Подсолнухи зимой - Вильмонт Екатерина Николаевна (читать книги полные txt) 📗
Но тут объявили, что самолет из Мюнхена совершил посадку.
Марго обняла Таську.
– Марш в машину.
– Ой, тетя Марго, я лучше постою совсем в стороночке, посмотрю только на него и тогда бегом в машину, ладно?
– Ну что с тобой делать? Ладно, но не ближе, чем на десять метров.
– Конечно!
Марго обернулась и вправду не заметила Таськи. Какая я старая стала, уже не в состоянии понять, что можно чувствовать в шестнадцать лет в такой ситуации… Я живу по инерции, я, похоже, никого не люблю, то есть люблю дочь, теток, эту милую Таську, Левку, несмотря ни на что, но эта любовь не дает крыльев, не заставляет потерять голову… А я вообще когда-нибудь теряла голову от любви? Нет, наверное. Значит, вовсе не любила, только думала, что люблю? Диму любила, казалось, что любила… Даньку любила… Да нет, если бы любила, все было бы иначе… А может, сейчас вообще любовь неактуальна? Секс – да, но это просто физиология… Девчонки влюбляются, вон что с Таськой творится… Тошка… Мне казалось, она не сможет, а она влюбилась, да еще как… Счастливые… У меня просто уже нет сил на любовь, выдохлась… Ну и бог с ней, буду жить, как живется…
Воздвиженского она узнала сразу, он выделялся из толпы. Высокий, широкоплечий, невероятно элегантный, он искал кого-то глазами. Марго шагнула к нему.
– Андрей Станиславович? Я Тасина тетя…
– Очень приятно. Но где же Тася?
– Она в машине. Я подумала, что не стоит ей пока появляться рядом с вами.
– Боже, вы правы, я не подумал об этом, благодарю вас. Но как ваше имя-отчество?
– Маргарита Александровна. Идемте!
Тут же к Андрею кинулся какой-то прыщавый юноша с фотоаппаратом.
– Господин Воздвиженский, один вопрос!
– Никаких вопросов! – Он энергично взял Марго под руку и прибавил шагу.
– Господин Воздвиженский… – парень побежал за ними следом.
– Как вы были правы, Маргарита Александровна, но, боюсь, теперь где-нибудь появится ваша фотография…
– Ерунда, меня это не пугает. Я думала, будет хуже.
– Да нет, оперные певцы в России не столь уж лакомая добыча для папарацци. Скажите, отчего умерла Матильда Наумовна?
Марго в двух словах объяснила ему.
– Да, она всегда была чудачкой. И всегда была верна себе.
– Возьмите, это письмо к вам.
– Спасибо, я потом прочту.
– Вот мы и пришли. Садитесь назад, там Тася.
Он открыл дверцу, раздался громкий визг Таськи:
– Андрюша!
И все смолкло. Марго шепнула водителю:
– Володя, я потом все объясню. Но Александре Игоревне ни слова!
– Да разве я когда-нибудь…
– Нет, я так, на всякий случай.
– Куда едем-то?
– Ах да! Андрей Станиславович, куда вас отвезти?
– В консерваторию. Я договорюсь о похоронах, хочу непременно спеть… И туда мне пришлют машину. Тася пойдет со мной. Потом я ее отвезу, куда вы скажете. Я представлю ее ректору, на всякий случай. И еще – Тася тоже должна спеть во время панихиды.
– Я? – взвизгнула Таська. – Да ни за что на свете! Я не умею, я боюсь.
– Никто и не ждет твоих умений. Но похороны еще послезавтра, подготовишься. Ты последняя находка Матильды и обязана спеть. И заявить таким образом о себе.
Он говорил жестко, непререкаемо. Силен, подумала Марго.
– Но я же просто опозорюсь! Как я могу петь в консерватории? Что? – в голосе Таськи звучала паника.
– Мы решим, что ты будешь петь. Маргарита Александровна, вы не считаете, что это необходимо?
– Пожалуй. Впрочем, вам виднее!
– Я прошу меня извинить, но я сейчас прочту письмо.
В зеркале Марго увидела, что Таська забилась в угол машины, бледная, несчастная.
Если думать о карьере певицы, то такой человек ей и нужен. Я уверена, что он заставит девчонку выйти и спеть. И сразу хочет представить ее ректору. То есть привлечь внимание к ее особе… Но что я скажу Але? Впрочем, зачем мне что-то говорить? Теперь пусть он занимается всем дальнейшим.
– С ума сойти, – проговорил Воздвиженский растроганно. – Мне иной раз казалось, что Матильда если не сумасшедшая, то по крайней мере сумасбродка… Но так разумно все устроить… Потрясающе! И я, разумеется, сделаю абсолютно все. Тася, у тебя есть заграничный паспорт?
– Нет.
– Необходимо сделать. Маргарита Александровна, скажите, сколько времени это может занять?
– Полагаю, за месяц это возможно.
– А если… простимулировать?
– Не знаю, впрочем, думаю, можно. Но к чему такая спешка? Тасе надо еще сдать экзамены… Она не кончила школу… впрочем, вы, вероятно, в курсе?
– Я в курсе, с этим мы разберемся. Кому нужен аттестат в данном случае? Просто у меня страшно мало времени. Из-за похорон я отменил запись, но это неважно, я смогу вырваться в Москву только еще через три недели на один день и хотел бы уже увезти Тасю. У меня как раз несколько спектаклей в Милане, и я мог бы устроить Тасю в пансионе, я его знаю, чудное местечко, и показать ее педагогам. Вы не подумайте ничего дурного, я сейчас занимаюсь разводом, и, полагаю, через год мы сможем пожениться.
– Ой, мамочки! – простонала Таська.
В Малом зале консерватории яблоку было негде упасть. И дело, понятно, было не в Матильде Пундик, а в том, что стало известно о выступлении Воздвиженского и еще нескольких звезд мировой оперы.
Марго приехала с Тошкой, Тасей и Алей, которой она ничего не сказала о том, что Таська будет петь. Девочка побыла с ними и через пять минут растворилась в толпе.
Тошка, разумеется, тоже куда-то слиняла. Аля же пребывала в раздражении. Ей пришлось отменить свидание со Львом Александровичем. Марго настояла на том, чтобы она отдала последний долг педагогу дочери.
– Марго, но я же ее и видела-то всего два раза, что мне там делать?
– Аля, я настаиваю! Это огромная потеря для Таси, и она должна знать, что мама рядом с ней в такую минуту.
– Незаметно что-то, что она так уж скорбит, вчера вернулась поздно, возбужденная, веселая даже.
– Тем не менее.
Але пришлось согласиться. Марго, конечно, встретила множество знакомых, все были потрясены тем, как умерла Матильда Пундик.
Звучал орган, зал был украшен белыми розами, хотя многие, естественно, пришли с разными цветами, но они лишь подчеркивали строгость и красоту убранства. Выходили ученики и пели. Речей не произносилось, и аплодисментов тоже не было. Наконец вышел Воздвиженский. Спел. Боже, какой голос! Неужто Таська отважится петь после него? Надо было ее выпустить раньше, испугалась Марго. Или она просто отказалась? Он закончил. Но не ушел, как другие, а поднял руку, давая понять, что хочет что-то сказать.
– Господа, Матильда Наумовна не хотела речей, но полагаю, одобрила бы то, что я сейчас скажу. В последние полгода ее жизни у нее появилась новая ученица, девушка совсем юная, но чрезвычайно одаренная, Матильда Наумовна возлагала на нее большие надежды, и я сейчас представлю ее на ваш суд. Впрочем, оговорюсь – судить об этой девушке рано, она только-только начинает.
Аля вдруг схватила Марго за руку.
Марго прижала палец к губам.
– И еще, господа, запомните это имя, Таисия Горчакова. Да-да, это внучка нашего великого композитора. Итак, Таисия Горчакова.
Аля была близка к обмороку.
Воздвиженский сел за рояль. И тут на сцену вышла Таська. У Марго вдруг оборвалось сердце. Как она похожа на свою бабушку Этери… Тоненькая, в черном, предельно скромном платье. Господи, неужели она решится петь перед этой, в основном очень искушенной публикой?
– Откуда у нее это платье? – прошептала Аля.
Воздвиженский заиграл вступление. «Аве Мария» Шуберта. Аля так вцепилась в руку Марго, что та охнула от боли. И тут же замерла. Голос девочки звучал так, что сердце Марго переполнилось счастьем. Такое с ней было лишь однажды, в Венской опере, она забыла сложную славянскую фамилию певицы, но сейчас испытала то же самое. Марго понимала, что Таське еще не хватает школы, но это было не важно.
Таська допела до конца, неумело сделала книксен и буквально умчалась за кулисы. И вдруг после некоторой паузы зал разразился аплодисментами, казалось бы, неуместными в такой ситуации, но очарование юной певицы было сильнее условностей.
