Поиграйте с Женечкой (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra" (книги полностью .txt, .fb2) 📗

— Последний раз, Туманова! — сдается она под прессом нашей совместной харизмы.

— Спасибо!! — хором с Ангелом.

Он подхватывает меня за руку, идем по лестнице. На втором этаже, я отбираю руку, чмокая его в уже выставленные губки.

— Спасибо, Боречка!

Сбегаю к себе на третий. К Танюшке. Тихонечко приоткрываю дверь.

Да, как они узнали, черт возьми, что я здесь?!

Немец и Сашка.

Упрямо и с вызовом глядя друг на друга. Застыли посередине комнаты. Танюшка беспомощно разводит руками, закатывая глаза.

Моё появление игнорирую оба.

Достаю пакет с пижамой, рюкзак на вешалку и быстро смываюсь до ангелов, на второй.

Эти пусть «любезничают» без меня!

Дверь не замкнута. Я делаю шаг в темноту. Замыкаю за собой. Скидываю с себя все вещи, надеваю свою пижамку. И ложусь рядышком с моим грустным ангелом.

Пододвигается, накрывая меня одеялом.

— Опять? — сонно, подгребая меня в объятья.

— Да достали уже… — тянусь я, укладываясь поудобнее. — Почитай мне что-нибудь… балладу…

Вздохнув, он ложится на спину, подтягивая меня поудобнее, и начинает:

Когда вода всемирного потопа

Вернулась вновь в границы берегов,

Из пены уходящего потока

На берег тихо выбралась любовь.

И растворилась в воздухе до срока

Над грешною землей материков,

И чудаки еще такие есть,

Вдыхают полной грудью эту смесь.

И ни наград не ждут, ни наказанья,

И, думая, что дышат просто так,

Они внезапно попадают в такт

Такого же неровного дыханья…

Я дослушиваю длинную балладу до конца и закрываю глаза.

— Мой грустный ангел… — шепчу ему я. — Твоя печаль такая сладкая. Но объект приложения я не одобряю!

— Я и сам не одобряю, — усмехается он, целуя меня в макушку. — Спи.

Целые сутки в общаге.

Общие курсовые…

Но к вечеру «неотложка» на работе и я, захватив лекции Веселого ангела, быстро шагаю к КПП студ городка. Олег ждет уже минут тридцать и пару раз набирал меня. Опаздывать больше, чем на десять минут я не могу просто физически. Меня накрывает классическими симптомами ОКР. Все мысли смешиваются, и навязчивый ментальный зуд начинает сводить с ума.

Опаздываю! — стучит у меня в мозгах.

И тот факт, что от моего опоздания мир не рухнет, никогда не облегчает мне этих моих навязчивых состояний в виде пунктуальных триппов.

Нужно что-то с этим делать. Крис, например, вообще не парится…

— Подожди! — догоняет меня Сашка, хватая за руку. — Поговори со мной.

— Саш! — от раздражения кровь приливает к лицу, снося напрочь контроль, и мне хочется просто разнести его какой-нибудь жестью, чтобы это прекратилось.

Но я беру себя в руки:

— Я ОЧЕНЬ опаздываю! Потом.

— Когда?! — начинает его нести. — Ты приедешь опять к ночи и снова спрячешься в койку к своему «Грустному»! — пытаюсь вырваться, но он только крепче сжимает мои запястья.

— Да о чем нам говорить-то?! — срывает меня.

— О нас…

Топит его безнадегой и тоской, а еще потусторонним туповатым упрямством. А я ОПАЗДЫВАЮ.

В голове взрывается.

Сжав кулаки я позволяю себе внутренне проораться.

— Сашка! — отбирая у него из рук, выхваченный рюкзак, я пытаюсь найти слова.

Но, слова бесполезны. Он хочет слышать только одну вещь. Все остальное превращается для него в информационный белый шум и просто мой голос.

А мой голос он любит.

Безнадежно покачав головой, я отбираю рюкзак и вылетаю из-под арки КПП. Конечно же, он идет за мной.

— Женя! — перехватывает он меня снова, разворачивая к себе.

Мляяя… Сцена при Аронове! — меня трясет от раздражения.

Ну, хоть не слышит! — оцениваю я расстояние до машины.

Сашка держит крепко.

— Меня человек ждет! — пытаюсь я отрезвить его.

— Подождет, б**ть, твой «человек»! — переходит он на крик.

Если бы это был не Сашка, а кто-нибудь другой, я бы уже…. Но это Сашка. С ним я не чувствую себя свободной. Его тяжелые чувства ментально связывают меня. Очень тяжело делать ему еще больнее, чем уже есть.

Как же вырваться из этого!?

— Пусти! — рявкаю я, выкручивая свою руку из его захвата.

Он перехватывает вторую и уже рефлекторно немного выкручивает запястья, пытаясь зафиксировать меня.

Хлопок дверцей машины.

Оооо…

— Ничего не будет, понимаешь?! НИ-КОГ-ДА!

— Я люблю тебя!

— Замолчи!

— ПРОСТО ПОСЛУШАЙ МЕНЯ!

— Не хочу ничего слышать! — скручивает меня. — Не надо мне этого говорить!

Меня трясёт от его эмоций. И тошнит. И накрывает волнами тупой боли где-то в районе солнечного сплетения. Я судорожно пытаюсь вырвать свои руки, загибаясь под его отчаянным и пронзительным взглядом.

— Не надо, пожалуйста! — но в запале он еще сильнее выкручивает мои руки.

Спиной я чувствую подошедшего сзади Олега и его руки ложатся на мои запястья поверх Сашкиных. Он тянет на себя, не позволяя тому больше выкручивать их.

— Ты делаешь ей больно, — уверенный и спокойный голос. — Если намеренно, то я отпущу, и можешь продолжить.

Сашка замирает, поднимая глаза на Олега, и тут же ослабляет хватку. Его плечи опускаются, на лице появляется горькая неуверенная усмешка. Он уже наблюдал пару раз, как Олег привозит или забирает меня.

— Кто ты ей? — глядя в глаза Олегу.

Я никогда не отвечаю по существу ему на такие вопросы. Ни про Даню. Ни про Олега. Это не его дело.

— Тебя не должно это беспокоить. Тебя должно беспокоить, кто ей ТЫ.

— Я люблю её…

— Уверен, что не ты один, — беззлобно усмехается Олег, — но право касаться женщины твоё чувство не дает. Это право дает только её желание, чтобы ты касался. Она желает этого?

Сашка отчаянно качает головой:

— Нет.

— Тогда не касайся.

— Что же мне делать? — он словно ломается внутри, доверчиво глядя на Олега.

— Люби… — медленно оттягивая мои запястья из его уже расслабленной хватки, пожимает плечами Олег. — Это твоё право. Этого у тебя никто не отнимет.

Тихонечко толкая меня по направлению к машине, он шепчет мне «иди», он протягивает Сашке руку:

— Олег.

— Александр, — неуверенно пожимает тот.

— Крепких нервов тебе, Александр.

Обгоняя меня, Олег открывает мне дверь, и я практически падаю на сиденье.

Судорожно вздохнув, я отпускаю своё тело в краткую и необходимую мне сейчас истерику, которая, как мне кажется, поможет избавится от всех тех ощущений, которыми изнасиловал меня Сашка.

Секунд через десять, когда меня почти уже судорожно переколотило, Олег садится в машину, за руль. Меня всё еще потряхивает. Зажмурившись, я несколько раз глубоко вдыхаю. Но кислорода не хватает.

— Открой окно, пожалуйста, — сглатывая ком в горле. — Тошнит…

Открыв бардачок, он достает мне пластиковую бутылку с водой, откручивает крышку, протягивает. Стекло с моей стороны скользит вниз.

— Не нужно так остро реагировать, Женечка, — качает он головой.

— Несъедобно… — жалуюсь я, точно зная, что он понимает.

— Я понимаю, — его взгляд теряет фокус. — Давно он так?

— Второй год…

— Потерпи. Он скоро сломается и успокоится. И ты снова будешь свободна.

— У тебя было так?

— Было… — морщится он.

— Расскажи.

— Я, Жень, так уж вышло, никогда не влюблялся и не чувствовал особой привязанности к женщинам. Я, вообще, далёк от всей этой ванили… Но… Когда я был молод, я встречался с одной женщиной. Мы были любовниками — только секс. Наши отношения были изначально созданы на этих условиях. Я был откровенен с ней, не обещая ничего большего и не желая этого от неё. Это длилось больше года… не помню сколько… И через какое-то время легкость ушла, и меня начало что-то напрягать. Не буду вдаваться в подробности. В очередную нашу встречу она сказал мне, что любит… И уже очень давно. И я не знаю, что со мной произошло тогда. Просто её потребность… Бл*ть! — передергивает его. — Я чувствовал себя обманутым — потому что она создала разность потенциалов в наших чувствах, и я оказался ментальным должником… Ты понимаешь меня? — я понимаю… — Она хотела большего, чем просто секс. А у меня не было ничего для неё. Она не позволила мне остановить все в самом начале, и не задолжать ей. Она ожидала от меня возврата этого долга в виде чувств. И тогда, подчиняясь её потребности и под давлением этого ментального долга, я сымитировал для неё нечто большее. Это было омерзительно. Я чувствовал себя изнасилованным. Но и не дать ей этого я тогда не мог. Видеть её после этого я тоже не мог. Меня тошнило от неё…