Нарисуй мне любовь (СИ) - Николаева Юлия Николаевна (книги регистрация онлайн TXT) 📗
Заснула с трудом, спала плохо, на утро была разбита. Быстро позавтракав, мы отправились в путь. Илья предложил перелезть на заднее сиденье и поспать, я решила так и поступить. Проснулась, когда до Рыбацкого оставалось меньше ста километров. Вскоре мы уже въезжали в посёлок. В нем расположились две старые пятиэтажки и несколько частных домов, разбросанных вдоль дороги, выводящей к речке. Улица Ленина была единственной. Дом шесть располагался сразу возле поворота к реке, был обветшалым, участок зарос травой в половину человеческого роста. Ставни закрыты.
— Здесь, видимо, давно никто не живет, — заметил Рогожин, покачав покосившийся забор.
— Может, позвонишь своему товарищу, он узнает адрес родителей, например?
— Давай-ка с местными поболтаем для начала, там видно будет.
В доме напротив женщина лет сорока развешивала на верёвку белье, глядя на нас с нескрываемым интересом. Когда мы приблизились к забору, бросив своё дело, упёрла руки в боки, ожидая вопроса.
Поздоровавшись, Илья сказал:
— Мы ищем Москвиных, не поможете?
Женщина отчетливо удивилась, сморщив лоб.
— Да уж они тут сколько лет не живут. Дом продали и в город уехали. Я подумала, вы новые хозяева.
— Я смотрю, они не особенно за домом следят, — улыбнулся Рогожин, я молча слушала, отдав бразды в его руки. Почему-то подумала, он все сделает лучше меня. А он и не спрашивал моего мнения.
— Ни разу не появились, как купили, уже пятнадцать лет почитай как. От дома ничего и не осталось, так, стены одни. За ним уход нужен… Земля тут тоже ничего не стоит, так что, видать, так и будет стоять никому не нужный, пока не развалится.
Женщина, кажется, куда больше заволновалась о судьбе дома, чем о том, что кто-то кого-то ищет. Илья, терпеливо выслушав, спросил:
— Адрес Москвиных случайно не знаете?
— Лерку спросите, из десятого дома, она в медицине работает, помогала Москвиной сиделку найти.
Поблагодарив женщину, мы отправились дальше по улице.
— Тут все про всех знают, — заметила я, качая головой, — в чем-то даже мило, но немного странно. Никакой личной жизни.
— В деревнях тоже умеют прятать секреты, — хмуро заметил Илья, — было бы желание.
Десятый дом располагался за высоким забором. Звонка не было, постучав, Рогожин потянул ручку, калитка оказалась открыта. Забор прятал за собой добротный деревянный дом из сруба и большой участок, наполовину занятый грядками. В шезлонге сидела девочка лет пяти, увидев нас, не испугалась.
— Вам кого? — спросила звонко.
— Наверное, маму, — Илья так ласково улыбнулся, что я даже засмотрелась. Ничего себе, как он умеет. А мне так никогда не улыбался, в основном только язвительно или высокомерно. Почему-то сей факт погнал мои мысли в сторону, я не сразу заметила, как на крыльце показалась молодая женщина, смотрящая на нас с удивлением. Узнав причину приезда, удивилась ещё больше.
— Вы родственники? — спросила нас, Илья ответил неоднозначно. Адрес Лера все же написала, попутно рассказав, как добраться.
— До города минут пятнадцать на машине, как выедете из поселка, держитесь главной дороги, никуда не сворачивайте, она выведет прямо в город. Проедете мимо автобусного вокзала, за ним будет магазин детской одежды и сразу поворот во дворы, ближайший дом — Ирины Георгиевны. Адрес я вам записала, и на всякий случай телефон сиделки.
— Простите, — кашлянув, сказала я, — а с кем она живет? Я имею в виду, кто-то из родных…
— Да какие родные, — вздохнула Лера, — никого у неё нет. Пал Палыч, муж, умер семь лет назад, дочка лет двадцать пять назад умотала с концами, так говорили… Ирина Георгиевна сама с Севера, здесь никого, а у Пал Палыча тоже близких не осталось. Вот так одна и доживает… Но вы не волнуйтесь, я ее по социальной программе хорошо устроила, мама попросила, они подруги. Она тоже сейчас в городе, частенько у Ирины Георгиевны бывает.
— А что с ней случилось? — задал вопрос Рогожин.
— Ах да, вы же не в курсе… Она два инсульта перенесла, сейчас сама не передвигается, только в инвалидном кресле.
Поблагодарив Леру, мы покинули посёлок. В дороге молчали, я размышляла об услышанном, о чем думал Рогожин, не знаю, но был хмур и сосредоточен.
Если мои догадки верны, то Ирина Георгиевна — моя бабушка. В любом случае, она единственный человек, который мог бы пролить свет на эту историю. Единственный со стороны… матери.
Дом мы нашли легко, поднявшись на первый этаж, нажали звонок и стали ждать. Открыли быстро: невысокая женщина в теле, лет сорока пяти. Нам улыбнулась вопросительно. Наверное, сиделка. Сказать мы ничего не успели, потому что следом из кухни вышла ещё одна женщина, на вид лет шестидесяти пяти, полноватая, но бойкая, лицо простецкое, деревенское. Выйдя в прихожую и увидев нас, она замерла, открыв рот и приложив руки к груди, а потом проговорила:
— Матерь Божья, вылитая Вера.
От этих слов меня повело, я вцепилась в Илью так, что побелели костяшки пальцев. Наверное, сделала больно, но отпустила не сразу, а он стерпел.
— Проходите, — женщина, казалось, пришла в себя, — Анечка, пропусти их.
Вскоре мы уже сидели в маленькой кухне, с трудом разместившись вокруг стола. Сиделка хлопотала с чаем.
— Я Инна Викторовна, — представилась нам женщина, — а вы, наверное, те, кто к дочке приходили адрес Ирины узнать? Она мне позвонила, говорит, жди гостей, а я все думаю, кто же мог сюда приехать? Ты, значит, Верина дочка, да? А она как?
Нервно сглотнув, я ответила:
— Вера умерла в родах.
Инна Викторовна горько вздохнула, покачав головой, перекрестилась.
— Царствие ей небесное. А я-то уж понадеялась… Ирина так Веру ждала, всю жизнь ждала, да и сейчас… Вроде бы уже никакая, а все твердит, где же Верочка моя…
— Я могу её увидеть? — спросила женщину. Та переглянулась с сиделкой.
— Стоит у доктора спросить, — ответила последняя, — я позвоню.
— Ирочка совсем плоха, — начала говорить Инна Викторовна, как только Анна вышла из кухни, — если честно, меня через раз узнает, а ведь мы с ней с самого детства… Боюсь, увидит тебя, так и представится, прости господи, — женщина снова перекрестилась, — уж больно вы с Веркой похожи. Врач говорит, недолго Ире осталось, со дня на день может… Такие дела.
Вздохнув, Инна Викторовна, резво поднявшись, налила нам чаю.
Приняв чашки, Илья спросил:
— Можете рассказать о вашей подруге побольше?
— Да что рассказывать? Все, как у всех было, — она махнула рукой, — в Рыбацком вы были, значит, представляете, как мы жили. Хотя раньше там лучше было, посёлок больше, школа была, в ней и учились мы с Ириной. Потом в техникум поступили здесь, в городе. Ирина всегда серьезная была, учеба на первом месте, никаких танцев, парней… А Павлик учился на два курса старше, но на другой специальности. Так он в неё влюбился с первого взгляда. А она ему сказала: мне учиться надо, представляете? — Инна Викторовна усмехнулась, смахнув слезинку, покачала головой. — Пашка влюбился не на шутку, вот и ждал, пока она отучится, на работу выйдет, уж потом только все у них и сладилось. А чего ж и нет? Он парень симпатичный был, с головой на плечах, работал уже тогда. Сыграли свадьбу, жить стали в Рыбацком, у Ириных родителей. Пашка-то своего жилья не имел. И так жили они, все им завидовали. Пашка её на руках носил, так любил… Потом беременность, новое счастье, дочка родилась… Вот только с ней-то все и закончилось. Не сразу, конечно, ребёнок есть ребёнок, не спросишь. Только вот росла Верка своенравной до жути. Слова ей не скажи. Паша с Ирой скромные такие, спокойные, а она взрывная, чуть что не так, сразу крик, слезы… Как четырнадцать исполнилось, вообще невыносимая стала. Ещё и мальчишки пошли. Ира с Пашей уж ждали, что ещё в школе принесёт в подоле, но обошлось. А после школы она им заявляет: я учиться поеду. Они-то подумали, в областной центр, а она говорит: в Москву. Тут только и осталось, что за сердце схватиться. Дураку ясно, там или панель, или вовсе пропадёт, с таким-то характером. Пашка тогда впервые встал стеной. Только смысл? Верка вещички побросала и утикала втихаря. Искали ее всем посёлком, в полицию обращались, только все бестолку, сгинула девка… Тебе годков-то сколько? — внезапно посмотрела на меня Инна Викторовна.
