивой улыбкой.
– Ну ладно, девушки, не буду вас больше отрывать от дела. Поеду в «Школу реставраторов». – Она поправляет портфель. – Было приятно увидеться с вами. Хорошей работы!
Я наблюдаю, как Паола следит взглядом за Борраччини, пока та не скрывается из виду. Выражение ее лица удерживает меня от любых вопросов, даже любых звуков – я почти не дышу. В последующие часы мне лучше работать в полной тишине. Я должна стать невидимой.
Я наконец-то дома, без сил. Открываю дверь и произношу «чао», бросаю ключи в вазочку у входа, неуклюже высвобождаюсь из кроссовок, иду вдоль коридора. И только тут, подняв взгляд от пола, вижу, что, кроме Филиппо, меня ждет кто-то еще.
Гайя улыбается и кричит: «Сююююрприииз!»
Боже, не могу поверить! Я настолько счастлива, что чуть не плачу: я не видела свою подругу уже пять месяцев – и вдруг она здесь, передо мной, вся обожженная солнцем Мальдивов, в конце этой долгой летней субботы.
