Наша тайна (ЛП) - Норрис Шана (книги без сокращений txt) 📗
— Что за шум, а драки нет?
Я резко развернулась и наткнулась на тетю Лидию, застывшую в дверном проеме. На ней была одежда для рисования, а на щеках пара красных пятен краски. В одной руке она все еще держала кисть.
— Я уж решила, что в дом залезли очень шумные грабители, — со смешком сказала тетя Лидия.
Я не засмеялась в ответ. Вместо этого я прислонилась к столу и забарабанила пальцами по поверхности. Челюсть свело от боли — так сильно я стиснула зубы.
— С тобой все хорошо? — тетя шагнула ко мне. Между ее бровей залегла тревожная морщинка.
— Все прекрасно, — огрызнулась я. — Просто прекрасно. Только моя жизнь разваливается на куски, мать не желает возвращаться домой, а все вокруг винят меня за ошибки родителей. А так все просто прекрасно.
Тетя Лидия открыла рот и непонимающе уставилась на меня. Затем она пришла в себя, закрыла его и сделала шаг ко мне.
— Хочешь поговорить?
Я фыркнула.
— Поговорить? Значит, теперь ты хочешь поговорить и делаешь вид, что тебе есть до меня дело? Ты исчезла из моей жизни, тетя Лидия. Ты сбежала, почти не звонила, никогда не навещала. Это я должна была навещать тебя. А когда я в тебе нуждалась, тебя никогда не было рядом.
Тетя Лидия смотрела на меня, бледнея на глазах. Она вцепилась в спинку стула.
— Ханна, — мягко произнесла она, — у меня и в мыслях не было делать тебе больно или бросать тебя.
— Но именно это ты и сделала! — закричала я, яростно моргая, чтобы сдержать подступившие к глазам слезы. — Ты такая же, как все! Каждый, кого я знаю, подводит меня. Никого из вас нет рядом, когда я нуждаюсь в помощи. Вы даже не пытаетесь помочь. Все только о себе и думают, и ты не исключение!
Тетя Лидия замотала головой.
— Нет, Ханна…
Я отшатнулась назад, выставив вперед руки, чтобы отгородиться от нее, когда она сделала шаг мне навстречу.
— Не надо сейчас извиняться. Мне давно следовало бы усвоить урок. Возможно, моя мать не так уж не права, говоря, что нужно придумывать собственную реальность, потому что настоящий мир — отстой!
Схватив со стола в гостиной сумку, я вылетела из дома, громко хлопнув дверью.
Глава 21
К моменту, когда я добралась до первых указателей на Роли [Роли — город в Северной Каролине], мои щеки высохли, и я полностью выплакалась. Моя маленькая машинка катила по шоссе I-40 в основном потоке машин. Пока другие заезжали или съезжали с трассы, я оставалась на месте в центральной полосе. Я старалась концентрироваться на управлении, но испытывала апатию. Внутри не осталось никаких чувств.
Уехав из дома тети, я даже вещи не собрала. Просто села в машину и рванула с места. Еще пара часов и буду дома, в Уиллоубруке. Эта новость ни радовала, ни нервировала — вообще не вызывала эмоций.
Марк ошибся. Я не могла быть Ханной, которой хотела быть просто потому, что не знала какая она. А казалось-то, будто я стала ей на какое-то время. У Ханны, которой я хотела быть, были подруги вроде Кейт и Эштон. Она могла съесть тонну мороженого, забраться на Чимни Рок вместе с Джудом и кричать до пустоты в легких.
Но настоящая Ханна никуда не делась. Эта Ханна никогда не говорила правду. И всегда знала, что несоблюдение правил приводит к катастрофе. Так произошло с Эйвери в седьмом классе. И с тетей Лидией, когда она решила уехать. Так произошло с Заком, когда я подпустила его слишком близко. И так будет происходить всякий раз, пока я не пойму, что надо жить по правилам.
Мама всегда была права. Реальность слишком тяжела, чтобы иметь с ней дело.
Достав из сумки мобильный, я нажала на кнопку вызова. Она ответила после первого же гудка.
— Бонжур! — прощебетала она как ни в чем ни бывало.
Я скривилась.
— Мам, я хочу, чтобы ты вернулась. Сейчас же.
Мама вздохнула.
— Ханна, я в отпуске. В Париже! Я не брошусь домой по первому зову только из-за того, что твой папаша творит всякие… глупости. К тому же, у дома полно репортеров, которым не терпится расспросить о твоем отце. Сейчас я просто не в состоянии говорить с ними.
— Я уехала от тети Лидии, — сообщила я. — Сейчас на подъезде к Уиллоубруку.
— Нет, — резко сказала мама. — Не надо домой. Возвращайся к тетке и сиди там, пока все не уляжется.
К горлу подступил ком.
— Не могу. Все разваливается. Ты нужна мне. И папе тоже.
На том конце провода повисло молчание, перемежающееся с суматохой далекой Франции. Я была уверена, что она бросит трубку, однако мама заговорила снова намного тише обычного. Я даже усомнилась в том, что она говорит со мной — настолько далеким был ее голос.
— Лучше бы твой отец умер от тех таблеток, — произнесла мама. — Тогда бы нам не пришлось жить в этом унизительном кошмаре. Твой отец в норме. Все наладится, если потерпеть. Возвращайся в Эшвилл, Ханна. До связи.
С этими словами она повесила трубку. Я швырнула телефон на пассажирское сиденье.
Ее слова эхом отдавались в голове. Лучше бы твой отец умер от тех таблеток. Именно это я выдавала за правду последние несколько недель в Эшвилле. Игнорировала звонки отца и позволяла Джуду и остальным думать, что он погиб.
Я ничем не отличалась от матери.
Мои руки сильнее стиснули руль. Нет уж! Я не буду жить, как она. Я не стану убегать от своей жизни, когда становится слишком тяжело. Не хочу забывать те маленькие моменты радости, которые преподнесло мне это лето. И она не должна.
Внезапно я со всей очевидностью осознала, куда должна ехать.
Зеленый указатель, висящий над межштатной автомагистралью, становился все ближе по мере моего приближения: съезд на международный аэропорт Роли-Дарем 2 мили.
Правило №4: не бойся реальности.
Я закусила губу, сильнее стиснув руль. Затем глубоко вздохнула и направила машину к съезду.
***
Я снова забарабанила в дверь, хоть и знала, что это бесполезно. В комнате никого не было. В коридоре стояла тишина, будто все, кто остановился на этом этаже, одновременно выехали из номеров. Что ж, вполне вероятно. На часах было девять вечера, и многие наверняка отправились ужинать и наслаждаться ночной жизнью Парижа. Сквозь окно в конце коридора открывался вид на поблескивающие городские огни, разрезающие темноту.
Я спустилась на лифте обратно в лобби. За стойкой ресепшена стоял человек в элегантном черном костюме, но я не собиралась говорить с ним. В моих мыслях всплыло лицо Джуда. Я должна сделать это сама и не успокоюсь, пока не выполню задуманное.
Я нашла мягкое кресло, сидя в котором могла все время следить за входом. Полеты всегда нагоняли на меня сонливость и напряжение: веки тяжелели, а ноги болели от долгого перелета. Раскинувшись в кресле, я подперла голову рукой, отчаянно борясь со сном. В лобби смешались звуки ломанного и беглого французского, а одна женщина, такой же миниатюрной комплекции как Мама Рита, громко говорила по-итальянски. От одного ее вида начинало сосать под ложечкой из-за тоски, о которой хотелось забыть.
Было уже за полночь, когда она, пошатываясь, вошла через главные двери. Она висела на Тесс, и они обе хихикали, как маленькие дети. Проходя мимо, она даже не заметила меня. И, несмотря на улыбку, лицо ее выглядело усталым и изнуренным. Громко говоря, она широко раскидывала руки, и ее голос эхом разносился по всему лобби.
— Мам.
Мне пришлось обратиться к ней дважды, прежде чем она услышала. Замерев на месте, она развернулась и, наконец, заметила меня. Ее немного качнуло, она завалилась на Тесс, которая тоже смотрела на меня, как на галлюцинацию.
— Ханна? — спросила мама. Затем она пришла в себя, широко раскинула руки и на ходу заключила меня в крепкие объятия. Она ненавидела, когда ее заставали врасплох, так что, само собой, притворилась, будто ждала моего приезда. — Ты здесь! Как чудесно! Я так по тебе скучала.
