Всё как есть - Меркина Ирина (полные книги TXT) 📗
А вот худеть-то мне и не стоило. Меня ведь ждал еще Иркин подарок замедленного действия.
Ирка на сей раз решила подарить мне что-то полезное. И подарила путевку в профилакторий, где можно было очиститься, омолодиться, избавиться от всех проблем, и в первую очередь от лишнего веса. Все это — с помощью лечебного голодания.
Я не смотрела в зубы дареному коню, а потому не знала, сколько стоит такой отдых, но подозревала, что он дороже, чем пребывание в обычном санатории с четырехразовым питанием и круглосуточным баром. Так и вышло; к тому же оказалось, что если в процессе голодания ты все-таки попросишь поесть, то за это надо доплачивать отдельно.
Но сначала я очень вдохновилась перспективой полного очищения и обновления организма и решила взять с собой маму. Какой бы дорогой ни была дополнительная путевка в голодный рай, не может быть, чтобы мне она оказалась не по карману.
Но мама отказалась. Поразительно, но факт: моя мама, которая старалась быть со мной всюду, где только возможно, решительно и спокойно заявила, что она не поедет, даже не выслушав, куда надо ехать. Она останется в Москве. Точка.
Ладно, в Москве так в Москве, хотя меня это немного удивило и обеспокоило. Мне показалось, что она теряет интерес к жизни и потому сидит безвылазно дома все лето. Как выяснилось, я была не права с точностью до наоборот и, честно говоря, не знаю, что лучше. Но об этом потом.
А сначала мы с Иркой и ее подругой Дашей отправились в профилакторий. Для Ирки и ее приятельниц это было место уже освоенное, об-голоданное — они там очищались каждый год.
Отправляться никуда было особенно не надо — небольшой корпус за кирпичным забором располагался у самой кольцевой дороги. Чем-то он мне напомнил клинику Льва Аркадьевича, но в более скромном варианте. Неудивительно — лечение тяжелых наркоманов все-таки дороже очищения и омоложения ленивых барышень и расходов требует больше.
Ирка с Дашей поселились вместе, а меня поместили в комнату с девушкой примерно моего возраста. Ее звали Ксения.
Ксения голодала уже два дня и по этой причине лежала пластом на кровати, поставив на живот ноутбук. Живот, несмотря на голодание, у нее был довольно пухленький, а ноутбук — гораздо более навороченный, чем у Ирки и Сашки. Возле кровати лежал громоздкий «SonyEricsson» и какая-то штучка вроде колпачка от дорогой авторучки. Я видела такое несколько раз, это называется гарнитура Blue-Tooth. Не знаю, при чем тут синий зуб, но с помощью этого приспособления можно разговаривать по мобильнику, не прикладывая его к уху.
Мне такой зуб не нужен. По роду моей профессии люди гораздо больше надоедают мне лично, чем по телефону. И трубка около уха — прекрасный повод уйти от общения.
Но в данный момент уши у Ксении были заложены массивными наушниками. Плеер, видимо, прятался где-то в складках постели.
Толком познакомиться мы не успели. Ирка стукнула мне в дверь — нас позвали на ознакомительную лекцию.
Лекцию читала главный врач Маргарита Ивановна — женщина неопределенного возраста, из тех, кого называют ухоженными. Видимо, она неоднократно испытывала на себе все процедуры, о которых рассказывала, потому и выглядела не живым человеком, а хорошо сделанным женским чучелом, выпотрошенным и вычищенным изнутри и снаружи.
— Знаешь, сколько ей лет! — завистливо шепнула Даша, как будто сама не надеялась дожить до такого возраста.
Маргарита Ивановна поведала нам, что через два-три дня чувство голода пройдет, от еды останется лишь ностальгическое воспоминание, мы станем ближе к природе и сможем посвящать свободное время самопознанию и самоусовершенствованию. Откроются неожиданные внутренние резервы. Настроение может улучшаться вплоть до эйфории, поскольку мозг насыщается гормоном счастья серотонином (а мы-то с Лизкой в погоне за ним зря сожрали столько шоколада!). Пациент чувствует легкость, бодрость, мышление становится более острым и продуктивным. Люди, пережившие психическую травму, почувствуют, что возвращаются к новой жизни, потому что очищенная кровь лучше питает мозг.
Ирка, не меняя внимательного выражения лица, пихнула меня в бок. В том смысле, что это как раз меня касается. И какую же травму я, по ее мнению, пережила? Если речь о Косте, то это было сто лет назад и поросло травой забвенья, а про Володю она ничего не знает, о нем вообще не знает никто, кроме Лизы.
Но тут Ирка забыла про мои травмы и мечтательно вздохнула. Маргарита Ивановна заговорила о том, что во время голодания повышается творческая активность. Это заметили еще Сократ и Пифагор, проводившие курсы голодания продолжительностью до сорока дней и требовавшие этого же от своих учеников.
Ирка в прошлый раз поехала голодать, оставив дома свой ноутбук и решив отдохнуть от работы. В результате она так маялась, что в конце концов сбежала домой, съела полкурицы, выпила литр кофе, написала десять страниц за одну ночь, а потом весь день ее несло и рвало. Хорошо, что ребенок Рик не видел этого безобразия — на лето его всегда отправляли к бабушке в Днепропетровск. У Ирки это называлось «закинуть парня в Днепр».
В этот раз Ирка, по примеру Пифагора и Сократа, явилась во всеоружии. Она взяла с собой рабочий инструмент и намеревалась за десять дней творческой активности наваять новый остросюжетный боевик «Смерть в обмен на продовольствие».
Что касается нежной Дашеньки, то ей предстояло на голодный желудок сдавать экзамен по вождению, и она заранее умирала от страха.
Маргарита Ивановна рассказала о процедурах, которые нас ожидают: сауна, гидромассаж, душ Шарко, клизмы, талассотерапия, гидроколонотерапия, за отдельную плату — косметолог и дюбаж печени. На дюбаж мои дамы отреагировали с энтузиазмом, а меня внезапно затошнило. Наверное, у меня слишком богатое воображение — слово «дюбаж» показалось мне похожим на дренаж, а поскольку я и про дренаж толком не знала, что это такое, то сразу представила себе толстое сверло, входящее в правый бок.
После такой лекции мне немедленно захотелось что-то съесть. Совсем маленький кусочек, пусть диетический, но вкусный, для успокоения души. Ведь нельзя же говорить человеку сразу столько страшных слов.
Вместо этого нас повели на клизму, а потом в сауну. Девчонки старательно делали вид, что получают от всего безумное удовольствие, а на меня вдруг напала неудержимая сонливость. Я еле добралась до комнаты, где соседка Ксения уже дрыхла с компьютером на пузе, так и не сняв наушники.
Меня разбудил металлический дребезжащий звук, и спросонья мне показалось, что это то самое сверло по имени дюбаж раскручивается, чтобы вонзиться мне в живот. Я подскочила на кровати.
За окном было светло, но без солнца — то ли сумерки, то ли раннее утро, то ли пасмурный день. А жужжал, подпрыгивая на тумбочке, телефон моей соседки. Я страх как не люблю вибросигнал, даже в своей изящной «Motorola». Он всегда раздается неожиданно, и когда понимаешь, в чем дело, и лезешь за трубкой, ощущение все равно мерзкое, как будто в сумочке завелась муха. Ну а «SonyEricsson» солиднее, толще, и звук от него исходит, как от летающего мадагаскарского таракана, каких я видела в Египте.
У меня от этих тараканов просто истерика случалась, настолько я их не выношу. А один дяденька из нашей гостиницы, большой специалист по насекомым, все старался меня успокоить, рассказывая, что эти тараканы на самом деле цикады, вот слышали, Катенька, по вечерам стрекот в кустах? Это наши милые животные так поют. Да пусть они хоть танцуют, только подальше, отвечала я, стуча зубами от омерзения.
Хорошо, что со сна мне померещилось только сверло, а не «милые животные», поющие в кустах. Тут бы я точно завизжала на весь профилакторий.
Соседка Ксения наконец проснулась, совершила сложный подъем-переворот (причем компьютер каким-то образом удержался у нее на пузе) и схватила трубку, которая уже раскалилась и, видимо, готовилась к вертикальному взлету. Тут же спохватилась и нацепила на ухо «синий зуб».
