«Путь к счастью Эллы и Миши (ЛП) - Соренсен Джессика (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗

– Чувствуешь себя лучше? – спрашиваю я, целуя ее в макушку.

– Да, – отвечает она, ее руки скользят по моим плечам и обвиваются вокруг моей шеи. – Но Миша?

Я стараюсь сохранять спокойствие, но это трудно, когда она так ко мне прикасается.

– Да.

– Если ты еще раз поцелуешь меня в губы без разрешения, – грозится она, – я врежу тебе по яйцам.

Я фыркаю от смеха.

– Ладно, звучит справедливо.

Она щипает меня за шею, и я снова смеюсь.

– Я серьезно.

– Знаю. – И не сомневаюсь в ее словах, но я рад что она остыла.

Она больше ничего не говорит, и до конца песни я удерживаю ее в своих объятиях. Звучит следующая композиция, а мы продолжаем танцевать, не останавливаясь, пока не проигрывается еще пять песен. Я отстраняюсь только тогда, когда чувствую на себе ее тяжесть, словно она проваливается в сон. Смотрю на нее: ее глаза закрыты, а хватка ослабевает.

– Наверное, стоит отвезти тебя домой, – предлагаю я, убирая волосы с ее лба.

Она качает головой с закрытыми глазами.

– Я не хочу домой.

– Тогда куда ты хочешь поехать? – спрашиваю я. – В мой дом?

Она зевает.

– Мы не можем остаться здесь?

Я стою и смотрю, как она засыпает в моих объятиях. В конце концов, я наклоняю ее назад, просовываю руки ей под колени и поднимаю. Она слишком устала, чтобы со мной спорить и лишь прижимается ко мне, когда я отношу ее обратно к машине. Я открываю дверь и устраиваюсь на водительское сиденье.

– Хочешь сесть на заднее сиденье? – спрашиваю я, усаживая ее так, чтобы можно было просунуть ноги внутрь и закрыть дверь.

Она качает головой.

– Я хочу лечь прямо тут.

Пространство ограничено, но, в конце концов, это не имеет значения: она в моих объятиях, и хочет быть там. Держа ее в своих руках, я откидываюсь на спинку кресла и ложусь. Она смещается и оказывается у меня под боком, наши ноги переплетаются, ее голова опускается мне на грудь. Музыка продолжает играть, и мы засыпаем в объятиях друг друга.

Глава 18

Элла

Наши дни

В разгар дня, когда я открываю глаза, Миша уже проснулся; на коленях у него лежит мамин дневник, а рядом с ногой ее фотография. Он сидит, прислонившись к спинке кровати, одетый в одни боксеры, и мне открывается вид на его мышцы, пряди его волос свисают ему на лоб. Во время чтения его лицо остается напряженным. Я приподнимаюсь, моя голова и щека протестующе пульсируют, Миша закрывает дневник, и выражение его лица смягчается.

– Там есть что-нибудь стоящее? – спрашиваю я, прижимая одеяло к обнаженной груди.

Он пожимает плечами, но по его хмурому взгляду можно сказать, что он ничего хорошего не обнаружил. Миша убирает фотографию обратно в дневник, помечает страницу и откладывает его в сторону, а затем протягивает руку и нежно проводить по опухшей, ноющей скуле.

– Надо было вчера приложить лед, – замечает он. – Серьезно, Элла, с виду кажется, что чертовски больно.

Я кладу свою руку поверх его.

– Это и есть чертовски больно.

– Не хочешь рассказать, как все произошло на самом деле? – спрашивает он, а когда я напрягаюсь он добавляет: – я знаю, когда ты лжешь, Элла Мэй, так что не пытайся убедить меня, что какая-то девчонка ударила тебя, потому что я уверен – ты солгала.

– Тогда почему ты не уличил меня вчера?

– Потому что думал только своим членом.

Я улыбаюсь при воспоминании о том, как он прижал меня к стене и входил в меня с такой силой, что могла ощущать его проникновения всем телом.

– После вчерашней ночи у меня немного болят ноги, – признаюсь я, снимая с себя одеяло и массируя бедра.

Его жаркий взгляд устремляется на мои ноги.

– Я мог бы сказать, что мне жаль, но это не так.

Я снова накрываюсь одеялом и ложусь на кровать. Он располагается рядом со мной, подпирает локтем подушку и склоняет голову на свою руку.

– Так и быть, скажу, – начинаю я, его палец поглаживает мою щеку, – но ты должен пообещать ничего не предпринимать. Никаких драк.

Его пальцы замирают.

– Обещать ничего не буду.

– Тогда я буду молчать.

– Элла Мэй…

Я прикрываю ему рот рукой и заставляю замолчать.

– Не называй меня Элла Мэй. Только не хватало, чтобы моему мужу выдвинули обвинения или, он получил серьезные травмы.

Он молчит, а затем его губы изгибаются под моей рукой.

– Скажи еще раз.

– Только после того как пообещаешь.

– Прекрасно. – Он вздыхает, и я убираю руку с его рта. – Я не буду нарываться на драку, только если расскажешь мне, что случилось, и снова назовешь меня своим мужем. – На его лице светится глупая улыбка, которая заставляет и меня улыбнуться.

– Хорошо, муж, – произношу я, заставляя его улыбаться еще шире. Делаю глубокий вдох и рассказываю ему о Мики. Я вижу, что он изо всех сил старается контролировать свою реакцию, сжимая кулаки во время моего рассказа.

Когда я закончила, некоторое время он сохраняет молчание, а потом наконец произносит:

– Могу я, по крайней мере, попросить Итана надрать ему задницу?

Я качаю головой.

– Нет. Лиле тоже не нужно, чтобы ее парень пострадал. Или оказался в тюрьме.

Он плотно стискивает челюсть, глаза задерживаются на моей щеке, прежде чем тяжко вздохнуть.

– Я очень хочу выбить из него все дерьмо, Элла Мэй. Клянусь Богом ... – его кулаки сжимаются, а мышцы рук напрягаются.

– Знаю, – говорю я. – Но я этого не хочу.

– Ты убиваешь меня, – с раздражением произносит он.

– Знаю, но это к лучшему, – объясняю я. – Кроме того, у меня вышел хороший удар.

– Ему не стоило бить девушку... клянусь Богом ... – он недовольно выдыхает, качая головой. – Можно я хотя бы что-нибудь сделаю с его машиной?

– Он, скорее всего, подумает на тебя, – замечаю я. – Или на меня.

– Пожалуйста, ты должна разрешить мне что-нибудь предпринять.

Я делаю вдох.

– Хорошо, как-нибудь вечером перед отъездом мы можем прокрасться к нему домой и порезать шины.

– И все? – Он надувает губы и хмурится. – Может, например, разбить его окна, а затем врезать ему пару раз?

– Только шины, – настаиваю я. – И никаких кулаков. Я не хочу, чтобы эта ситуация превратилась в огромную проблему.

Он хмурится еще сильнее.

– Прекрасно, но только ради тебя.

– Спасибо тебе. – Я целую его, и, хотя он все еще выглядит раздраженным отвечает на мой поцелуй, просовывая язык мне в рот. Продолжая целоваться, Миша переворачивает нас, укладывает меня на спину и ложится сверху. Он с любовью разглядывает меня, поглаживая мою щеку с задумчивым выражением на лице, и когда открывает рот, я понятия не имею, что он собирается сказать.

– Лила говорит, что ты подготовила для меня рождественский подарок, – удивляет он меня.

Я качаю головой.

– Только потому, что она заставила меня купить его тебе, так что не вздумай и мне что-нибудь дарить. Я помню, что мы не участвуем во всей этой рождественской фигне.

– А если я хочу тебе что-нибудь подарить?

– Тогда можешь, – разрешаю я. – Но к твоему сведению, мой подарок не так чтобы хорош. – И эта правда. Во время похода по магазинам за свадебными украшениями, я увидела браслеты дружбы похожее на те, что были у нас с Мишей в детстве, появившиеся после того, как мы пообещали навсегда оставаться лучшими друзьями. В конце концов те браслеты износились, мы их выбросили или потеряли, и когда я рассказала об этом Лиле, она настояла, чтобы я их купила и подарила Мише. Я не из тех, кто любит сентиментальные вещички, но во время покупки испытала странные чувства.

– У меня тоже есть подарок, – говорит он. – Это самый лучший подарок на свете.

Я качаю головой не в силах сдержать улыбку.

– Порой ты бываешь таким слащавым.

– И в душе ты это обожаешь.

Я не отвечаю, потому что он прав, а потом он, усмехаясь, раздвигает коленом мои ноги и двигает бедрами, готовый войти в меня.

Но стук в дверь прерывает нас.