Двойной без сахара (СИ) - Горышина Ольга (книги без сокращений TXT) 📗
Работа действительно подарила мне умиротворение, которое я искала в ведьмовском саду после молчаливой ночной ссоры. Перед сном Лиззи по привычке села почитать, и я, запасшись подаренным Шоном шоколадом, ушла с бумажной книжкой в свою комнату, чтобы не включать в гостиной свет. Однако плитка закончилась раньше страницы романа ирландского Чехова, и я поняла, что не дочитаю главу. Все мысли сосредоточились на Шоне и, когда я гнала его образ прочь, перескакивали на Господина Гончара. Ирландия не только изменила краски в палитре Лиззи, но и в ее предпочтениях — ив страшном сне я не могла представить ее за одним выставочным столом с Бренноном О’Диа. А вот себя прекрасно представляла на раскладном стуле с маркерами на коленях. И зачем только я забыла их в ящике вместе с акварельными карандашами?! Может, не будь их в наличие, Лиззи не поехала бы на ярмарку с этим сумасшедшим.
Маркеры давно лежали там без дела, напоминая о последнем лете с Полом и моем позорном разводе. Почти новые, они не высохли за годы свободы, и у меня не поднималась рука их выкинуть. А, может, они все же стали непригодны для работы? И надежда тут же погнала меня в гостиную, где в углу рядом с зачехленным мольбертом стоял ящик с красками. Кресло, в котором читала Лиззи, оказалось пустым, хотя не прошло и получаса, как я ушла к себе. Выходит, меня выставили вон, чтобы не объяснять, почему не желают спать со мной в одной постели.
Я шарахнула рукой по выключателю, но тут же погладила его, извиняясь за грубость. Шон в Дублине, а может уже и в Лондоне по не касающемуся меня делу. Окей, мозг? Не-касающемуся-меня-делу. И я обещала не разносить его коттедж ни в его присутствии, ни, тем паче, в его отсутствие, даже если меня распирает злость. Тем более, что злюсь я не на него. Что сегодня я сделала не так? Приняла в подарок шоколад? Несусветная глупость!
Впрочем, последние дни поведение Лиззи не очень-то поддавалось логическому объяснению. Ревновать к Шону, зная, что тот сейчас с другой женщиной, это уже дурость высшей степени! Куда подевалась разумная мисс Брукнэлл? Куда? Неужели всю разумность смыло ирландским дождем? Кстати, сегодня было сухо, и если завтра будет такая же аномальная летняя погода, я уйду с мольбертом к Мойре. Беззубая ведьма будет рада, и я увижу наконец дворнягу Джеймса Джойса. И нарисую на него карикатуру. А что? Не падать же в грязь лицом перед господином Гончаром!
А можно не ждать утра, можно нарисовать карикатуру на самого Бреннона О’Диа прямо сейчас. Я схватила бумажные полотенца и, усевшись подле ящика прямо на пол, принялась оттирать маркеры от пыли пастельных мелков. Удивительно, как я не переломала их, выпуская пар. На моей макушке сейчас можно было вскипятить чайник! Хорошая мысль, но лучше все же воспользоваться плитой! И смотрение на огонь завораживает. Уж в этом троесущный Козьма Прутков прав!
С полной чашкой чая я устроилась перед чистым листом бумаги. Вот и настал звездный час моих маркеров! Никогда еще с таким рвением я не рисовала шаржи и никогда еще не была настолько довольна работой. Ах, вот он, двигатель прогресса
— злость без вины виноватой. Если уж шаржи — это наказание за мое прелюбодеяние, то я именно сейчас им и займусь. С шоколадом Шона!
Карикатуру на Бреннона О’Диа с огромным ртом и такими же огромными ботинками я оставила на столе на самом видном месте. Засыпала я с мыслью, что пуховые одеяла самые холодные одеяла в мире и нет ничего ужаснее нечищенных зубов с застрявшими кусочками шоколада. Утром я первым делом рванула в ванную, даже не взглянув на часы. Но фигура в позе дерева за окном говорила о том, что меня не разбудили на йогу. Значит, утро не принесло с собой примирения. Я уперлась рукой о столешницу, чтобы выдохнуть, но воздух застрял в зубах — под карикатурой Лиззи вывела красиво: «Keep up the good work!»
— What the fuck! — выругалась я и чуть не смахнула рисунок со стола. Она издевается надо мной?
Размашистым кавалерийский шагом я ринулась к дверям и, позабыв данное Шону обещание, толкнула створки ногой. Не зря двери назвали французскими, пусть лягушатники и отрицают свою причастность к сему творению, страсти они выдержали и распахнулись, не пожертвовав стеклом.
— Почему ты не разбудила меня?! — почти заорала я. Или же любой звук разлетался над пустым озером, словно по рупору.
Лиззи медленно опустила ногу.
— Почему ты мешаешь мне?
Мешаю?! Почти переспросила я вслух. Но Лиззи обернулась раньше.
— Ты в очередной раз проспала йогу, так еще не даешь мне нормально помедитировать!
В ее голосе звучала злость, но и в моей душе ее накопилось не меньше.
— Ты могла бы разбудить меня!
— Зачем тебя будить, когда ты решила спать до полудня, раз осталась у себя.
— Ты не позвала меня!
— С каких пор мне надо тебя звать? Я устала, вот и легла рано. Не могу перестроиться, в пять уже не сплю. А ты хотела почитать, порисовать… Кстати, замечательная карикатура. Я думала хуже будет.
Я закрыла дверь и бросилась на кухню, где газ зажегся от моего взгляде, а не зажигалки. Я зря себя накрутила? Или Лиззи просто великолепно играет со мной в кошки-мышки? Ответ я искала уже с набитым ртом, вывалив на хлебный тост чуть ли не половину банки варенья из ревеня.
— Когда ты начнешь следить за калориями? — теперь Лиззи хлопнула дверью. — Шоколад, мед, варенье…
— Я ухожу рисовать! — выпалила я, прожевав. — Мне нужна жировая прослойка, чтобы не замерзнуть жарким ирландским летом!
— Куда собралась?
— К соседке мистера Мура. Куда же еще!
Надо сбежать от Лиззи, чтобы выдохнуть, иначе мозг взорвется. Я уже не в состоянии понять ни единого ее слова без того, чтобы обидеться. Так же, как и к обеду мой живот отказывался понимать причину вынужденного голодания.
Кухня Мойры пропахла выпечкой, но даже через этот густой аромат я уловила клубничный запах раньше, чем увидела на столе полную тарелку ягод. Надо же, как я заработалась, раз не заметила, как Мойра обобрала за моей спиной кусты.
Собака крутилась у стола. Белая с рыжими подпалинами, хвостом колечком, куцей бородкой и висячими ушами мадам Джеймс Джойс выдавала родство с фокстерьером и лайкой, но непонятно от кого красавица унаследовала лизучий характер. Меня спас лишь холст, которым я закрыла лицо и напугала пса. Собака залилась неистовым лаем, и Мойра долго кричала «Нее! бод!», прежде чем псина к ней подошла, позволив мне сделать первый шаг от калитки.
Сейчас она уткнулась мокрой от воды бородой мне в колени и ждала подачки, хотя явно получила со стола немало, пока Мойра готовила пиршество. Вот причина лишних килограммов Шона! Если меня пригласили всего лишь перекусить, то что тогда в понимании хозяйки обед? Для меня запекли картофель, подали его с грибами и сметаной, нажарили помидоры и испекли хлеб, а после этого предложили еще чая с молоком и пирогом. Песочное тесто оказалось настолько сладким, что я не сумела бы съесть его даже на голодный желудок. Но я давилась с улыбкой, чувствуя себя по гроб жизни обязанной хозяйке за такой королевский прием, а клубника… К счастью, мозг подсказал утащить пару ягод перед обедом.
В испачканном краской наряде, с петухами на голове, я не соответствовала идеальной чистоте и кружевам кухни, но меня не отпускали и продолжали расспрашивать. Я не скрыла ни свой брак, ни развод, ни вынужденное безделье, ни даже помощь Лиззи. Только умолчала о том, что сплю с ней. Этого знать никому не надо. Мойра кивала и улыбалась беззубым ртом. Только интерес хозяйки не был бескорыстным. Она медленно подводила его к крутящемуся на языке вопросу:
— А ты знаешь, куда поехал Шон?
Я не стала выдерживать паузу и быстро нашлась с ответом:
— Купить велосипед для племянника. Он собирается устроить велопробег в Корке. А потом в Лондон на пару дней.
Хотелось спросить, а что? Но я сдержалась. Мойра теребила кружево скатерти и шамкала беззубым ртом, словно старалась проглотить назойливый вопрос, но тот все равно проскочил промеж зубов:
