Убийство Серай (ЛП) - Редмирски Дж. А. (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
Я тяжело сглатываю и стараюсь восстановить дыхание.
— Николас, — наконец, продолжаю я, — твоя мать была ликвидирована Ордером, потому что были найдены доказательства того, что она продавала информацию. Ты уже об этом знаешь.— Он кивает.— Но после этого, так как она была твоей матерью, Ордер не мог доверять тебе. Даже Воннегут чувствовал, что ты был ненадежным и что однажды, рано или поздно, ты отомстишь за смерть матери и предашь Ордер.
Он продолжает слушать. Его лицо омрачается все больше и больше от боли и неприятия. И мне ужасно больно видеть это.
— Я поехал в Будапешт, чтобы встретиться с ним, — говорю я и больше не смотрю на своего брата.— Он поговорил с Воннегутом, они оба сошлись на мнении, что ты должен быть исключен, даже если просто в целях предосторожности, чтобы предотвратить неизбежное. И мне дали приказ это исполнить.
Николас отворачивает голову.
Я встречаю его взгляд.
— Воннегут, конечно же, — продолжаю я, — не знал, что мы были братьями, и так как я был его №1, он был уверен, что я смогу выполнить работу, ведь мы были очень близки, у нас была особая связь. Отец хотел, чтобы я был тем, кто убьет тебя, потому что он считал, что это будет почетно и что если кто-то и должен забрать твою жизнь, то это должен быть я, так как мы - семья и больше никто не должен иметь этой привилегии.
Николас едва может собраться с мыслями. Он едва говорит, но когда он это делает, это ранит мое сердце так же сильно, как и его выражение лица.
— Отец хотел, чтобы ты убил меня?
— Да, — спокойно говорю я.
Он начинает ходить по комнате, затем поднимает руки к голове и резко проходит ими по своим волосам. Он смотрит сквозь меня, его глаза наполнены слезами. Я ни разу в жизни не видел, как мой брат плачет. Никогда. Он не проронил ни слезинки, даже когда мы были детьми или когда убили его мать.
Я трогаю свой подбородок, сдерживая собственные слезы. Я так сильно сжимаю челюсти, что отчетливо ощущаю давление в черепе. Но я изо всех сил пытаюсь сохранить серьезное выражение лица.
— Тогда почему ты этого не сделал? — набрасывается он.— Почему я все еще жив? Скажи мне, Виктор. — Его первая слеза стекает по щеке, и он инстинктивно тянется, чтобы смахнуть ее, злясь на то, что она предала его в этот момент. — Ты должен был меня убить!
— Я отказался, — говорю я. — Ты был единственным заданием, которое я не мог выполнить, Николас. И тогда отцу оставалось сделать только одно: он собирался выполнить это задание сам.
Тело Николаса резко замирает, раненое этой правдой еще больше, чем предыдущей. Из его глаз вылетает следующая слеза, но на этот раз он не сосредоточен на том, чтобы смахнуть ее.
— Я убил его, — наконец, говорю я. — Отец сказал, что мне придется это сделать, потому что только так он не закончит задание. Поэтому я пристрелил его на месте.
Он не может посмотреть на меня. Я чувствую в нем конфликт, где его разум и сердце стараются выбрать, какую эмоцию почувствовать, а какую отвергнуть: боль за то, что сделал наш отец или его любовь к брату, потому что оба события в один момент - это слишком.
Я продолжаю:
— Будучи №1 для Воннегута, я убедил его пощадить твою жизнь и заставил его поверить в то, что наш отец был психически неуравновешенным, параноиком, и поэтому мне пришлось его убить. Я сказал Воннегуту, что тебе можно доверять, и попросил, чтобы он дал мне шанс доказать это ему и всему Ордеру. Я пообещал взять тебя под свою полную ответственность...
— Полную отв... — он злобно смотрит на меня, — взять меня под полную ответственность? Я что, черт побери, какой-то ребенок? Все, что я делал с семилетнего возраста, я делал ради Ордера. Я всегда был единственным из нас, кто все делал так, как было сказано, кто никогда не подвергал сомнению задания Воннегута, кто ни разу не дал ему или кому-либо другому причины усомниться во мне! — Он сжимает руки в кулаки. — Я стремился стать таким, как ты, Виктор, чтобы меня уважали, чтобы мне доверяли и осыпали такой же славой, какой Воннегут осыпал тебя с тех пор, как повысил тебя до полноправного оперативника. Я не сделал ничего, чтобы...
— Ты лгал Воннегуту ради меня в течение многих лет, Николас. Что ни говори, ты бы восстал против меня, когда настало бы подходящее время. Ты притворялся верным солдатиком Воннегута, его посредником, выжидая, когда он повысит тебя до полноправного оперативника, обманывая его каждый раз, когда я тебя попрошу.
— Так вот в чем дело? — Он указывает вверх, а затем агрессивно склоняет голову набок. — Ты меня все это время проверял?!Вот, что ты делал! Не так ли?!
— Нет, — говорю я.— Я бы никогда тебя так не использовал, Николас. Я убил нашего отца, чтобы спасти твою жизнь. Зачем я бы рисковал твоей жизнью, подставляя тебя?
Он не отвечает. Просто смотрит на меня в замешательстве с болью, злостью и незнанием, что со всем этим делать. Он садится обратно на стул, его ноги расставлены, он ссутулился вперед, упираясь лбом в руки.
— Почему ты мне это говоришь? — спрашивает он, снова подняв на меня свой взгляд. — Что заставило тебя решить, что сегодня именно тот день, когда ты должен перевернуть мою жизнь вверх дном? Что, проснулся утром и сказал себе: "Думаю, сегодня я трахну мозг своего брата, потому что мне больше нечего делать?"
— Я просто обязан был сказать это тебе, — сказал я. — Ты должен узнать правду прежде, чем ты умрешь.
Он слегка ошеломлен, будто пытаясь понять, правда ли он это услышал.
Его рука падает со лба, и он выпрямляет спину.
— Что ты имеешь в виду?
— Николас, — прямо начинаю я, — я знаю, что ты рассказал Хавьеру Руису, где я прятал девушку. Где я с ней был.
Он сощуривает глаза от непонимания.
— О чем ты говоришь?
Я делаю пару шагов вправо, мои руки теперь спрятаны за спиной, будто там отдыхают. Пистолет надежно спрятан в задней части моих штанов.
— Когда ты позвонил мне во время моего полета в Таксон, ты сказал, что время последнего известного местонахождения Хавьера было в 15:12. — Я наклоняю голову в одну сторону. — Почему у тебя заняло 7 часов, чтобы сказать мне эту информацию?
Он до сих пор так и не вздрогнул. Я начинаю думать, что его способность играть определенную роль более эффективна, чем я предполагал.
Он несколько секунд размышляет над вопросом.
— Я позвонил тебе сразу же, как узнал сам. Виктор, ты знаешь, что мы не всегда получаем такого рода информацию сразу же, когда что-то происходит.
— Может быть и так, — говорю я. — Но ты и Саманта были единственными людьми, которые знали, где я был и где собирался оставить девчонку.
Он указывает на меня, его выражение лица скручено недоверием.
— Но ты сказал, что это была Саманта. Что девчонка сказала тебе, что Саманте позвонили...
— Я солгал.
Он все еще не вздрогнул.
Правду ли он говорит?
Я поднимаю на него свой пистолет.
Глаза Николаса расширяются, и он вытягивает руки по направлению ко мне.
— Виктор, я не предавал тебя. Клянусь своей жизнью, я ничего никому не говорил!
Мой палец осторожно нажимает на курок.
— Ты - мой брат! — выкрикивает он. — Я всегда делал то, о чем ты просил, хранил твои секреты, играл в твои игры между Воннегутом и заданиями, которые он тебе давал! Я бы умер прежде, чем смог предать тебя!
Когда Николас отводит взгляд на что-то позади меня, я знаю, что там стоит Сэрай.
— Я сказал тебе не выходить. — Я фокусирую свой взгляд на Николасе.
Он смотрит то на меня, то на нее. Его черты лица пронизаны шоком и предательством с моей стороны.
— Ты сказал, что она умерла.
— Об этом я тоже солгал.
Я чуть больше нажимаю на курок.
— Так кто кому теперь врет? Кто кого еще предает?!
Его взгляд мечется между нами.
— Виктор! Это. Был. Не. Я! — орет он. Он больше зол, чем напуган, его лицо скручено горем и неверием, руки сжаты в кулаки. — Я не буду молить оставить меня в живых! Не буду, брат. Если ты должен убить меня, то убивай, заканчивай с этим, но знай, что я не предавал тебя!
