Захвачненные (ЛП) - Уайлдер Джасинда (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
Но моё сердце и тело сжимаются от этой мысли.
Я просто не знаю, что делать.
Собираюсь вернуться домой, но оказываюсь в продуктовом магазине. Раз уж я оказалась в Бренхеме, можно сделать ещё кое-что. Я развлеклась, и это было приятно. Теперь вернёмся к реальности. Я чувствую, что настроение испортилось. А я хочу поднять его снова.
Иду в конец магазина, к аптеке, и останавливаюсь напротив полки с презервативами. Рассматриваю их. Осознавая, что если я их куплю, мы их используем. И, наверное, большую часть. Ну и что, что я не приблизилась к пониманию, как поступить правильно? Это же не значит, что я не должна позволить этому произойти? И потом: кого я обманываю? Если я не заставлю его уехать, это рано или поздно, но произойдёт.
Я хватаю самую маленькую коробочку. Швыряю её в корзину, потом останавливаюсь, вынимаю её. И нахожу коробку побольше.
Слышу голос женщины рядом, примерно моего возраста, с ребенком, который сидит в переноске передней части продуктовой тележки.
— Если вы столько раздумываете, — говорит она с усмешкой, — вероятно, лучше выбрать коробку побольше. Она берёт с полки самую большую упаковку, кидает в мою корзину и плавно удаляется прочь, воркуя со своим малышом.
Похоже, она права. Я расплачиваюсь за покупки, покидаю магазин и по дороге домой останавливаюсь в Хемпстеде, чтобы купить несколько коробок с пиццей.
Когда я, наконец, паркуюсь под своим деревом, работы на крыше амбара уже почти закончены, а Дерек, Хэнк и трое внуков Хэнка сидят на веранде и пьют из бутылок воду. Они все потные и смеющиеся. Я отдаю им четыре коробки с пиццей и с изумлением наблюдаю, как первая из них опорожняется практически за пару секунд. Я качаю головой и смеюсь.
До тех пор, пока не встречаюсь взглядом с Дереком. Он внимательно смотрит на меня, и я вижу в его глазах ожидание. Он чего-то ждёт от меня. Разговора? Не знаю.
Я собираюсь отнести покупки в дом и обнаруживаю, что Дерек уже рядом, готовый мне помочь. Вместе мы относим внутрь приблизительно дюжину пакетов, и он начинает их разбирать.
— Вообще-то это должен был быть выходной, — замечает он.
Я пожимаю плечами:
— Так и было. И это действительно был удивительный день, спасибо. Но мне ничто не мешало, если уж я оказалась в городе, прикупить немного вещей и кое-какие продукты. У нас много чего не доставало в доме.
Он укладывает банки с супом в кладовую, отдельно размещает хлеб, молоко и сок. Макароны, соус для макарон. Яйца. Берёт пакет из аптеки и быстро отставляет в сторону коробку с тампонами – вместе с аспирином и зубной пастой. Затем в его руках оказываются презервативы. Он находит взглядом мои глаза. С любопытством всматривается в меня.
Я снова пожимаю плечами:
— Может… Может, мы поговорим об этом позже?
Он вздыхает.
— Я собрал свои вещи. Я думал… после вчерашней ночи, и того, что я тебе рассказал… — он возвращает упаковку в аптечный пакет и откладывает его в сторону, — я полагал, ты захочешь, чтобы я уехал.
— Я…
В это время появляется Хэнк, а позади его маячат его внуки.
— Ну, у нас был тяжёлый денёк, правда, ребята? — он хлопает по спинам своих парней. — Ладно, Рейган, мы пойдём домой. Спасибо за пиццу – это было прямое попадание. Дерек, увидимся утром, закончим с крышей.
Дерек кивает.
— Спасибо за помощь, ребята. С вами всё получилось гораздо быстрее.
И, прежде чем я успеваю понять, что происходит, Хэнк и его банда выходят наружу, топая по ступенькам. Я бросаю пакет с мороженой курицей и бегу за ними:
— Хэнк, подожди! Как насчёт Томми? Мне нужно забрать его?
Он оборачивается:
— Разве Ида не звонила тебе? Лиззи и Ким хотят устроить пижамную вечеринку с ночёвкой. Томми провёл у нас достаточно времени, чтобы привыкнуть ночевать без тебя, поэтому всё будет в порядке. И у тебя будет возможность закончить свой выходной день свободным вечером.
Его мальчики уже бегут по полю, дурачась и буяня, как всякие подростки.
Хэнк делает пару шагов мне навстречу:
— Рейган, милая. Я был в том состоянии, в каком этот парень сейчас — достаточно близко к этому. И моя Ида точно была в том состоянии, в котором ты сейчас. И скажу тебе одно: жизнь не предназначена для того, чтобы прожить её в одиночестве. Ты никогда не забудешь прошлое. Не целиком, — Хэнк бессознательным жестом трогает левый бицепс; я видела на нём татуировку I.D. – батальона, роты, взвода – в окружении шести серийных армейских номеров. — Это верно для него, и так же верно для тебя.
— Но что, если…
Он качает головой, прерывая меня:
— Нет. Это ещё ни у кого и никогда не получалось. Ты можешь до посинения спрашивать себя «а что, если». Этим ты ничего не добьёшься. Либо ты рискуешь – либо нет. Тебе решать, — он обнимает меня медвежьей хваткой, увлекая за собой. — Никто не скажет тебе, чего Том хотел тогда и захотел бы сейчас. Никто не сможет указать тебе, что тебе делать или не делать. Ты не отвечаешь ни перед кем, кроме самой себя. И, может ещё, перед маленьким Томми, когда он подрастёт. Он любим. Ты любима.
— Спасибо, Хэнк. За все эти годы… за всё. Спасибо тебе.
Он откашливается и грубовато отвечает:
— В семье заботятся друг о друге, — отпускает меня, нежно гладит по руке. — Теперь иди.
Я возвращаюсь в дом. Дерек сидит за столом на кухне, перед ним – последняя коробка с пиццей, в руке – два ломтика, сложенные вместе. Я сажусь напротив и тоже беру кусок пиццы. Мы едим в тишине, делясь друг с другом кока-колой. Когда коробка пустеет, Дерек отправляет её к остальной порожней таре, моет руки. Расправляет посудное полотенце. Нервничает.
Он в ожидании, а я боюсь снова поднимать эту тему.
Дерек ждёт ещё несколько мгновений, пока я трушу, и потом делает это за меня.
— Я должен был все рассказать Тому. Знаю, что должен. И вина за это гложет меня постоянно, — он трёт большим пальцем лоб, не глядя на меня. — Всё, что я могу сказать по этому поводу – я сожалею. Это ничего не меняет, но мне действительно жаль.
— Никто не может винить тебя за это, Дерек. И я тоже не буду, — он смотрит на меня с удивлением. — Мне больно и я злюсь. Но я не сержусь на тебя. Скорее – на весь мир. И больше всего я злюсь на Тома, за то, что он сам не прочитал это чёртово письмо сразу, когда я вручила его ему. Мы разговаривали по телефону, писали друг другу ещё письма, и он никогда не спрашивал меня об… этом, никогда не ссылался на содержание ЭТОГО письма. Я боялась, что Том… не знаю. Рассердился на меня из-за беременности? Она была незапланированная. Мы договорились, что подождём, пока не кончится срок его командировки. Мне было так больно, мне было непонятно, почему он никогда не спрашивал, как протекает беременность, как я себя чувствую – ничего об этом. Ни слова. И поэтому я тоже никогда об этом не заговаривала. Не хотела усугублять ситуацию, не хотела говорить ему, как я расстроена. Я не хотела отвлекать его, понимаешь? Думала, он вернётся домой, и мы со всем разберёмся. Я любила его, он любил меня, а всё остальное можно преодолеть. Я пыталась быть женой, которая поддерживает своего солдата. А потом я получила известие о том, что вы попали в засаду и оба пропали без вести, а потом… нашли его тело, — я пожала плечами, потому как остальное было очевидно.
— Солдаты… Мы суеверны. Том носил твоё письмо как талисман. На удачу. Я носил с собой любимую бейсбольную карточку. У Хантера был маленький ножик. У каждого из ребят что-то такое было. Для Барретта это были твои письма. Особенно одно, — Дерек опирается на плиту, наблюдая за мной, но его пристальный взгляд всё ещё замкнутый, настороженный.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал, — я встаю, делаю к нему шаг. Не дотрагиваюсь до него, потому что это попросту опасно. — У меня нет других слов, кроме этих. Я не могу ответить ни на одно «что, если». Я боюсь, что будет больно. Всего этого так много, и так всё запутанно и пугающе, но единственное, что кажется мне очевидным – что ты сейчас здесь, и что я чувствую себя лучше, когда ты рядом.
