Галстук для моли (СИ) - Грей Стелла (читать книги .TXT) 📗
Я бы обиделась, вот очень сильно, и даже треснула бы звезду сумкой. Только он уже отвернулся и эпично громко захрапел.
Пришлось действительно уйти и захлопнуть за собой двери.
Уже у себя в номере я решила, что в одном Макс прав: кровать выглядела настолько притягательно, что гравитация изменила свои правила и тянула меня не к земле, а к огромной постели. Лишь усилием воли я загнала себя вначале в душ, а затем заставила себя взять дневник, чтобы заполнить событиями дня.
Мысль в голову упорно не лезла, а слова не складывались в фразы, да и я сама не поняла, как уснула с ручкой в руках и дневником под боком.
– Рыбкина… – кто-то тормошил меня за плечо. – Рыбкина! Ты нормальная вообще – спать с открытой дверью?.. Да и в очках. Дужки сломаешь!
С лица стянули что-то неудобное и жмущее, стало неожиданно хорошо настолько, что я перевернулась на другой бок, причмокнув губами в воздухе.
– Что ж, сочту это за ответ с благодарностью. Сладких снов, Ульяна.
И стало так уютно, словно в теплый плед закутали и в щеку поцеловали… но, кажется, это мне уже точно приснилось.
Глава 27
/Ульяна/
Утро выдалось прекрасное.
Потянувшись, я улыбнулась миру, перевернулась на бок и, продолжая чувствовать, как радостно порхают бабочки в животе, открыла глаза.
Мне снился чудесный сон. Море, солнце, пляж, я и Малкин. Идеальная комбинация. Он нежно держал меня за руку, целовал и даже говорил какие-то приятности.
Я млела, таяла и мечтала, чтобы происходящее не кончалось.
Но реальность не терпит, когда ее долго игнорируют, пришлось возвращаться из мира грез.
Напевая незамысловатый мотивчик всплывшей в голове мелодии, я села на кровати, еще раз сладко потянулась, зевнула и… закашлялась, чуть не отдав богу душу. Паника пробежалась липкой холодной волной от лба до макушки и вниз по позвонку, растаяв где-то в области нашей стыковки с кроватью.
Мои глаза вперились в одну точку, а бабочки в животе сдохли в конвульсиях.
На прикроватной тумбочке, куда я смотрела, лежал мой дневник. Личная, мать его, исповедь за каждый проведенный на новой работе день… И я эту чертову тетрадку туда не клала.
Мысли скакали в голове, как сумасшедшие, сбивая с толку и заставляя разрываться от неопределенности. Значит, кто-то действительно приходил в мой номер вечером, когда я уснула с дневником в обнимку, позабыв о безопасности. И, стоило подумать об этом, в ушах вновь зазвучал голос Малкина, желающий мне сладких снов. Приснилось? Возможно. Но как тогда тетрадь переехала с кровати на тумбочку? И что делать?! Как теперь быть?!
Я вскочила с постели и метнулась к общему балкону, разделенному лишь решеткой. Дернула двери на себя и замерла. Мне хотелось словно бы случайно встретить там начальника и понять, насколько много он успел прочитать. А если от корки до корки? Господи… Я мучительно покраснела, попятилась от балкона, столкнулась с комодом, отпрыгнула в сторону и едва не опрокинула напольную вазу с цветами.
Почему-то это отрезвило.
Подобное поведение было мне несвойственно и совершенно мне не нравилось. Ну, в конце концов, мы ведь оба взрослые адекватные люди…
– Рыбкина? – голос Малкина, раздавшийся с балкона заставил вздрогнуть. – Ты проснулась?
Я покачала головой, прижав руки к груди, чтобы хоть немного усмирить бешено бьющееся сердце.
– Ульяна, – снова позвал Александр Сергеевич, – я же слышал, ты уже встала.
Глаза мои расширились, в горле появился ком, не позволяющий сказать хоть слово.
– Ладно, сейчас зайду к тебе, – уже отдаляясь проговорил шеф.
Вдох-выдох, пять шагов в сторону тумбы. Схватив тетрадку, метнулась к ванной комнате и закрылась внутри, щелкнув замочком.
В дверь номера требовательно постучали.
– Фигушки я открою, – пробормотала, оказавшись у кабинки и включая воду.
Скинув с себя одежду, откинула дневник подальше, влезла под тугие теплые струи и остервенело намылилась, стараясь вообще ни о чем не думать.
Спустя пару минут вышла из душа, укуталась в полотенце, увидела брошенную в угол тетрадку и пробормотала, качая головой:
– Взрослые люди… Да-а, Рыбкина, ну ты даешь…
Вода привела меня в чувства, позволив наконец “остынуть” и мыслить разумно. Может, Малкин и не злится вовсе? Он ведь должен понимать, что написанное в дневнике – что-то вроде шутки? В общем, призвав всю силу воли в кулаки, я вышла из ванной, спрятала злополучную тетрадь в чемодан, замотав ее в пакет с трусиками и, перекрестившись, вышла на балкон.
– Александр Сергеевич? – проблеяла, шмыгнув носом. – Вы меня искали?
В соседнем номере раздались шаги. Сердце мое замерло, воздух застрял где-то в области трахеи, и на миг я решила, что вот-вот отключусь. Но нет, выдохнула.
– Что, проснулась? – появившийся с той стороны решетки Старовойтов отсалютовал мне чашкой, распространяя аромат свежесваренного кофе. – А мы с Саней тебя на завтрак звали. Еще не поздно, Михална, иди к нам. И не одевайся, в этом полотенце ты просто прелестна. Если Давид еще раз тебя пригласит, иди в нем, тогда даже вырез до зада переплюнешь.
– Сплетничаете, – мигом поняла я, и чувство страха отступило, сменяясь раздражением и тут же снова страхом: – А ты почему не на съемках? Неужели Давид отказал?
– Расслабься, акула шоу-биза, – нагло усмехнулся Макс. – Все у нас хорошо. Даже несмотря на твои выходки. Саня на то и дерет с меня бешеные проценты, что знает свое дело. Иди лучше кофе пить. В чайнике твоя порция остывает.
– Да я не голодная, – пробормотала, и в желудке громко обличительно заурчало.
– Точно? А то Саша две порции шакшуки заказал. Сказал, тебе понравилась. Или ты только с его сковородки с удовольствием ешь?
– Знаешь что?! – меня накрыло злостью.
– Неа, приходи, расскажешь, – заржал Макс. – Давай быстрее, а то дел по горло. Реально ведь голодной на весь день останешься.
– А где сам Александр Сергеевич? – осторожно уточнила я.
– В душе, – уже из номера отозвался Старовойтов. – Я тебе дверь открыл.
Поджав губы, я поплелась к шкафу, надела простенькое серое платье и, скрутив на голове улитку из волос, направилась в номер к шефу.
Наверное, примерно так же чувствовали себя приговоренные к казни.
Стучать в двери не стала. Вошла вся такая несчастная и готовая ко всему. Подняла взгляд от пола и уставилась на Малкина, ожидая расправы.
– А, Рыбкина, – беспечно бросил он, кутаясь в полотенце. – Твоя порция на столе. Ешь и побежим! Я пока оденусь.
– Есть? – переспросила, ошалело моргая.
– Есть, – подтвердил Александр Сергеевич, – вилку в руки и ко рту подносишь. Потом жуешь тщательно, но не медленно. Потому что через тридцать минут нам нужно быть в другом месте. Ты что, спишь еще, Ульяна?
– Н-нет вроде, – на всякий случай ущипнула себя, поморщилась. Точно не сплю.
– М-да, – шеф покачал головой, – ты это, шляпку надень, что ли, а то местное солнце безжалостно. И на ужине плохо стало, и сейчас доверия не внушаешь.
– Угу.
Жутко кося левым глазом в сторону начальства, прошла к столу и села перед подносом с едой.
– А где Макс?
– Умчался только что. Вызвали на съемки пораньше, – ответил начальник, закрываясь в другой комнате.
Я покивала, взяла вилку и, по инструкции Малкина, положила в рот яичницу, начав тщательно пережевывать.
И как понимать эти разговоры? Он сознательно меня испытывает? Или не прочитал в дневнике ничего нового? Или… не читал вовсе?
Крепко задумавшись, забылась и расслабилась. А зря. Малкин появился быстро и сразу огорошил:
– Как спалось, Рыбкина?
Я с трудом проглотила вставший в горле ком и уставилась на начальство. Отчего-то в его вопросе чудился двойной, а то и тройной смысл. Мол, пока ты спала, я все прочел и теперь решаю, как быть дальше.
– Неплохо, – ответила, отодвигая поднос.
– Неплохо! – хмыкнул Малкин. – Да ты просто провалилась в бессознательное, стоило увидеть постель. Даже двери не удосужилась закрыть. Не боишься залетных гостей?
