Зверь (СИ) - Грэм Анна (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Распахнув глаза, она увидела родной дом. Он был окутан сизой дымкой тумана и окружен вековыми соснами Форт-Келли, но это был её дом, будто кто-то выдернул его вместе с фундаментом из тихого Берлингтона и поставил прямо среди лесных угодий Эйдана Хилла. У ворот стояла её целая и невредимая машина, а прямо перед ней — мужская спина в широкой светлой рубашке не по размеру. Ей пришлось как следует проморгаться, чтобы сфокусировать взгляд на её обладателе.
У него были растрёпанные чёрные волосы, худые плечи и руки. Узкие чёрные штаны обнимали тонкие ноги в массивных берцах. Эллен сделал два шага вперёд, пытаясь обойти его и посмотреть в лицо. Тёмные, непроницаемые глаза, в которых не видно зрачка. Запавшие острые скулы, большой и слишком пухлый для мальчишки рот. Он держал в руках гаечный ключ.
— Нэйт, что ты делаешь? — спросила она, но вместо звуков своего голоса услышала лишь хрипы и бульканье, словно пыталась говорить под водой.
Натаниэль не ответил ей и даже не взглянул в её сторону, будто она была бесплотной тенью, внедрившейся в кадры чужих воспоминаний. Он сорвался с места так стремительно, что Эллен едва смогла отследить его бег. Замахнувшись ключом, Нэйт обрушил на удар на её белую «Шевроле».
От звука удара Эллен проснулась. На территорию прибыл грузовой состав — стук колёс ворвался в её сон и бесцеремонно выдернул в реальность. Вскинувшись на постели, она завертела головой, пытаясь понять, где находится. Тёмные, крашеные стены, окно и кровать, на которой вчера она занималась любовью с Адамом Бишопом — всё осталось, как прежде. Это был всего лишь сон, но он был слишком чётким.
Она встала с кровати. Забыв об ушибленном пальце, Барр с ходу бухнула ступнёй по полу и зашипела от боли.
— Твою мать! Да что же это такое!
Кожа на пальце начала желтеть, опухоль уменьшилась, но проклятая боль всё ещё тянула, отдаваясь пульсирующими выстрелами вдоль всей ноги. Сейчас невозможно даже сапог надеть, а уж о том, чтобы сделать в нём хотя бы несколько шагов, не шло и речи. Она явно не сможет вылезти сегодня из дома.
На часах было почти четыре дня. Подойдя к окну, Эллен увидела, как погрузчик укладывает ровные ряды брёвен в вагоны. Рядом маячили люди, которых она раньше не видела. Они были в форме известной железнодорожной корпорации — наверняка машинисты и рабочие, обслуживающие состав. Возле административного корпуса она увидела машину Нильсена. Скорее всего, он сейчас далеко в лесу возглавляет поисковый отряд.
Казалось, всё, что происходило вне этих стен, вдруг перестало её касаться. В доме Бишопа, ровно, как и рядом с ним самим, она ощущала себя, словно в крепости. Она не чувствовала себя в гостях или в номере отеля, где всё вокруг казалось взятым на время. Это был дом. Такой, каким он должен был быть: без тянущего чувства тоски по брату, без холодного непонимания родителей, без вечного чувства вины. И не важно, что было за его стенами — оживленный мегаполис или глухой лес, в котором не ловил телефон. Всё, что было за его пределами, перестало иметь значение, будто эти стены защищали её от целого мира, как защищали объятия Адама Бишопа. Только она и её маленькое, эфемерное счастье — вот, что было сейчас главным.
Эллен отошла от окна и взглянула на комнату, оценивая последствия бурного проявления чувств. Стоило сменить постельное бельё и сходить в душ — кожу неприятно стягивали высохшие белые следы. Тело одеревенело, каждый шаг отдавался болью в мышцах, как после двух часов в спортзале, зверский голод скручивал желудок, который, казалось, переваривал сам себя. Нужно было решать проблемы последовательно.
Смело покопавшись в ящиках шкафа, Эллен нашла свежий комплект, и сдёрнув с постели старый, поменяла бельё. Положив ком грязных простыней у порога, она наскоро приняла душ и отправилась на кухню. Эллен готовила редко и почти не имела в этом необходимости, предпочитая обедать в заведениях или заказывать еду на дом, но, тем не менее — спасибо маме — умела и вполне недурно. Во всяком случае, Трэвис не жаловался, если, конечно, не врал. Только лишь спустя два часа, когда Эллен выключила плиту, она поняла, что хлопочет по дому, будто домохозяйка, ожидающая любимого с работы. Она то и дело подходила к окну, надеясь увидеть очертания безупречной фигуры, которую успела изучить за несколько жарких ночных часов при тусклом свете ночника.
— Боже, что же я творю, — во время редких проблесков сознания Эллен ощущала себя влюблённой дурой, до невозможности стыдясь того, с какой лёгкостью эмоции затмили ей разум. Она не узнавала себя и что делать с собой новой, не имела понятия. Растеряна, взволнована, подавлена и счастлива одновременно — Эллен казалась себе клинической истеричкой, забывшей вовремя принять транквилизатор. В такие моменты она снова хотела бежать. Бежать до своего таунхауса босиком, запереться на замок и уткнуться в рабочие тексты, за просрочку отправки которых её наверняка оштрафуют или вовсе уволят, но для Бишопа запертая дверь не препятствие, в этом она успела убедиться. Как и самообман больше не спасение для неё.
— Что мне теперь со всем этим делать? — Эллен бухнулась на стул, беспомощно бросив руки, повисшие вдоль тела плетьми. Поток самобичевания прервал звук открываемой входной двери, и Эллен почти бегом бросилась в коридор.
— Привет, — Адам улыбнулся ей, цепляя куртку на крючок.
Только сейчас она поняла, как сильно волновалась за него. Он вернулся целым и невредимым из внешнего мира, в котором творилось чёрт знает что. Эллен не осознавала, что тело само сорвалось на бег, что она почти напала на Адама, обвивая руками и ногами и целуя крепко, словно в последний раз. Под грудью заныло от тоски и нежности — наверное, так болела душа. Хотелось хвататься за эти неумолимо ускользающие секунды, хотелось наверстать упущенные часы, дни и года жизни, на протяжении которых она будто не жила. Здесь, рядом с Адамом, её ничего не сдерживало — ни статус, ни репутация, ни траур — всё это осталось далеко в прошлом.
— Обед остынет, — когда Адам принёс её на кухню, усадил на стол, расположившись между её разведенных коленей, и начал стаскивать с неё футболку, она тщетно пыталась включить здравый смысл.
— Разогреем.
Бишоп играючи пресёк все её слабые попытки к сопротивлению. Он взял её прямо на столе под угасающие сумерки и звон падающих столовых приборов. У Эллен не было ни единого шанса спастись от этого натиска, но она и не хотела спасаться.
Заканчивать день с ним вместе было так необычно и так волнующе до щемящего восторга в груди. Хотелось кричать, ликовать, смеяться и нести чепуху, но она держалась, как могла, чтобы уж совсем не растерять остатки самоуважения. Секс, совместный ужин, совместный душ, кофе из одной кружки, снова секс, тихие объятия у огня — они не расставались ни на минуту, будто расстояние в шаг равнялось для них десятками миль. Эллен лежала у него на плече и чувствовала, как полыхает кожа от соприкосновения с его телом. Этот вопрос давно не давал ей покоя и только сейчас, когда между ними рухнули последние барьеры, она решилась его задать.
— Ты горячий. Почему?
— Такая особенность, — он пожал плечами, словно сам не знал точного ответа. — Сколько себя помню.
