Преследуемый Зверем Братвы (ЛП) - Коул Джаггер (читаем книги бесплатно .txt, .fb2) 📗

— Я знаю, — бурчит Виктор.

Лев кладет руку на плечо друга.

— Виктор…

— Назови причину, Костя, — тихо рычит Виктор. — Можете каяться сколько угодно. Но ты пришел за моей семьей. Ты навлек на них эту опасность. Ты забрал мою сестру, — его губы кривятся. — Я поступал гораздо хуже с людьми, которые гораздо меньше посягали на мое. Так что назови мне причину, по которой я не должен всадить тебе пулю между глаз прямо здесь и прямо сейчас. Одна гребаная причина, Костя.

Мне вообще не нужно времени, чтобы подумать об этом.

— Потому что я люблю ее.

У Виктора тикает челюсть.

— Я люблю Нину, Виктор. Целиком, всем, тем кто я есть. Потому что я люблю твою сестру и всегда буду защищать ее ценой своей жизни.

Его глаза сужаются.

— Она рассказывала мне о Москве. — Он медленно вздыхает — Это действительно ты убил ее приемного отца?

Я киваю.

— Да. И именно из-за нее я не умер в тот день.

Его ноздри раздуваются, когда он глубоко дышит.

— Зачем ты это сделал в тот день? Я имею в виду, что заставило вас пойти к ним в квартиру и убить его? Какая-то ссора у вас с ним была?

— Я сделал это ради нее.

Глаза Виктора сужаются.

— Не по тем же причинам, по которым я защищал бы ее сейчас, Виктор, — рычу я. — Она была ребенком. Я не был влюблен в нее, если это та темная дорога, по которой ты идешь в своей голове. Я сделал это в тот день, потому что знал, что уезжаю, возможно, навсегда. И в темном аду мира, в котором я тогда жил, она была единственной крупицей добра. Тот самый яркий свет, который разгонял тени.

Я вздрагиваю и сажусь на кровати.

— Я жил в доме через двор от нее. Мы никогда не разговаривали и не встречались. Но иногда она улыбалась мне, и мне казалось, что на секунду в этом мире осталась надежда.

Виктор хмурит брови.

— В тот день я убил этого человека, потому что слишком долго наблюдал за жестоким обращением. Я знаю, каково это-ежедневно чувствовать. Я знаю, каково это-быть под каблуком каждый гребаный день. И в тот день я сорвался. Я видел, как он слишком много раз пытался убать это единственное светлое пятно добра в моем мире. Мне больше нечего было терять, и я знал, что если я уйду, то сделаю одну хорошую вещь в этом мире, сделаю так, чтобы он никогда больше не прикоснулся к ней.

Я смотрю на свои руки.

— Это все, что я хотел оставить после себя, когда уезжал навсегда. Одна хорошая вещь. Одно доброе дело в жизни, полной зла.

Трое мужчин молчат. Но вдруг с порога раздается хриплый голос:

— Для меня достаточно.

Я вскидываю голову и широко улыбаюсь. Когда мой взгляд падает на нее, я пытаюсь соскользнуть с кровати, но боль почти невыносима.

— Нина, — стону я.

Трое других кружатся, и Виктор ругается, бросаясь к ней. Она прислоняется к двери, но отмахивается.

— Со мной все в порядке.

— Ты должна быть в постели…

— Я должна быть здесь, — тихо говорит она. — С Костей. — Она переводит взгляд на меня. Ее улыбка стирает всю боль, которую я чувствую. И вдруг мир снова становится ярким.

Виктор хмурится. Он оглядывается на меня, потом снова на сестру.

— Нина…

— Я люблю тебя, Виктор, — шепчет она. — И я люблю тебя за все, что ты сделал для меня, и дал мне, и продолжаешь делать для меня, и даешь мне. Но… Она слабо улыбается ему. — Я не ребенок, Вик. И я знаю, чего хочу.

— Его, — ворчит ее брат.

Она кивает.

— Да.

Он сердито смотрит, медленно дыша.

— Лев…

— Мы уходим.

Лев толкает локтем Николая. Они смотрят на меня и тихо выходят из комнаты. Виктор смотрит на меня.

— Это будет нелегкий путь. Я хочу, чтобы ты это понял. Мое доверие дается нелегко. Я люблю свою сестру, и за это я отступаю от всего этого. Но если тебе нужно мое доверие, а оно у тебе пондобитьсь, поверьте мне, со временем его нужно будет заслужить. Я доверяю ее тебе, потому что ты доказал, что готов на все, чтобы защитить ее.

Его глаза на одном уровне со мной.

— Мое доверие, как и доверие всей остальной организации, не будет таким легким.

— Я и не жду этого от них.

В комнате снова становится тихо. Нина прочищает горло.

— Вик, ты украл Фиону в качестве торга…

— О, черт возьми, — ворчит он.

Она улыбается ему.

— Просто говорю.

Он хмурится, но потом медленно улыбается. Он оглядывается на меня.

— Как бы то ни было, прими мою благодарность. За то, что спас ее… Несколько раз.

— Не стоит благодарить меня за это.

— А пока я отблагодарю тебя тем, что не убью.

Я пожимаю плечами.

— С этим я могу работать.

Виктор улыбается и качает головой. Он поворачивается и нежно обнимает сестру.

— Ты должна быть в постели.

— Ну, я пытаюсь попасть туда, но кто-то преграждает мне путь.

Виктор хмыкает и закатывает глаза.

— Прекрасно.

— Да, я не ждала твоего разрешения, Вик.

Он хихикает.

— Всякий раз, когда у меня возникают сомнения в том, что мы родственники…

— Рада напомнить, — улыбается она.

Он снова смотрит на меня.

— Костя, — ворчит он.

— Виктор.

Он кивает и выходит из комнаты. Нина смотрит на меня с порога и улыбается.

— Привет.

Я хмурю брови, когда мой взгляд скользит по бинтам на ее руках, ногах и ушибленной голове.

— Черт, Нина…

Она наполовину бежит, наполовину падает к моей кровати. Я вскакиваю, пытаясь встать, но от боли в груди перехватывает дыхание. Но это не имеет значения, потому что через несколько секунд она всхлипывает и падает на меня. Я игнорирую боль. Или, может быть, ощущение ее в моих руках забирает ее.

Ее рот находит мой, и я стону, обхватывая ладонями ее лицо и глубоко целуя. Я целую ее всем своим существом и всем, что у меня есть.

Потому что я весь ее.

— Ты жив, — выдыхает она мне в губы.

— Меня трудно убить, — ухмыляюсь я.

— Да, очевидно. — Она улыбается, глядя мне в глаза. — Костя…

— Я люблю тебя, Нина, — рычу я, крепко сжимая ее. Мое сердце бешено колотится, и я понимаю, что впервые в жизни произнесла ей эти слова.

Ее лицо краснеет. Ее зубы тянутся по нижней губе, когда она начинает улыбаться.

— Я тоже тебя люблю, — шепчет она. Она прижимается ко мне. Я шиплю, когда ее локоть задевает один из моих швов. Она вздрагивает и отстраняется.

— О Боже, я так…

— Нина, — ухмыляюсь я. — Я в порядке. У меня бывало и похуже.

— У тебя было что-нибудь похуже, чем получить пулю в грудь и упасть с тридцати футов на бетон?

Я пожимаю плечами.

— Ну, в любом случае.

Она закатывает глаза и нежно целует меня.

— Мистер крутой парень. Ну, так что тебе нужно?

Мой пульс глухо стучит.

— Нежная, любящая няня?

— О, в самом деле. — Она усмехается.

— Однзначно, — рычу я, чувствуя, как во мне поднимается желание.

— А что, если мы подождем, пока пулевое ранение в твоей груди хотя бы немного заживет?

— Немного, — бурчу я. — Но это мой предел.

Она хихикает и снова целует меня.

— Ну, я никуда не уйду. Кроме того, даже если бы я это сделала, ты, вероятно, нашел бы меня, не так ли?

— Я бы так и сделал.

— Хорошо, — говорит она с жаром в голосе. Она ложиться на меня. Ее губы прижимаются к моим, и я со стоном целую ее в ответ. Мои руки обнимают ее, удерживая, именно там, где она должна быть.

Моя бабочка, Моя искра цвета, Мой ангел.

Моя единственная хорошая вещь, навсегда.

Эпилог

Нина

Шесть месяцев спустя:

Вода стекает по моей коже, и я закрываю глаза. Я позволила своим мышцам расслабиться, расслабляясь после долгого дня, а затем и после изнурительной тренировки. Я прижимаюсь лбом к стене, а руки намыливают тело. Они останавливаются, когда скользят по шраму на моем ребре. Но теперь это всего лишь еще одна часть моего прошлого. Еще один шрам, по которому мой жених любит нежно проводить губами.