Держи Меня Крепче. Часть 2 (СИ) - "Душка Sucre" (читаем книги онлайн TXT) 📗
Я зажала уши руками и как заведенная стала повторять:
– Я не хочу… не хочу… – прозвучало немного истерично, но может нашему разговору именно драматизма и не хватало?
Не испытывая надобности оставаться, я рванула прочь, не разбирая дороги и сама не заметила, как уткнулась в оградительные решетки забора. Побродив вдоль некоторое время и успокоившись немного, я набрела на выход и отправилась на остановку. Хорошо бы заказать такси, но не думаю, что смогла бы поговорить и вызвать машину – в горле стоял ком.
Старшие Охренчики поссорились, а за ними и младшие.
Водитель автобуса всю дорогу слушал радио, на котором крутили лишь песни репертуара исполнителей восьмидесятых, причем подборка ди-джея этим вечером была составлена исключительно из позитивных мотивов с текстом о разбитых сердцах, которые имели при всем при этом жизнеутверждающие припевы. Лично я их оптимизма не разделяла и рисовала пальцем на запотевшем стекле – в нашем городе вновь пошел дождь, будто чувствуя мое состояние. Какая ирония – мои глаза настолько сухи, когда сердце плачет, что даже небо не выдержало и, сопереживая, ведь не было ни единой тучки, нахмурилось и разразилось водопадом несолёных слез.
Мои высокохудожественные (от слова «худо») малеванья на выставку в Эрмитаж никоим образом не претендовали, напоминая больше старания особо-одаренных детишек в детском саду. Но, несмотря на это, основные силуэты героев моих художественных изысков вырисовывались вполне узнаваемо. Я пыталась изобразить себя и Артема – обычную пару двух человечков, стоящую рядом друг с другом. Изначально в планах было подчеркнуть именно то, что они пара: одна ладошка крепко лежащая в другой; но мои руки воспротивились и не стали выдавать желаемое за действительное. Единственное, что показалось мне нелишним – это наградить их обоих сердцами в груди. Поэтому получились две одинокие фигурки. Мало того, что одинокие, так еще и лежащие, как оказалось. Ведь я рисовала, положив голову на согнутую в локте руку, которую положила на спинку переднего пустующего сидения – вот рисунок и вышел в горизонтальном положении.
Я подняла голову и стала разглядывать муки своего творчества, прикидывая каким образом сделать их взаимозависимыми. Ничего кроме как приковать их друг к другу наручниками я не придумала, так что моя рука потянулась воплотить немного эгоистичную идею в рисунок, но в этот момент по стеклу стекла капля, пройдясь своей чуть извилистой дорожкой прямо по линии, на которой находились сердца этих двух неудачников.
– Печально, – донесся до меня звонкий мужской голос.
Я обернулась и встретилась взглядом с сидящим рядом парнем. Из висящих на его шее объемных наушников доносились звуки бас-гитары и барабанов, а также невнятные истошные вопли вокалиста, надрывающего свою бесценную звездную глотку. Его там убивают что ли? И все равно думаю, что его музыку в тысячу раз лучше той, которую крутят на этом осточертевшем радио.
Парень, не спрашивая моего разрешения, протянул свою правую руку к моему шедевру и внес коррективы. Он аккуратно ровнехонько (в художке наверное пяток лет точно свои штаны со звенящими «бубенчиками» протирал) нарисовал вокруг силуэтов прямоугольные рамки, а затем сверху, к моему ужасу, пририсовал крест и подписал «R.I.P.»
– Само напрашивалось, – пояснил он, пожав плечами, мол, ничего особенного и, вообще, не стоит меня благодарить за то, что откорректировал твой позорный кособокий портрет.
– А вот и не напрашивалось!
– Ты сейчас возбухаешь тоном маленького обиженного ребенка.
Вот же наглый типок. Испортил мои фантазии, еще и «ты"кает без спросу.
– И что?
– Все еще, – туманно выразился этот любитель готической тематики, а с виду вроде приличный.
– Что «все еще»?
– Ты все еще дуешься, как будто мы, будучи малыми детьми, в песочнице играем: ты построила целый замок из песка, если, конечно, полученный результат от того, что ты набрала этот сыпучий ингредиент любого уважающего себя пляжа в ведро и перевернула, считается замком… но нет, я не спорю – кто как считает, – он непорочно развел руками, – а я, наглый тип и, по совместительству, первый парень на дворе, взял и все разрушил, мерзко хохоча.
– Ты что, больной?
Да ну нафиг. Приперся, рисунок испоганил, еще и нотации мне читает.
– Нет, я разве создаю такой вид? – весь такой невинный он захлопал ресницами, я засмотрелась и невольно залюбовалась их длиной, забыв утвердительно кивнуть, подтверждая мое согласие о недалекости его ума.
А заодно я разглядела получше его лицо. Мой ровесник являл собой радость для металлоискателей – у него были проколоты губа и бровь. Последняя была выбрита полосками, создавая некую схожесть с уголовником. Думаю, этого гуманоида с радостью забрали бы инопланетяне на опыты. Выразительные карие глаза смотрели на меня вопросительно, а чуть полные губы, в обрамлении легкой небритости (какой юморист сказал ему, что три волосинки на подбородке плюс две над губами – это круть несусветная?!) вдруг вновь ожили:
– Разумеется, я красавчик, но восхищаться мною можно и вслух.
– Хам, – кажется, в недавнем времени я стала магнитом для всяких невоспитанных невежд, мнящих себя чуть ли не богами.
– Не хами хаму, хамка, – моментально отозвался он.
Вот же пристал. Может призвать честной народ на помощь? Из толпы бы выделился брутальный мучачо и на добровольно-принудительных началах высадил этого парнишу на следующем перекрёстке. Но, к несчастью, салон автобуса оказался пуст, и кроме меня с моим собеседником пассажиров больше не было. Те немногие, что были, уже сошли на своих станциях.
Так что я решила применить методику игнора. В каком-то леськином журнале я читала, что если стоически не обращать внимания на чрезмерно настойчивого человека, то через какое-то время он отстанет, потеряв всякий интерес. То есть надо возвести его в ранг назойливой мухи, но вместо того, чтобы пытаться прихлопнуть мухобойкой, мне следует изобразить из себя статую и тихо радоваться, что сидящий рядом со мной докучливый объект не голубь.
Я поджала губы (спасибо маме Фросе за мастер-класс) и отвернулась к окну, заметив наконец-то проплывающий, скорее даже утопающий в потоках льющейся с неба воды, город и блуждающие в ней редкие шляпки зонтиков всех цветов радуги, чудесно разбавляющих серый колорит вечерней сумрачной обстановки, откровенно напоминающей в данный момент «Sin City».
– …знаешь, а вести себя так, как ты сейчас со мной – это не просто некрасиво, но еще и безнравственно, – уже которую минуту изгалялся над моими нервами неунывающий фанат рока, а я была непреклонна и старалась его не слушать.
Хотя доля правды в его словах есть. Но если посмотреть на ситуацию с моей стороны, то не безнравственно ли он поступает, доставая меня? В общем, мы друг друга стоим.
– Это уже ни в какие рамки, девушка! – решительно заявил он, ткнув пальцем в мое плечо.
Нет, вообще-то, я спокойная. Как удав, проглотивший на завтрак слона, на обед бегемота, а на ужин мамонта, и которого на ночь постигли последствия греховного чревоугодия – съеденная троица устроила в его пищеварительной утробе пьяный дебош, распив на троих тёпленький пищеварительный сок, в результате чего играли в карты на желание и ругались матом, досадуя, что не могут вызвать себе эскорт особ женского пола легкого поведения.
– Ну что тебе? – недовольно огрызнулась я.
– Да я сейчас ментов вызову.
– Это я вызову! Сам меня трогает, да еще и грозится.
– Это была вынужденная мера.
– А сексуальный маньяк – это болезнь такая. Лечиться надо!
Мы так неистово стали наезжать друг на друга, что водитель автобуса, не выдержал и попытался отрезвить нас через громкоговоритель:
– Прекратите! Иван, твои странные методы подката к девушкам начинают заставлять меня задуматься о наличии у тебя коммуникабельных способностей. А вы, девушка, заплатите уже за проезд и прекратите строить из себя жертву группового изнасилования, – и уже тихо для себя добавил: – А то, учитывая ваш гонор, чувствую, мы с Ванюхой вдвоем по статье пойдем…
