Чудовище (ЛП) - Коллектив авторов (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
Она ничего не понимала.
Дрожащей рукой Эванджелина заправила прядь волос за ухо.
— Я знаю достаточно.
И наконец, он увидел. Тьма в ее глазах была так похожа на его собственную, что его сердце сжалось. Легко было ненавидеть, убеждая себя в том, что именно он один выбран миром для страданий — но вот она стоит напротив и ломает в нем это убеждение. Лукас коснулся ее щеки, и когда она потянулась навстречу прикосновению, в его животе скрутился узел. Проглотив ком в горле, он потребовал от нее то же, что она потребовала от него раньше.
— Расскажи мне.
Эва откинула голову. Карие глаза блестели от слез.
— Я хотела выжить, я хотела плыть, но оказалась не готова… и вот я здесь.
Воздух в коридоре показался Эве разреженным, когда она попыталась сделать отчаянный вдох. Его рука была такой… знакомой. Его прикосновение вернуло ей время, когда все было легко, когда ночи были прохладными и сверчки пели песни о любви и летнем зное. Она закрыла глаза, отпуская свое прошлое на волю.
— Ты убегаешь? — спросил он, убирая руку.
Эва открыла глаза, слезы повисли на ресницах.
Лукас прислонился к стене напротив. Она провела пальцами по щеке, там, где ранее касались его пальцы. Наверное, она слишком устала, наверное, слишком пристальным был его взгляд, замерший на ее лице в ожидании рассказа, но Эва вдруг подумала о том, что эта ночь могла быть спланирована, устроена силами более могущественными, чем буря и ветер.
— Я прячусь. — Она выдохнула и покачала головой. — Нет, это не совсем правда.
Эва подошла и встала рядом с Лукасом у стены. Они оба боялись взглянуть друг на друга, и оба разглядывали трещины в полу.
— Моя мама умерла, когда мне не было и двух лет. Редкая форма рака желудка.
Лукас вздохнул, но она продолжила, не отрывая взгляда от трещины в полу.
— Отец растил меня, он был просто замечательным. Мы жили в Давере, это маленький городок рядом с Тампой, у океана. Там жизнь совсем другая. Мой отец был мясником, и вместо того, чтобы начать топить печать в алкоголе, как сделал в свое время его отец, он просто… исчез в себе.
Лукас поднял голову, то же сделала и она.
— Попахивает одиночеством, — сказал он, нахмурившись.
— Еще как. — Эванджелина глубоко вдохнула, и воспоминания о детстве всплыли в ее памяти.
Музыка пятидесятых, табак, пыльные шоссе, скрипящие двери, дубы и испанский мох. Жара выжигала легкие, а влажность была такая, что она до сих пор чувствовала запах воды. Когда она приехала в Массачусетс, долго не могла заставить себя засыпать без шума стрекочущих цикад.
— Я была так одинока, что влюбилась в первого же парня, обратившего на меня внимание.
Тело Лукаса напряглось.
— Грейсон был мечтой любой девушки. Высокий, популярный, спортивный, привлекательный, с такими манерами, что иногда казалось, что он слишком хорош, чтобы быть настоящим. Я сначала решила, что он милый. Достаточно милый, чтобы обратить внимание на «книжного червя», которого никто в школе и не замечал, и достаточно умный, чтобы понимать, что его улыбка — его внимание — точно не останется незамеченным девушкой вроде меня. Мы были вместе два года, когда он начал осаживать меня, сначала словами, а потом…
Эва почувствовала, что слова застряли в горле, и так же, как она сделала некоторое время назад, Лукас протянул руку и переплел свои пальцы с ее. Его голос был опасно низким.
— Он бил тебя?
Эванджелина кивнула, и Лукас, казалось, окаменел.
— Я должна была уйти. Я никогда не думала, что стану одной из этих женщин, которые терпят. Но Грейсон для меня тогда был всем… всем, что у меня было в течение долгого, очень долгого времени.
Лукас сжал ее руку.
— Почему ты все же решила уйти? — спросил он.
Наверняка из-за вины, змеей обвивающей ее сердце, а может, из-за чего-то другого. Эве показалось, что она видит в зелено-голубых глазах доктора вопросы. Вопросы, которые она сама без конца задавала себе.
Почему она оставалась с этим человеком? Почему позволяла так с собой обращаться? Почему была так слаба?
— Мы расставались и сходились много лет, — пояснила Эва. — С течением времени все как-то сглаживалось. И мой папа, он даже не знал. Мне хорошо удавалось скрывать синяки. Почти так же хорошо Грейсону удавалось играть роль хорошего парня. Мой отец полюбил Грейсона, Грейсон с ним был совсем мягким, знаешь? Всегда помогал папе по дому и в саду, всегда, и даже оплачивал счета. — Эва сглотнула комок в горле и почти зашептала: — А потом папа заболел, и мой мир просто рухнул. Грейсон настаивал, чтобы мы поженились, он хотел завладеть папиным магазином, домом, хотел отправить папу в дом престарелых. Я не могла этого сделать. Мой папа растил меня в одиночку, я не могла его бросить. Так что я собрала вещи, выставила дом и магазин на продажу и перебралась поближе к большому городу, поближе к хорошим больницам. У папы был агрессивный рак кишечника, но в Раковом центре Эйч Ли Моффита были самые продвинутые методы лечения. Я думала, что денег от продажи дома и магазина хватит. Но…
Эва поняла, что он знает правду. Он понял ее еще до того, как она сказала.
— Когда он умер?
— Прошлым летом. Через два дня после этого Грейсон избил меня так, что я попала в больницу.
Воспоминания нахлынули. Сердце Эвы забилось от злости, руки вспотели. Та боль, та ночь, когда Грейсон понял, что она задумала. Он сорвался. Сказал ей, что она никогда не уйдет от него, что все ее имущество принадлежит ему. Он сказал, что за потраченное время ему причитаются деньги, которые она выручила от продажи дома и магазина. Он был практически уверен, что все уже принадлежит ему. К счастью, она запомнила только первый удар. Потом все было тихим… черным… и холодным.
Лукас отпустил ее руку и положил руки ей на плечи, повернув к себе лицом.
— Дыши, Эва.
Она втянула воздух, потом снова и снова. Лукас взял лицо Эвы в ладони и стер пальцами слезы, стекающие по ее щекам.
— Грейсон попал в тюрьму, я похоронила отца. Я хотела сбежать как можно дальше от Давера, от старой жизни. Я собрала свои пожитки и направилась на север.
— Ты начала все сначала.
Он говорил так уверенно, но Эва знала, что все далеко не так легко. Она до конца так и не исцелилась.
— Все это время… я все еще прячусь.
— То, что ты сделала… было очень смело.
Он обхватил ее лицо ладонями и посмотрел ей в глаза.
Этот момент был таким интимным, а прикосновение рук таким нежным. Они оба сегодня обнажили свои раны. В его глазах не было осуждения, и она знала, что он видит в ее глазах то же самое.
Пространство между ними задрожало и засияло от несказанных слов и эмоций. С каждым мгновением Эве становилось все труднее дышать. В груди сдавило. Лукас раскрыл губы, и когда он заговорил, их дыхание смешалось. Он опустил взгляд к ее рту, и Эва закусила верхнюю губу, когда он сказал:
— Я устал от одиночества.
Это были просто слова, но они наполнили ее надеждой. Их дыхание стало чаще, расстояние между ними сократилось. Эва посмотрела на него губы, спрашивая себя о том, такие ли они мягкие на ощупь, как кажутся, замечая, что верхняя губа чуть полнее нижней. Она увидела, как Лукас сжал челюсти, когда запустил пальцы в ее волосы.
Он опустил взгляд к ее губам, и этот взгляд дал Эве силу сказать:
— Я устала прятаться.
Еще недавно он был чужаком, а сейчас она словно нашла часть себя в этих зеленых кольцах вокруг его зрачков. Этот мужчина, намеренно или нет, помог ей сделать первый шаг к свободе, к исцелению. Не было больше времени, смерти, боли. В этом подвале были только они, только простые ответы, только исцеляющее признание. Они соприкоснулись носами, и Эва застыла. Напряжение в груди готово было разорвать легкие, если он не поцелует ее прямо сейчас. Прямо сейчас. Почти изящно он коснулся своими губами ее губ. Эва почувствовала, что дрожит. Это простое прикосновение, этот мимолетный поцелуй был нечто бо́льшим, чем просто прикосновение. Лукас выдохнул и коснулся губами ее мокрой щеки. А потом прошептал ей прямо в ухо:
