Соврати меня (СИ) - Лари Яна (читать книги без txt, fb2) 📗

Почему он так напряжён, но при этом спокоен? Почему нервничает, но как-то странно. Это же Мир! Где хлёсткие обвинения? Где буря эмоций, готовность крушить?! Он таким каменным не был даже у отца на похоронах, а тогда в его распоряжении было пару дней, чтобы остыть. Или всё проще и никакой неожиданности нет? Ну конечно. Господи, о чём я только думала... Он же говорил. Столько раз повторял – как бедная сиротка я всех устраиваю, но не больше. Всех. И его тоже. Переспать – пожалуйста, а в качестве девушки я никому не нужна. Зачем лощённым пираньям их с Димой круга такой комичный мезальянс?

– Камеры работают?

Я усмехаюсь, но сдерживаюсь. Сдерживаюсь из последних сил, чтобы не скатиться до голословных обвинений. Можно подумать он не знает. Дом пустовал с момента женитьбы наших родителей, я перебралась в день его приезда. Какой был смысл в видеонаблюдении? Стеречь трусы с ягнятами, которые я вывешиваю на заднем дворе?

– Это у тебя камеры, золотой мальчик, а у меня даже собаки нет, – отвожу глаза, борясь с желанием истерическим хохотом выпустить боль разрывающую меня изнутри. – Что здесь ценного? Стены, мебель, может быть, соль, которую ты на днях так щедро вывалил?

И снова привычной для него ответной агрессии не следует. Я также не чувствую на себе его взгляда, хотя воздух буквально трещит напряжением.

– Кто-нибудь заходил к тебе после того, как ты выпорхнула в окно моей библиотеки?

Очередной вопрос, на который мы оба знаем ответ. Исаева он лично провожал до машины. Я видела в окно, как они вместе шли к воротам и как задумчиво Мир смотрел вслед Диминого Ниссана. Тупой, абсолютно бессмысленный вопрос.

– Только ты, Арбатов, – практически рычу, проходя к окну и вставая к нему полубоком, уговаривая себя продержаться ещё чуть-чуть. Пока ещё шок придаёт такой нужный мне иммунитет. Пусть доигрывает свою партию и катится ко всем чертям. Потом буду выть. Не при нём. – Ты приходил ко мне тем вечером, потом утром. Сегодня тоже... Удачно зашёл, правда?

Мой вопрос теряется за стуком брошенного в стену альбома. Неужели всё-таки попала в цель? Этот ведь защищаться не будет, сразу пойдёт в наступление. Во всём будет стоять до конца. Во всём... А что он обещал?

"Я лично позабочусь, чтобы твою чёртову пломбу сорвал кто угодно, только не он"

Пацан сказал – пацан сделал. Лично позаботился. Даже не скрывал особо, да что там – вообще не скрывал! Но что услышала я?

Только "люблю"

Он играл, а я велась. Он шёл к цели, а я влюбилась.

Что Дима козёл ещё тот – это ладно. Тут Мира впору даже поблагодарить. Коробит другое – за что так жестоко?

Как будто непонятно за что...

– Всё потому что моя мама чёрная вдова, – отвечаю сама себе его же словами. – И я её маленькая ядовитая копия.

Вслед за альбомом в стену летит смятая пачка. Мир зажимает в зубах погнутую сигарету, закуривает, но продолжает непрерывно щёлкать зажигалкой, убийственно глядя на огонь. Отправляет в полёт и её тоже.

– Ты монеты взяла? Пойми, мне нужно знать, что делать! – рывком, до боли сжимая пальцами плечи, ставит меня перед собой. – Да или нет?

Сощуренные глаза смотрят так требовательно, будто ждут, что я распишусь в том, чего не совершала. Очередная причуда его извращённого мозга – подставить, а затем убедить меня, что так оно всё и было. Как убедил в своей человечности и способности полюбить такую, как я, без оглядки на статус и мнение родни. Не сомневаюсь, что мать Арбатова костьми легла бы против нашей связи.

– К чему тупые вопросы? – взрываюсь неожиданно даже для себя. Признание ему нужно? Да пожалуйста! Доиграем эту бредовую игру и адьёс. – Брала – не брала? Другой ведь не мог взять! Надо же мне было с чего-то начинать! Монеты, конечно, не дом, но и ты невредим. Цени моё милосердие, братец! Оно тебе бонусом, как первому. Чего ты взъелся так не пойму? Денег, что ли, жалко?

Мир мрачнеет буквально на глазах.

– Маш, я понимаю – мать! Найти человека непросто и тебе нужны были деньги. Я понимаю, что ни разу слова доброго про неё не сказал... Но одна попытка, Маша! Твоя просьба и мой отказ – это перечеркнуло бы всё: и то что взяла без спроса, и что молчала потом, – пауза взятая на то, чтобы затянуться. С одной затяжки до самого фильтра. Удушливый дым подкашивает, ведь даже к нему я почти привыкла. Из груди прорывается жалобный всхлип. Я не хочу показаться жалкой, просто не успела взять себя в руки, а теперь поздно. Его голос мечется между шёпотом и криком, отчего на душе становится только хуже. – Важно то, что ты меня боишься. До сих пор боишься. Очевидно же, почему не смогла рассказать. Сам виноват. Я не понимаю другого: почему не попросила?! По-человечески. Я монстр, что ли?! Неужели нельзя было сначала хотя бы попробовать?!

– Ты ж мой хороший. Выдержанный какой, понимающий, – пользуясь тем, что одна его рука занята, с преувеличенной любовью похлопываю Мира ладонью по щеке. – Повезёт же кому-то с тобой! Кому-то достойному, вскормленному из золотой ложки. – Арбатова перекашивает, на что я смеюсь, кратко и хрипло, вконец наплевав на инстинкт самосохранения. – Всё, выяснили? Прости воровку, бес попутал! А теперь вали, дорогой... действительно дорогой: мне выручки со всех своих органов, чтоб соответствовать твоей родословной не хватит. Не пара мы, золотце. Ты ещё после гонок на примере Димы растолковал, что лев сиротке не товарищ. Чеши, давай, в свой драгоценный вольер. И наследство своё забирай. Будущий главарь прайда, блин.

Окурок кометой улетает куда-то в сторону, а Мир с хриплым стоном впивается мне в губы. Жёсткая щетина больно царапает кожу, горечь никотина бьёт по вкусовым рецепторам, смешиваясь с грубой жадностью его поцелуя, но потрясение производит гораздо больший эффект, чем любые слова до этого. Не знаю, как здесь оказался альбом, но не его это рук дело. Не его! И всё равно зло берёт. Обида зашкаливает. Бьёт чувством несправедливости, потому что допустил такую мысль и даже не скрывает!

– Ты совсем осоловела меня гнать? Не прокатит, – обжигает мне рот его сорванным дыханием. – Паучонок ты психованный, вот скажи мне, ты правда надеешься, что я молча сожру этот финт и дам заднюю? Такого ты обо мне мнения?! – откуда-то слышится слабое потрескивание и веет дымом, но Мир, кажется, ничего вокруг не замечает. – Даже если это действительно твой косяк, будешь отрабатывать. Всю жизнь! Борщ варить учись! Я хочу, чтоб мне жена готовила, ясно?!

– Мир... – неуверенно зову, округлив глаза. Полыхающая органза не лучший антураж для предложения руки и сердца, но ополоумевший Арбатов, очевидно, приписывает мою реакцию восторгу и снова затыкает мне рот поцелуем. Приходится, изловчившись, хорошенько цапнуть его за губу.

– Маш не надо... – сбитым шёпотом мне в рот. – Просто обними меня, хорошо? Меня сейчас порвёт от злости... Потом продолжим выяснять. Обещаю. Дай успокоиться...

– Очнись, чудо! Ещё немного и мы оба успокоимся! На веки вечные, – в моих руках трещит трикотажная футболка, та самая, с любимым голубем Арбатова. Уж предсмертный хрип любимой птицы не проходит мимо его внимания. Наши взгляды, наконец, встречаются, и несколько секунд мы молча смотрим друг на друга, пока пьяный от эмоций взгляд Мирона не устремляется вперёд.

– Да что за день! – ну наконец-то! Мир словно лань, только мужского пола, срывается к дивану, чтобы одним рывком стащить тяжёлое покрывало. – Бегом к двери!

Я в шоке, стараясь подавить панический вопль, игнорирую волю царь-батюшки и что есть дури луплю подушкой по занавеске, стараясь сбить огонь.

– Я сказал, чтобы духу твоего здесь не было! Иначе следующей на очереди будешь ты.

Рявкает тихо, но очень злобно, что впрочем, не особо остужает мою прыть.

– Не могу, золотце! – сдуваю прядь волос, щекочущую нос и в последний момент чудом отскакиваю от падающего карниза, который давно уже держится исключительно на честном слове и проржавшем саморезе. – Ты сам позвал в огонь и в воду...трубы там медные... – добавляю уже не так уверенно, пятясь от грозно наступающего Арбатова.