(Не) верю в любовь (СИ) - Ермолина Юлиана (книги без регистрации txt, fb2) 📗

Она опускает голову, смотрит на наше переплетение рук и спрашивает:

— Рома, для чего? Ты же видишь, что я никчемная. Я не могу подарить тебе ребенка, а ты так этого хочешь. Я же видела, как горели твои глаза, как ты был счастлив, жил в приятном ожидании и предвкушении. Но я не могу тебе дать того, на что ты имеешь право и чего заслуживаешь.

Я перебиваю ее, поднимаю за подбородок ее лицо, и заглядывая в глаза, произношу:

— Танюш, а как быть с тем, что я счастлив с тобой? Этого разве мало?

Она отводит взгляд, а я убираю руку. Вижу, что она отстегивает ремень и выходит из машины со словами:

— Рома, я уже никого не могу сделать счастливым. Я умерла вместе с нашим малышом.

Обдало таким холодом, но от него резко бросило в жар. Стало резко душно. Открыл двери и тоже вышел из машины. Постоял на улице, подышал свежим воздухом. Нужно прийти в себя. В кармане раздался телефонный звонок. Звонит мама. Блин, она еще ничего не знает. Набрал в легкие воздуха и ответил на звонок. Мама спрашивала как у нас дела, как Таня себя чувствует. Не стал оттягивать этот момент, сразу сказал ей в лоб:

— Мама, у Тани вчера был выкидыш. Нашего малыша больше нет.

Слышу мамины вздохи и бессмысленные междометия. Следом идут уже попытки поддержки. Предлагает самой позвонить Тане, но отговариваю. Таня просто не возьмет трубку, а мама неправильно поймет, начнет еще больше переживать. Прошу просто дать нам время, не ворошить сейчас эту боль. Она и так постоянно с нами. Мама снова заикается о приемном малыше, и я снова отгоняю эту мысль. Прощаюсь с ней и иду домой.

Таня ушла в спальню и легла под одеяло. Пушинка, как верный пес, с ней рядом. Я заглянул, спросил про чай, но в ответ от нее тишина. Она замкнулась, отгородилась от меня, ото всех. Я оставил ее одну, боюсь давить. Пусть будет лучше под моим надзором, чем сбежит к себе в квартиру.

В течение дня предлагал поесть, но Таня все также молчит. Ни ест, ни пьет, даже не плачет. Просто лежит с открытыми глазами. И уж лучше бы она истерила, так бы я понимал, что внутренняя боль ищет выход из сердца, души, а сейчас ощущение, что она просто медленно умирает, выгорает.

Ночью пришел к ней и лег рядом. Она отодвинулась. Но я нежно обнял ее и произнес:

— Танюш, я просто хочу быть рядом. Мне больно видеть твои мучения, и я так боюсь тебя потерять. Можно я хотя бы усну, чувствуя тепло своего любимого человека?

Таня снова промолчала, но больше не отодвигалась. Так я и уснул. Проснулся утром, и обнаружил ее голову у себя на руке. Она, видимо, во сне прижалась ко мне. Я ей тоже нужен, хоть она и пытается доказать себе обратное. Поцеловал в макушку и сильнее прижал к себе. Я так скучаю по ней и так хочу видеть ее счастливой.

Несмотря на совместный сон в обнимку друг с другом, Таня все выходные была всё также холодна. Пришлось заставить через силу ее поесть. Поела, чтобы я просто отстал. Предлагал прогуляться, набрать ванну, но она ничего не хочет. Сложилось ощущение, что она просто хочет закрыть глаза и умереть. Умереть физически, ведь душевно — она уже мертва. Но я не могу этого позволить. Она не имеет права, ведь она нужна мне сейчас как никогда.

Курил очередную, уже наверно двадцать пятую сигарету за день, и размышлял как выбраться из этого дурдома. Чем помочь? Помню, когда у нас умерла собака, и мама плакала по ней днями и ночами, папа не выдержал, и купил ей новую. И маме стало легче! Боль отошла на второй план, появились новые эмоции, новые цели. Может и здесь попробовать! Может подарить Тане собаку? Но у нас есть Пушка. А вдруг они не уживутся? А если кошку? Не знаю. Но однажды же помогло?

В этот момент моих сомнений и размышлений пришла в голову мысль, которую я отгонял уже много-много раз. А что, если нам усыновить ребенка, взять из дома малютки? Неожиданная мысль. Но смогу ли я полюбить ребенка, ведь он чужой? У него где-то есть мама и папа. Впрочем, если он там оказался, то он им не нужен. Как можно отказаться от своего ребенка, не понимаю. Особенно сейчас этот вопрос так остро засел в моей голове. А мы можем его полюбить, отдать ему все нашу нерастраченную любовь и заботу. Он будет нашим, мы его вырастим, покажем ему жизнь. Для Тани это может быть спасением. Она найдет смысл в жизни, подарит ему свою материнскую любовь.

Это очень серьезный и ответственный шаг, я это прекрасно понимаю, но я готов рискнуть и пойти на него. Это осознанный выбор, и я понимаю, что всю жизнь буду нести за него ответственность. Вот только согласится ли на это Таня?

Пришел к Тане в спальню, сел рядом с ней и начал осторожно свой монолог:

— Танюш, ты можешь не отвечать сразу на мое предложение, можешь подумать. — Она подняла на меня глаза. — Это очень серьезный вопрос, и он не решается с пустого места. Нужно всё хорошо взвесить и понять нужно ли нам это? Сможем ли мы на всю жизнь взять на себя обязательство и ответственность за другого человека. — У нее заинтересованный вид, но она не может понять к чему я клоню. Тогда я делаю глубокий вдох и выпаливаю информацию как есть. ­– Давай усыновим ребенка? Девочку, я так всегда мечтал о дочке. — Таня смотрит удивленными глазами на меня. Мне кажется, она не верит своим ушам, ведь мы даже никогда не задумывались об этом. Но, думаю, что для нас это выход. — Ты хочешь ребенка, я хочу. У нас, к сожалению, ничего не получается, но это не повод отчаиваться. Мы может исполнить нашу мечту и при этом сделать еще одного человека счастливым. Почему-то я уверен, что девочке с нами будет хорошо. Ведь в нас столько накопилось любви. Это будет наш ребенок. Только твой и мой. Пусть он будет и не по крови наш, но по сердцу станет самым родным нам.

Таня молчит, опустила глаза и смотрит на одеяло впереди себя. Отвожу от нее взгляд. Не вдохновила ее моя идея? Не впечатлила? А я уже свыкаюсь с этой мыслью. Я действительно хочу удочерить девочку, маленькую, чтобы в ее памяти навсегда остаться единственным отцом, которого у нее никогда не было. У меня не было дочери, у нее — отца, это уже будет нас роднить. Собираюсь выйти из спальни и закурить очередную сигарету, но в последний момент снова поднимаю глаза на Таню. Вижу ее слезы. Она плачет. Слава богу, ее боль прорвала железобетонную внутреннюю преграду. Тянусь к ней, чтобы ее обнять, но она сама нагибается мне навстречу. Наконец-то я ее обнимаю, и чувствую в своих руках. Такую ранимую, нежную, но такую родную Танюшу. Она возвращается ко мне, и я так счастлив.

Мы просто обнимаем друг друга и становится легче на душе. Мы вместе, два родителя которые вмиг потеряли надежду на счастье, надежду на рождение ребенка. Но мы нашли силы пережить это вместе, вдвоем. Таня всхлипывает у меня на плече, и я чувствую, как забираю в этот момент часть ее боли на себя. Я сильнее, это правильнее, так и должно быть.

Мы сидим так минут пять, после чего, уже слегка успокоившись, Таня отвечает:

— Рома, я согласна удочерить ребенка. У меня надежды больше нет, как и сил верить в чудо. Я больше ни во что не верю и ничего не жду. Но я хочу подарить эту самую потерянную веру и надежду на нашу любовь — маленькому и ни в чем неповинному человечку. Пусть это будет девочка, я не против.

После этой фразы я впервые увидел ее улыбку после этой трагедии. Такую долгожданную, спасительную и любимую улыбку. Таня делает первый спасительный глоток, оживает и я вместе с ней.

Глава 37

Около месяца после трагедии Тане снились ее нерождённые малыши. Они протягивали к ней ручки, плакали и просили их спасти. Не знаю, как младенцы могут это делать, но Таня очень болезненно и чувствительно переживала эти сновидения. А этот ад снился ей очень часто. Она просыпалась среди ночи, всхлипывала и начинала твердить, что это знак, она должна найти нашего малыша, помочь ему. Он ее ждет. У нее появилась идея фикс, что душа ее нерожденного малыша поселилась в другого ребенка. И Таня должна найти этого ребенка и помочь ему вернуться к ней. Бредовая конечно идея, но я думаю, это так мозг пытается ее защитить от пережитого стресса и потрясения. Плюсом наложение информации о приемном малыше произвело на нее такой неожиданный эффект. Но, как ни странно, это ее взбодрило, у нее появился смысл жизни. Она перестала плакать, жалеть себя, начала потихоньку вливаться в реальную жизнь.