Неожиданное осложнение (ЛП) - Колетт Джанин (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Я выскакиваю из задней комнаты в бар.
— Виктория! Где, черт возьми, ты была? — мои слова - смесь гнева и серьезной озабоченности, в основном, гнева.
Она поднимает руку и качает головой.
— Вау, а ты почему-то злишься.
— Почему-то? — вскрикиваю я.
Несколько посетителей в баре смотрят на меня. Рон делает шаг позади нее, осознавая возможную стычку - в смысле, вероятность того, что мой кулак окажется на ее лица.
— Ты разбила мою машину и оставила меня там, чтобы я выглядела виноватой.
Ее глаза бегают.
— О чем ты говоришь?
Меня начинает трясти от злости.
— Ты приняла героин, разбила мою машину, врезавшись в ограждение, и сбежала. Меня арестовали. Надели наручники и увезли. Не могу поверить, что так беспокоилась о тебе, а тебе и дела нет до того, что случилось.
Ее плечи расслабляются, и подбородок наклоняется, словно то, что я сказала, нелепо.
— Ты раздуваешь из мухи слона.
Она сошла с ума? Качаю головой в недоумении.
Я смотрю на нее, и явное отсутствие раскаяния на ее лице заставляет меня задаться вопросом, не под кайфом ли она сейчас.
— Тебе нужна помощь. Все может казаться забавным, и ты можешь чувствовать себя хорошо, словно на миллион баксов, но так будет не всегда. Ты только навредишь себе или кому-то другому.
Ее рот кривится. Похоже, она вот-вот плюнет.
— Ты всего лишь бармен, которая не училась в колледже и никогда не покинет пределы городка Сидар-Ридж. Лучшей жизни у тебя уже не будет, — она держит руки, демонстрируя планку. — Что ты собираешься делать, когда твои сиськи отвиснут, а волосы поседеют? Все еще будешь залазить на стойку и развлекать всех?
Зажмуриваю глаза и пытаюсь не обращать внимания на оскорбления. Никогда не была человеком, который позволяет словам причинять боль, и я не могу допустить этого сейчас. Открыв глаза, вижу на ее руке дорогу сумку «Гуччи» и золотые серьги в ушах. На ней кожаная куртка и джинсы, которые стоят больше, чем я получаю за неделю. Ее темные миндалевидные глаза обрамлены прекрасными ресницами. Шелковистые волосы каскадом струятся по плечам.
— Ты такая красивая снаружи, но внутри тебя один яд. Ты убегаешь от чего-то, но не найдёшь спасение в наркотиках, — говорю я.
Впиваюсь ногтями в ладони. Она не стоит того, чтобы рассказывать ей о Брэде. С ней не стоит делиться его памятью. Не стоит пачкать светлые воспоминания о нем.
Но он был всем, и будь я проклята, если его смерть не послужит цели.
— Я потеряла кое-кого, кого очень любила из-за того же дерьма, которым ты пичкаешь свое тело. У него не было второго шанса. Он не уберегся. Он умер на скамейке в парке с иглой в руке и записной книжкой на коленях. И спортзал, полный людей, оплакивал его, — на секунду я вынуждена отвести взгляд и сделать вдох, успокаивая жжение в горле. — Что бы ты ни делала с собой, это касается не только тебя. Ты причиняешь боль людям, которые тебя любят. Потому что, когда ты уйдешь, ничего не останется. Одних лишь воспоминаний недостаточно.
— Я пришла сюда не для того, чтобы слушать нотации.
Снова смотрю на неё. Лицо у нее невозмутимое, но взгляд безжизненный - либо от того, что она приняла, либо, может быть, мои слова попали в цель.
— Я хочу помочь тебе.
Она натягивает сумку на плечо и поднимает подбородок. Проводит языком по зубам.
— Можешь поиграть в доктора Фила с кем-то другим. Мне это не нужно.
Мне больно от того, что я не смогла достучаться до нее.
— Позвони копам, — говорю я вышибале, все еще глядя на Викторию.
— Не трудись. Я ухожу.
— Ты в черном списке, Виктория.
Подняв бровь, она смотрит на меня.
— Мне все равно здесь никогда не нравилось.
— В каждом баре и клубе города, — говорю я.
Что, наконец, привлекает ее внимание.
— Ты не можешь запретить мне приходить в этот бар, не говоря уж о каждом баре в городе, — она подчеркивает последние слова, словно разговаривая с сумасшедшей.
Рон кладет руку на плечо Виктории и подталкивает ее к выходу.
— Она может, и именно это она только что и сделала.
Виктория смотрит на Рона и по его позе видит, что он серьезен. И поворачивается ко мне, совершенно сбитая с толку.
— Ага, ладно, просто попытайся выгнать меня, и посмотрим, что произойдет.
— Пока, Виктория, — скрещиваю руки на груди и киваю головой в сторону двери.
Она выглядит потрясенной таким поворотом событий.
— Ты пожалеешь, — толкает Рона, который провожает ее. Поворачивает голову ко мне, когда уходит. — Ты пожалеешь об этом!
Никогда в Сидар-Ридж я не вносила никого в черный список. Каждый бар и клуб в этом городе знает, что, когда кто-то из владельцев одного из них говорит, что посетитель нежелателен, мы все следуем его примеру. Было слишком много случаев употребления наркотиков, и мы не можем позволить себе потерять наш бизнес.
Моя рука лежит на сердце, успокаивая тяжесть в груди.
Рон возвращается и похлопывает меня по спине.
— Ты поступила правильно.
— А мне так не кажется. Надо было позвонить копам.
— Позволить ее арестовать - это не ответ.
Я тяжело вздыхаю.
— Ты прав.
Играя с воротником рубашки, я обхожу бар. Затем кладу руки на стойку, делаю глубокий вдох и стряхиваю негатив.
По крайней мере, Виктория жива.
Выпускаю смешок. Она ужасная девушка, а я радуюсь тому факту, что она в порядке. Кто бы мог подумать.
Глава 14
Я связываю шнурки на своих пурпурно-розовых сетчатых найках, когда слышу звонок в дверь.
Мама открывает дверь, а затем ее голос слышен на лестнице.
— Доброе утро, Адам. Боб сделал чашку кофе по-французски только для тебя.
Со вздохом я опускаюсь на кровать и смотрю в потолок. Мои родители все еще думают, что мы с Адамом встречаемся. Папа знает, что я попала в аварию, но я не стала вдаваться в детали. Даже если бы они понимающе отнеслись к тому, что на самом деле произошло, они бы все равно стали беспокоиться. Единственная причина, по которой они могут воздержаться от постоянного волнения - присутствие Адама в моей жизни.
— Мне не стоит удивляться, что Адам Рейнгольд сидит за нашим кухонным столом?
Я поднимаюсь на локтях и вижу Эмму, стоящую в дверях. На ней изумрудно-зелёные шорты, майка и она перебирает пальцами золотую подвеску «Э» на шее. Длинные светлые волосы убраны в низкий пучок, а кожа слишком загорелая для тех, кто весь день сидит в помещении и репетирует.
— Мне необходима твоя природная склонность к загару, — гримасничаю и смотрю на свои слегка загорелые руки с розоватым оттенком.
Даже Макконахи с макета смотрит на меня с разочарованием. Мужчина практически сияет в лучах солнца.
— У тебя кожа, как у куклы. Смирись с этим, — она отталкивается от дверного проема.
— Как у куклы Барби или как у одной из этих симпатичных кукол Кьюпи с губами бантиком, которые собирает бабушка?
На секунду она задумывается, а затем отвечает:
— Больше похоже на этих жутких фарфоровых кукол с глазами, которые закатываются, когда ты кладешь их на спину.
Я опускаю подбородок.
— Ты имеешь в виду как та, от которой у меня были кошмары, когда я была ребенком?
Эмма оглядывает мою комнату. Мало того, что у меня есть изображение Мэтью Макконахи в натуральную величину, на моих стенах висят изображения и других выдающихся мужчин. Я смотрю, как ее карие глаза смотрят на Райана Гослинга, Джареда Лето, Эвана МакГрегора, Леонардо Ди Каприо. Они часть декора.
Она издает смешок.
— Ты не можешь спать, когда в углу твоей комнаты сидит кукла, но ты не впадаешь в панику от кучи мужчин, пялящихся на тебя, пока спишь?
Складывая руки за головой, я оглядываюсь назад на свою сексуальную стену и улыбаюсь.
— Из-за них мне снятся красивые сны.
Эмма кривит лицо и делает два осторожных шага от моей кровати. Скептически смотрит на мое одеяло в цветочек.
