Богинями мы были и остались - Туманова Юлия (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Его голос долго звучал во мне, переливаясь и вибрируя, заставляя все тело ныть от боли. Я вдруг поняла, что его сегодняшний отъезд — это не бегство и что возвращение — это не ловушка для него. Я знала, Егор любит меня, знала, и все.
Мы с Татьяной благополучно миновали охрану и поднялись на второй этаж. Сердце колотилось как бешеное. Я и не предполагала, что так буду нервничать. Вот сейчас она положит деньги в сейф, распишется где надо, и у меня появится возможность обхитрить Егора. Я стреножу его, возьму в заложники времени.
Влад расположился в кресле, риелтор, имени которого я не могла вспомнить, замер в напряженной позе у окна. При нашем появлении он только развел руками.
— Время — деньги, — изрек Влад с непроницаемым выражением на лице, — за полчаса я взимаю с вас сотню, Мариночка.
Я едва не поперхнулась. Личный охранник Влада метнул на меня из угла коридора предостерегающий взгляд. Будто я действительно могла наброситься на его шефа из-за этой дурацкой фразы. Не более чем фразы, хоть и похожа она была на угрозу.
— Извините, — твердо сказала я.
— Всех не наизвиняешь, — высказался мой крутой клиент, поднимаясь, — пойдемте.
Молчаливый риелтор двинулся за ним к кабинету. Этот парень мне нравился — такой незаметный, но продвинутый. Знает, чего хочет, раз сумел добиться доверенности на продажу. Его клиенты, видимо, дорожили своим временем больше, чем Влад, который все-таки не поленился сюда сегодня приехать. А ведь мог тоже оформить на меня и горя не знать.
— Таня, что с вами? — услышала я голос коллеги. Кожевникова стояла, прислонившись к стене, и тяжело дышала. Мой коллега остановился на полпути, сбитый с толку ее видом.
— Нормалек, — выдохнула она и попробовала шагнуть, но, покачнувшись, стала оседать на пол.
Я не ожидала такого подвоха, это было в высшей степени несправедливо после всех сегодняшних мучений.
— Что с ней? — лениво поинтересовался Влад, пока риелтор тащил тело Татьяны к креслу.
— Похмелье.
— С похмелья в обморок не падают, — возразил парень, устраивая Таню поудобней и профессионально щупая ее пульс, — кажется, она голодает.
— Кажется? — усмехнулся Влад. — Да это очевидно, тут же только кожа да кости. Зато пьет как лошадь.
— Вы что, врач? — зачем-то поинтересовалась я у Александра — имя подпрыгнуло в памяти, будто заводная игрушка.
— Учился когда-то, — нехотя признался он, водя пальцами по ее шее.
На вид парню было около двадцати с небольшим.
— Надо бы в больницу, — задумчиво сказал он, — хотя там ей только хуже сделают.
— Какая больница? — всполошился Влад, до которого наконец дошло, к чему идет дело, — я что, просто так тут полчаса проторчал.
— Уже сорок пять минут, Владислав Игоревич — уточнил из угла бесцветный голос охранника.
Босс вздрогнул и тихо заматерился, вышагивая из угла в угол.
— Может быть, еще удастся привести ее в чувство? — с тлеющей надеждой спросила я.
В ответ промолчали: у меня зазвонил мобильный. Я отошла в сторонку и услышала голос Андрея. Он не стал тратить время на приветствия, сразу спросил, достала ли я деньги.
— Подожди пару дней, ладно? — торопливо попросила я. — Тут все намази, правда! Тем более Егор уезжает, он тоже не сможет сейчас внести задаток.
— Он звонил мне. Готов хоть сейчас привезти деньги и все оформить.
Я почувствовала, как покрываюсь испариной.
— Ты же обещал! Ты обещал, что не будешь пока с ним разговаривать. Послушай, вы все равно сегодня не успеете. Скажи, чтобы после поездки оформлялся, а? Ну пожалуйста!
— Марина, ты понимаешь, что делаешь?
— Понимаю, — соврала я, — спасибо тебе.
Он отключился, и мне стало немного легче. Во всяком случае, несколько дней форы у меня было. Я, конечно, надеялась провернуть все сегодня, но кто же знал, что Кожевниковой приспичит падать в голодной обморок?
— Ну как она?
— Рафик отвезет вас, — брезгливо сощурился Влад, — Александр останется, а вы как хотите. Имейте в виду, Марина, каждый день отсрочки скажется на вашем кошельке.
— На моем?! — возмутилась я. — Разве это я валяюсь без сознания?
— Прекратите! — неожиданно властно сказал Александр. — Тут женщине плохо, а вы деньги считаете! Успеется еще!
Влад бросил на него презрительный взгляд, должно быть означающий, что счет денег удобен в любое время и при любом количестве жертв. Я побоялась себе признаться, что тоже близка к этому — пренебречь всем, когда речь идет о наживе. Не об этом ли пытался сказать мне Егор? Нет, я тряхнула головой, сбрасывая наваждение, я вовсе не такая. Жесткая, верно, циничная, может быть, но на отморозка я не похожа и делить добычу у свежего трупа не стану. Отойду подальше.
Я знала, в последнем замечании было столько же правды, сколько иронии.
— Откачайте ее до завтра, — приказал Влад, — мне нужна моя квартира как можно быстрее! Раф, вызови мне такси, я буду ждать в ресторане на углу.
Рафик, который дернулся было помочь перетащить Таню до машины, послушно достал телефон. Мы с коллегой подняли Кожевникову. На выходе охрана долго не выпускала нас, в то время как надменный Владислав Игоревич прошел мимо, шелестя банкнотами и поигрывая чисто выбритыми скулами.
Мы прислонили Таню, которая уже пыталась открыть глаза, к стене здания и застыли в ожидании шофера.
— Саш, справишься один? — спросила я заискивающе, когда мы подъехали к дому Кожевниковой. — А то у меня еще сегодня клиенты.
— У меня тоже, — бесстрастно заявил он.
Я пристыженно смолкла, ощущая глухую ярость. Сделки нет, денег нет, к Лике с Журавлевым не успеваю, к отъезду Егора тем более.
— Да иди, иди, — пробурчал Александр, — я пошутил.
Я рванула со двора, не дожидаясь, пока они вытащат Кожевникову из машины. Может, надо было остановиться и помочь, придержать двери, например? Промелькнув в голове, этот вопрос растаял без следа — ли угрызений совести, ни стыдливых оправданий. В моей броне не осталось ни щелки, ни лазейки, самой крошечной, чтобы какие бы то ни было отвлекающие моменты смогли проникнуть сквозь нее. Я вдруг испугалась, что это и есть реальность. Вся правда в том, что я действительно стала такой, не жизнь изменилась, не люди вокруг, это я сама прогнулась и подладилась. И главное, самое главное заключалось в том, что мне почти нравилась моя новая маска. Во всяком случае, я чувствовала, что уже не в состоянии ее снять, даже если захочу!
Я сидела на кухне у Журавлева и купалась в волнах чужой любви. Лучи, пронизывающие пространство, исходили от Лики — теплые, ровные, от Леонида — обжигающие и безоглядно щедрые.
Они смотрелись вместе очень гармонично, и, думая об этом, я невольно отвлекалась от собственных переживаний. Мой взгляд был бесстыдно любопытен, когда я смотрела на Лику, с рассеянной нежностью гладящую Журавлева по волосам, или на его улыбку, обращенную к ней.
Они вовсю старались быть вежливыми и вовлекали меня в разговор, поминутно спрашивая мое мнение о будущей квартире, о расценках, потом — о месте и времени свадьбы, о том, чтобы провести медовый месяц, и даже — о господи — об именах их будущих детей. Я сказала, что мечтала провести медовый месяц в Италии.
— Почему? — спросила Лика, к дотошности которой я уже успела привыкнуть.
И я не могла объяснить (ибо придумала эту мечту минуту назад), как не могла признаться, что на самом деле боялась даже мечтать о медовом месяце. Правда, когда страх этот улетучивался, мне виделись горы, по которым мы с Егором поднимаемся к облакам или слетаем вниз на лыжах, виделись реки, несущие нашу лодку к счастью, виделось море, острые камушки, впивающиеся в голые ступни, песок на зубах, загорелые плечи Егора, на которых я буду сидеть, болтая ногами, словно первоклашка. Но не могла же я признаться своей сестре и ее жениху в том, что медовый месяц для меня это фантом, эдакий единорог. Мечтать о нем больно, не мечтать — невозможно, пережить его — страшно. Я не хочу переживать, я хочу жить. И вместо медового месяца мне представлялась большая пустая квартира, матрас на полу, невыносимая жара, порывы ветра-спасителя в занавесках, сшитых собственными руками. Мы сидим на матрасе, изнывая от жажды, и Егор слизывает капельки пота с моего лба. Мы старимся, не сходя с места, вот так — голышом, в жаре, на полу огромной, гулкой квартиры, где эхом разлетаются слова и движения. Приходят наши дети — умные, славные, чужие ребята, — приходят и уходят, потому что мы никого не ждем, нам хватает друг друга.
