Такая как есть (Запах женщины) - Кауи Вера (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
«Что ж, – думала она, возвращаясь в такси в аэропорт Хитроу, – даже одна встреча с Питером оправдывает поездку. Теперь-то я уж точно знаю, что Ева Черни – это вымысел, плод изощренного воображения. Очевидно, что моя мать скорее всего дочь земледельцев. Эх, если бы только у меня была возможность поговорить с тем русским, он бы мог много интересного порассказать. А этот Ласло Ковач? В каких отношених с ним была мать? Как ей удалось завладеть этими формулами? И до чего удачно получилось, что этот Ковач так своевременно исчез. «Мой отец был доктором», – усмехнулась Александра. Ложь. Но зачем она скрывает это все? И почему вышла замуж за тихого, терпеливого человека, которого презирала? Или же это был внезапный порыв? Они были такими разными. Неудивительно, что она оставила его так быстро, как только смогла. С ним она скучала. А свекровь ненавидела». Еще будучи ребенком, Алекс видела, как бабушка смотрит на нее ненавидящим взглядом. Но до самой смерти отца не знала, почему.
После смерти Джона Брента она была в таком стрессовом состоянии, что ее пришлось отвезли в госпиталь. Бабушка ни разу не проведала ее там. А когда Алекс вернулась в мрачный дом, то увидела, что бабушка собрала вещи для отъезда.
– Мы куда-нибудь собираемся? – испуганно спросила Алекс.
– Повидаться с твоей матерью.
Даже сейчас, через двадцать пять лет после того дня, Алекс снова пережила шок от услышанного. Ее покойный отец всегда говорил, что ее мать забрал к себе Господь Бог, а это означало, что мать Алекс умерла. На какую-то долю секунды Алекс охватил панический страх, что бабушка собирается и ее отправить к самому Господу Богу, и слезы вдруг закапали из ее глаз.
– Прекрати сейчас же плакать. Что такого в том, что я собираюсь отвезти тебя к матери?
– Но ведь мама умерла?! – всхлипнула Алекс.
– Мой сын солгал тебе. Твоя мать жива-здорова и удачлива, как бывают удачливыми все безнравственные люди. Она никогда не хотела тебя и сдала на руки моему сыну, когда ей подвернулся подходящий мужчина. И вот еще, что тебе совершенно необходимо знать. – Она склонилась над перепуганной и измученной девочкой, схватила ее за плечо так, что синяк держался потом несколько недель, и прошипела: – Мой сын не твой отец. Ты понимаешь меня? Ты не имеешь права называть его отцом, потому что он никогда им не был. Только один Господь Бог и твоя мать знают, от кого она тебя зачала. Твоя мать хитростью заставила моего сына жениться на ней, когда узнала, что носит ребенка во чреве. Она зачала тебя во грехе, и я не желаю больше видеть тебя в своем доме ни секунды. Ты поедешь к своей матери – и все дела. Она отвечает за тебя, а не я. И ей придется смириться с этим. Со временем она смирится с твоим существованием. А я – никогда!
Алекс невидящими глазами смотрела в окно на холм, что открывался перед нею, и переживала то же самое, что и переживала когда-то пятилетняя девочка – испуганная, растерянная и сбитая с толку. Ее отец – не ее отец, а ее мать вовсе не умерла, а просто ненавидит ее… Никогда в жизни она еще не чувствовала себя так одиноко.
– Хватит хныкать! – Бабушка – хотя, впрочем, теперь уже она не была бабушкой, – дала ей пощечину, чтобы привести в чувство. – И еще получишь, если не замолчишь. – Испуганная Алекс, получившая первый урок, притихла.
Воспоминание о том кошмарном ночном путешествии еще долгое время заставляло ее вскакивать с криком посреди ночи.
И вот теперь она раздумывала: кто же ее отец на самом деле? Русский? Человек из службы безопасности? Ласло Ковач? Или кто-то другой из того множества мужчин, которых приписывала Еве миссис Марион? Много лет она решительно отвергала всякую мысль о том, что ее отец не Джон Брент. Он был ее отцом. Он любил ее, оберегал, проводил большую часть своего времени с ней и защищал, главным образом от своей собственной матери:
– Если я услышу, что ты закричишь хоть раз на девочку, я тотчас уйду из дома и заберу ее с собой. – Алекс по сей день слышала, как звучал тогда его голос – тихо, но решительно. Вот почему бабушка предпочитала просто не замечать ее.
– А почему бабушка сказала, что я исчадие ада? – спрашивала она отца.
– Потому что у нее мозги набекрень. Не верь тому, что она говорит. Ты моя дорогая, ненаглядная Алекс, самая лучшая девочка в мире. Не обращай на нее внимания.
«Есть только одна возможность узнать, кто мой отец, – спросить об этом у матери, – решила наконец Алекс. – Если она хочет, чтобы я простила ее, пусть скажет правду. Если она католичка, как утверждал Питер, настало время исповедоваться». И тут Алекс отчетливо поняла, почему еще Мэри Брент терпеть не могла Еву – ведь та принадлежала римской церкви. «Сколького же я не знаю, – подумала Алекс. – Что ж, пора кончать с догадками. Мне нужны объяснения, дорогая мамочка. Мне мало, чтобы ты попросила прощения за то, что не замечала меня, сделала несчастной, отверженной. Я хочу знать, почему ты никогда не могла прямо взглянуть на меня. Почему в моем присутствии лицо у тебя всегда превращалось в ледяную маску? Это из-за меня? Из-за того, что я такая некрасивая, или из-за того, что тебя чем-то обидел тот человек, который был моим отцом? Если ты сможешь мне внятно рассказать, почему отвергла меня, я постараюсь понять и простить тебя».
«Да, – решила Алекс, – как бы там ни было, что бы там ни было, но сейчас наступило время узнать обо всем. Узнать о том, что было на самом деле».
10
Сейшельские острова и Швейцария, 1963–1965
Ева продемонстрировала мужу всю глубину и полноту любви в первые недели их медового месяца, который они проводили на крошечном островке на Сейшелах, в похожем на сахарно-миндальное пирожное домике, единственными обитателями которого были они сами. И в ту же ночь, душную и влажную, когда они приехали, Кристофер познал, что такое истинное наслаждение.
Ева терпеть не могла жару и влагу, мечтала только о прохладной, ароматной ванне, чтобы приготовиться к желанному моменту близости. Она поклялась, что эта ночь останется у него в памяти навсегда. Но Кристофер распорядился иначе.
– Давай поплаваем, – предложил он, снимая рубашку и сбрасывая туфли.
Пол в бассейне был выложен мозаикой – копией византийской – с изображением Нептуна в сопровождении плывущих рядом дельфинов. И когда Ева ступила на прохладный мрамор, ее муж нырнул в чистую, прозрачную глубину, к дельфинам. Вынырнув, он тряхнул головой и поторопил ее:
– Идем же!
Ева сквозь прозрачную воду видела его красивое обнаженное тело.
– Ну же… – позвал он ее снова. – Только не говори, что ты до сих пор ни разу не плавала голой.
– Но это так, – сказала Ева.
– Почему?
– Я не умею плавать.
Он замер от удивления. В том мире, в котором он жил, учили плавать точно так же, как танцевать, скакать верхом и играть в теннис.
Видя его удивление, Ева кротко проговорила:
– У меня не было времени учиться этому. Я все время работала…
И Кристоферу показалось, что Ева, несмотря на свою точеную прелестную фигурку, совершенную во всех отношениях – от пышной гривы волос до кончиков пальцев на ногах, – похожа на безутешного ребенка. И еще он подумал, что в ней есть что-то от бриллианта, игра света в котором зависит от того, какой гранью его повернуть. Он видел сказочную красавицу, опытную кокетку, чувственную роковую женщину и женщину, бесконечно увлеченную своим делом. Эта робеющая девочка – еще один из многих ликов Евы.
– Я научу тебя, – нежно проговорил он. – Это очень легко…
– В самом деле? – ее лицо озарилось радостью, как у ребенка, которому подарили необычную игрушку.
– Ну конечно… Раздевайся. Мы начнем прямо сейчас.
Ева огляделась:
– А что, здесь никого нет?
Кристофер засмеялся:
– Сейчас время ужина. Нам все приготовили, и мы сами накроем на стол. Муж и жена, которые присматривают за домом, ушли к себе. Но в любом случае, они – всего лишь прислуга. Они видят только то, что им положено видеть. Ты понимаешь, о чем я говорю?
