Мгла (СИ) - Вольф Александр (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
— Лучше! В миллион раз лучше!
Зудин, чтобы разрядить обстановку, налил.
— Давай выпьем, — он подвинул Сергею рюмку.
— Погоди, — сказал Сергей, хоть и взял рюмку. — Я кое-что расскажу. Я давно коммерцией занимаюсь, с девяностых. Когда-то у меня было все, но потом в один момент я все потерял. Что было, продал, и еще остался должен. Я был в такой жопе, что не хотел жить. Друзья отвернулись, да какие друзья, так, собутыльники. Мать умерла, не могла видеть мои мытарства. Единственным человеком, который остался со мной, была жена. Как мы выкарабкивались из этой задницы, страшно вспоминать. Бандиты меня били у нее на глазах, говорили ей: «Если он не вернет деньги, придется нам с тебя взять, ты ведь ему жена». Два года прожили в Якутии на приисках. Я — в артели, она — в поселке в бараке с сортиром на улице, без горячей воды, без ванны, с соседкой алкашкой, которая у нее белье воровала. А могла бы вернуться к родителям в московскую квартиру, начать новую жизнь. Красивая, тогда еще совсем молодая, она бы легко нашла другого, получше меня. А она, — он на секунду запнулся, — прошла со мной все. Потом понемногу жизнь наладилась. Сейчас у нас двое ребят, все хорошо. Она по-прежнему меня любит, терпит мои пьянки, мой характер… Я не могу ее предать.
— Тебе же никто не говорит предавать, — сказала Маша.
— Если я изменю, я предам.
— Просто надо делать так, чтоб она не узнала.
— Измена — не предательство! — воскликнула Оксана, от выпитого вина ее щеки раскраснелись.
— Это как раз самое настоящее предательство, неужели не понятно?
— Что ей будет плохого, если она не узнает? — Маша пожала плечами. — Будет так же тебя любить и все у вас будет хорошо.
Она взглянула на него с улыбкой, словно окутала доверием и покоем.
— А как же я? Я буду иметь кого-то на стороне, потом приходить домой и, как ни в чем не бывало ложиться с женой, обнимать ее. Со спокойной совестью. После той, да? Но должно же быть что-то святое, что не разменивается! Когда мы вместе, это только наше и ничье больше. И нисколько, ни капли этого не должно доставаться кому-то другому, — закончил он с жаром.
— Ни капли, — Оксана подавила смех.
— Да!
— Это же измена телом, а не душой! — сказала Маша, хотя этот разговор ей изрядно наскучил. — Душой же ты будешь с ней, будешь так же ее любить.
— Да не бывает так! Телом здесь, душой там. Это вы придумали, чтобы себя оправдать! — он, наконец, взглянул на нее, как будто полоснул чем-то острым.
— А оскорблять-то зачем? — Оксана уставилась на него округлившимися глазами.
Зудин подумал, что сейчас она ляпнет что-то насчет его жены, и Сергей разобьет об ее башку пустую бутылку. Зудин порадовался бы, если б этой молодой суке разбили голову. А Сергей нравился ему еще больше. Как будто сам он, заплутав, потерял веру, и вот случайный попутчик показал, где дорога.
— Молчи, — Маша пнула ее под столом. — Может, о чем-нибудь другом поговорим?
Сергей выпил рюмку, вылез из-за стола и направился в раздевалку, по дороге натянув простыню до подмышек. Зудин пошел за ним.
— Извини, не думал, что для тебя это настолько серьезно.
Сергей сбросил простыню, стал одеваться.
— Ладно. Не первый раз… Поэтому боюсь напиваться. Прости, если испортил вечер. Не люблю, когда о моей жене говорят такие как эти, с нечистыми ртами, — пробормотал он.
Взъерошенный после бани, поджарый, жилистый, с пышной после мытья бородой, с отпечатком внутренней борьбы в глазах, он показался Зудину одновременно и жалким и сильным.
— Присылай людей с бумагами. Завтра же, — пробормотал Сергей, застегивая пуговицы.
Он ушел уставший, ссутулившийся, но светлый. Зудин почувствовал, что должен тоже уйти, как будто Сергей позвал его уйти вместе с ним. Даже легче стало от того, что есть такие люди. Однако, это было всего лишь ощущение.
Зудин вернулся к девушкам, которые, пока его не было, включили музыку, сел за стол и налил себе водки. Если б не Сергей, Зудин трахнул бы этих проституток и ни о чем не задумывался. Но теперь задумался, вернее, понял, что и ему следовало уйти. Было стыдно. Перед собой. Даже с точки зрения примитивной животной страсти лезть на этих шлюх после Ромашки было противно.
А что изменится, если я встану и уйду? — подумал он и сразу понял, что ему не дает уйти. Он хочет Оксану. Маша уже прочитана им от корки до корки, а Оксана — нет. Она не лучше Маши, даже хуже, просто не прочитана. Фактор новизны. Банально, но дело в этом.
А если на самом деле уйти? — подумал он и понял как нелегко это сделать. Он взглянул на Оксану. Она разглядывала что-то на своей руке, склонив голову. В ней не было ничего примечательного, абсолютно обыкновенная, единственное ее достоинство состояло в том, что в ней не было ничего резко отталкивающего. Уйти! Он уже намеревался встать из-за стола.
А как она кончает? — возникла предательская мысль. Как раздвигает ляжки, какое у нее там все? Он вспомнил Ромашку и испытал нечто вроде угрызений совести. Трахнуть эту посредственную шлюху, значит — опуститься, стать кем-то наподобие бича, которому плевать, с кем.
Он сидел, зажав в кулаке рюмку и опустив глаза, как недавно сидел Сергей, но, в отличие от Сергея, примирившись с тем, что недостойно. Он выпил.
— А чего только себе налил? Мы бы тоже выпили, — вздохнула Маша.
Зудин налил им водки.
— Мне вина, — сказала Оксана, но он словно не слышал ее.
— Извини, он твой друг, конечно, но такой противный, — продолжала она. — Типа его жена святая, а мы не смеем о ней говорить. Может, нам тоже досталось в жизни.
— Молчи ты, — толкнула ее Маша.
— Почему я должна молчать?
Зудину хотелось швырнуть в нее бутылкой. Он не знал, что его бесит сильней, эта дура или его собственное безволие.
— Хватит уж болтать, — сказала Маша и взглянула на него, — Будем иметься-то?
Они перешли в комнату, где стояла большая постель. Белье было чистым, но застиранным, с дырками. Зудин сбросил с себя простыню и сел. Его желание словно мешками с песком было завалено плотным слоем тяжелых эмоций. Маша опустилась на колени и приступила к делу, привычно, механически, как работница на станке. Зудину показалось странным, что его организм реагирует на нее так же, как на Ромашку. Даже стыдно стало, от того что он довольствуется сексом со шлюхой после того волшебного счастья, в котором они купались с Ромашкой. Рука у Маши была холодной, как у покойницы, а голова двигалась так, как будто сосала заведенная кукла, а не живая женщина. Зудину хотелось ударить ее по шее, вырубить, чтоб она повалилась на пол, обливаясь кровью.
Оксана сняла с себя простыню, высыпала на кровать из сумочки тюбик со смазкой, презервативы, и села на пятки, выставив бритый лобок. Тела девушек казались Зудину безжизненными и кривыми как на полотнах Модильяни. Оксана гладила его по плечу и руке.
— Дай презерватив, — сказала ей Маша. — Ложись.
Она зубами вскрыла пачку, надела резинку на член, двумя пальчиками поправила кончик для отстойника. Оксана легла и развела ноги. Бритый лобок покрывали красные точки раздражения. Зудин снова вспомнил Ромашку, ее бархатную кожу, роскошные бедра, и как она красиво раздвигала их, сначала прижимая к груди и только после этого распахивая во всю ширь. Он вставил член в горячее, словно воспаленное влагалище Оксаны. Сучка даже не считала нужным подмахивать, просто лежала раздвинув худые ляжки, и получала удовольствие, а он работал, чесал ее тощую спину о раздолбанную кровать. Она закрыла глаза и стала постанывать. Это взбесило его. Маша гладила его по спине, сдержанно, как сестра.
Хотелось поступить с ними как с Ромашкой. Эта мысль обрадовала и наконец-то по-настоящему возбудила. Когда Оксана зажмурилась и заскулила, предчувствуя скорый оргазм, он выпрыгнул из нее, повернулся к Маше и молча, повелительными движениями рук поставил ее по-собачьи и, надавив на поясницу, вправил член ей в жопу и всунул до основания.
— А! — крикнула она, — Ты же знаешь, я так не люблю!
