Квадратное колесо фортуны - Ларина Арина (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
— Глаза разуй! Бомжа бесстыжая! Тута продукты продаются. Правильно говорят, надо вас всех из города вывозить за сто первый километр. Одна зараза от вас, паразитов: вши, туберкулез, СПИДы всякие!
Онемев от неожиданного хамства, Юлька нашла в себе силы спросить, навалившись спиной на дверь и покидая гостеприимную торговую точку:
— И давно вы от нас вшей подцепили? Бабища замахнулась какой-то объемной коробкой, и Юлька выскользнула на улицу.
Оглядев себя, она застонала от стыда. Ну это же надо! Собравшись позвонить из автомата, висевшего на стене дома недалеко от подъезда, Юлька натянула только рейтузы под толстый домашний халат, а сверху набросила куртку. Поэтому немудрено, что ее посчитали бомжихой. Прячась в тени деревьев, она кралась в сторону дома, прижимаясь к стене.
«Только бы никто не заметил из знакомых!» — молила она про себя.
— Эй, выпить хочешь? — на плечо опустилась тяжелая рука. Юлька присела от ужаса.
— Нет, спасибо, — пролепетала она, боясь оглянуться.
— Ну, ладно, денег дам, — пробасил неизвестный, навалившись на Юльку так, что она начала проваливаться в утоптанный снег.
— Спасибо, я вам сама дам, только отпустите, — заикалась она, шаря в кармане. Выловленные бумажки оказались фантиками от конфет, какими-то квитанциями и мятой рекламкой городской службы ремонта. Денег в этом мусоре не оказалось.
— Сейчас, сейчас, — ошалев от страха, бормотала она, выгребая содержимое карманов на снег.
— Я не понял, — изумился голос. — Ты мне что дашь?
— Деньги, деньги! У меня есть, вы не думайте! — Пара сотенных наконец-то оказалась в трясущихся Юлькиных руках. К одной из них прилип неизвестно откуда взявшийся леденец без фантика. — Вот! А лица я вашего не видела, так что можете идти. Опознать я вас не смогу!
— Опознают, подруга, трупы в морге. Мне это пока что без надобности. Ты, это… Извини. Я думал, бомжиха ты, праздник тебе хотел устроить.
Ничего, ничего. — Юлька по-прежнему не оглядывалась. — Меня и в магазине за бомжиху приняли. Со мной это часто бывает. Я не обидчивая! Привыкла даже… Можно, я пойду, а то холодно. Я ж из дома позвонить выскочила, а карточки нет.
— А, — гоготнул мужик и треснул ее по плечу. Вероятно, по его понятиям это являлось знаком дружеского расположения, но Юлька только пошатнулась и стиснула зубы от боли. Он тут же спохватился: — Прости, блин. А я смотрю — страшила убогая ковыляет. Дай, думаю, порадую чувырлу!
— Конечно, нет проблем. — Вывернуться из-под его руки не получалось, а она очень боялась, что у психа, решившего на ночь глядя облагодетельствовать бомжиху, период благодушия сменится вспышкой неконтролируемой ярости, и ее найдут только завтра, по ногам, торчащим из сугроба.
— У меня-то радость, — поделился он, дыхнув ей в ухо алкогольными парами. — Сын родился! Кстати, ты тут живешь?
— Да, — просипела она и сразу же испугалась: не надо было говорить, что здесь. Может, он маньяк и будет теперь ее караулить каждый день, если, конечно, в его планы не входит прирезать ее прямо сейчас.
— Тогда ты меня знать должна. Участковый я ваш, Балалайкин.
«Точно псих», — утвердилась в своем мнении Юлька.
— А я сижу, слышь, а мне звонят: три восемьсот, пятьдесят один сантиметр рост. Богатырь! А я трезвый! Мужики домой отпустили, завтра к Райке в роддом поеду. Ты, случайно, не знаешь, что бабам в таких случаях носят?
— Цветы, — пискнула она, поддерживая выбранную им тактику игры.
— Что она, корова, цветы жрать? — искренне удивился псих. — Хотя, Райка, она, конечно, корова.
Он заржал, чрезвычайно довольный своим выводом.
Цветы в подарок, — пояснила Юлька, чтобы не раздражать мужика.
— Дак завянут же, на фига такие подарки. Мне Райка за такие подарки холку намылит. Не, из пожрать чего им носят?
— Не знаю, — вздохнула она, пытаясь сообразить, может ли это быть правдой или он всего лишь усыпляет ее бдительность.
— Ладно, у тещи спрошу. Она учить любит, пусть сегодня оторвется по полной. Устроим ведьме праздник. — И он загоготал, выпустив изо рта громадное облако пара, словно дореволюционный паровоз. — Пошли, провожу, чтобы не пристал никто.
Юлька хотела сказать, что, кроме него, никто на нее пока что не покусился, но потом передумала: на дверях был кодовый замок, если постараться, то можно успеть закрыться и спастись, конечно, при условии, что это действительно маньяк, а не пьяный участковый.
Доведя Юльку до парадного, по привычке вцепившись в плечо, словно конвоир, Балалайкин от полноты чувств обнял ее напоследок и жарко прошептал в ухо:
— Сын у меня, слышь ты, сын!
— Ага, — вякнула Юлька, ужом ввинтившись в узкую щель приоткрытой двери подъезда.
Из-за невысокого заборчика за этой трогательной сценой прощания наблюдал Сергей. Его жена, в каком-то вечернем платье, длинный подол которого полоскался на морозном ветру, нежно обнималась со здоровенным мужиком, разглядеть которого в темноте было практически невозможно. Мужик ткнулся ей в ухо и с явным трудом оторвался от любимой женщины. Юлька по-воровски нырнула в парадное, а мужик пошел прямо на Сергея.
В порыве праведного гнева обманутый муж ступил на тропу войны. Его спасло только то, что противник был на две головы выше и шел, закатив глаза к небу, в связи с чем и не увидел искаженного яростью лица встречного прохожего.
Осторожно отодвинув Сергея в сторону, громила блаженно улыбнулся и промычал: — Эх, парень, счастье-то какое!
— Поздравляю, — прошипел Сергей, пытаясь собраться с мыслями и добавить что-нибудь хлесткое.
— Спасибо, — стукнул себя в грудь счастливый соперник и, покачиваясь, прошел мимо.
Подавив желание немедленно заняться с Юлькой выяснением отношений, Сергей тяжело опустился на скамейку перед домом в надежде хоть немного успокоиться. Продрогнув, но так и не решив, как реагировать на жену, он, еле перебирая окоченевшими конечностями, поплелся домой. Юля уже переоделась в халат и молча стояла в проеме дверей, глядя, как он негнущимися пальцами дергает за шнурок. Попыток помочь она не предпринимала, решив, что муж двигается как Буратино по причине сильного алкогольного опьянения.
— Как прошел вечер, где была? — едва шевеля деревянными губами, поинтересовался муж и вознамерился изобразить ехидную улыбку, но получился лишь страшный оскал неизвестного назначения.
— Замечательно прошел. Сидела дома, перечитывала классиков.
Справившись с порывом запустить в жену снятым ботинком, он распрямился и похромал в душ, стараясь не наступать на скрюченные пальцы.
«Понятно, отмываться пошел», — поджала губы Юлька. Осколки семейного счастья валялись под ногами хрупкими льдинками и стремительно таяли…
Спали они опять в разных комнатах. Тактичная Тамара Антоновна ни о чем не спрашивала. За завтраком все старательно делали вид, что ничего не происходит. Но в конце нарочитое благодушие было нарушено неосторожным возгласом свекрови:
— Сережа, что это у тебя?
— Где? — отсутствующим голосом отреагировал Сергей.
— Да вот же! На губе. — Мама налегла на стол и попыталась разглядеть вулканическое образование на физиономии любимого сына.
— Целовался на морозе, — съехидничала Юлька. Сергей с грохотом отодвинул чашку, расплескав кофе, и, злобно стуча пятками, вынесся из кухни.
— Ой-ой-ой, — прогнусила Юлька и осеклась под изумленным взглядом Тамары Антоновны.
На работу она снова добиралась своим ходом.
Аня тоже ничем ее не порадовала. Прочувствовав всю глубину собственного эгоизма, Юлька спросила:
— А как у тебя с Вадимом?
— Да никак, — горько сообщила Аня.
— Даже не звонит?
— Почему, звонил позавчера.
— Ну вот, значит, помнит.
— Мне от этого не легче. Помнит он! Нужна мне эта вечная память! Да я чувствую себя мемориальной доской, на которую гадят голуби и возлагают цветы по праздникам! Такое чувство, что он остыл ко мне так же быстро, как и загорелся! Получил, что надо, и отвалил!
