Инструкция на конец света (ЛП) - Каейн Джейми (е книги .txt) 📗
Кажется, папа не замечает и того, что Николь больше не слушается его.
После того, как он ударил её, она так и не говорила с ним по-
нормальному, ограничиваясь самыми элементарными словами.
Такой – своевольной, открытой с другой стороны – Николь нравится мне
намного больше. Мне не стыдно быть её сестрой, особенно после того,
как она проделала дыру в стене, только чтобы отпугнуть Киву и
остальных парней и защитить меня. Такой сестрой я даже могла бы
немного гордиться, если бы она одевалась поприличнее.
Вольф
Анника находит меня, когда я вожусь в курятнике с курами, которые
ищут жуков и выдергивают ростки редко попадающейся зелени,
пробившейся из-под земли. Теперь, когда они уже склевали все крошки
от моего бутерброда, которым я перекусил, они потеряли ко мне интерес,
и я могу наблюдать за их глуповатыми неуклюжими движениями. Она
проезжает мимо и замечает, как я сижу в окружении трёх кур породы
Плимутрок, красивых птиц с чёрно-белым, будто тщательно
подстриженным оперением. Она направляет машину к обочине
просёлочной дороги, желудок у меня проваливается куда-то вниз, когда
она глушит двигатель.
Она целенаправленно идёт ко мне, полы белой юбки обвиваются вокруг
лодыжек, волосы собраны в пучок. Благодаря солнечным очкам, у меня
не возникло чувства приближающейся ссоры.
– Вольфик, – зовёт она. – Я искала тебя, и вот ты тут с курами.
Я ничего не отвечаю, просто смотрю, как она открывает калитку и
поднимает подол юбки, чтобы пройти через двор. Через несколько
секунд она садится рядом со мной на траву и вздыхает.
– Мне кажется, что ты прячешься от меня, - говорит она.
– Неправда.
– Завтра снова в школу, да?
Я пожимаю плечами. Переходным годом называется выпускной год в
Школе Всемирного Спокойствия. Переход во взрослую жизнь, какой бы
она ни была. Я не могу представить, чем он так ценен, после такого
безумного лета.
– Ты же собираешься?
– Я не знаю.
– Может быть, стоит сменить обстановку. Я думаю о том, чтобы поехать
в Германию. Ты хочешь поехать со мной?
От удивления я не знаю, что сказать. Анника никогда не показывала
бурного горячего желания вернуться в родную страну. По моим
наблюдениям, она настолько американка, насколько немка способна ей
стать.
Мне интересно, поедет ли её парень, но я не решаюсь спросить.
– Почему? – в итоге выпаливаю я, так как в горле у меня будто застрял
ком.
– Почему я собираюсь поехать в Германию или почему я приглашаю
тебя с собой?
– И то, и другое.
– Пока я была в реабилитационном центре, я встретила человека. Он
пригласил меня жить у себя в Берлине.
– Ты встретила кого-то, и это не Марк, на лечении?
– Мы с Марком не так хорошо подходим друг другу. Он понимает.
– Так что ты спрашиваешь, хочу ли я поехать и жить с тобой и каким-то
незнакомым мне типом в Берлине?
– Ты можешь съездить и решить сам, захочешь ли ты остаться там или
вернуться сюда.
– Нет, – отвечаю я, не давая себе даже подумать о такой ситуации.
Очередной глубокий вздох. Пару секунд она не произносит ни слова, а
самая дерзкая курица в загоне, Лулу, подходит ближе и клюёт меня в
ногу.
– Дело в том, что здесь мне сложно оставаться трезвой. Я думаю, в
Берлине будет легче, когда мой приятель тоже не пьёт.
– Так тебе будет лучше.
– Я думаю, что не должна ехать без тебя. Я всё ещё твоя мама, ты же
знаешь.
– Спорный вопрос, – фыркаю, хотя я даже не подумал о жестокости тех
слов, которые срываются у меня с языка.
– Ты имеешь полное право злиться.
– Здорово.
– Я хочу сказать, что собираюсь поехать, но не желаю ехать без тебя.
– Ты собираешься силой тащить меня в Германию?
Она опять замолкает, её взгляд перебегает с горизонта на меня и обратно.
– Я не поеду без тебя. Я останусь здесь.
– Не надо, пожалуйста. Только не из-за меня. Мне одному здесь будет
хорошо.
– Меня не было рядом с тобой год, Вольф, и я вернулась, чтобы увидеть
тебя, каким бы ты ни был, главное, живым.
Я начинаю подниматься, потому что мне уже надоело слушать её
любительский анализ моей психики, но на какое-то мгновение она
хватает меня за руку и останавливает.
– Мы ещё не закончили, – говорит она голосом наставника, который от
неё редко услышишь.
Я плюхаюсь обратно, обхватываю руками колени и смотрю прямо перед
собой, чтобы не встречаться с её многозначительным взглядом.
– Ты не можешь закрыться от всего мира. Это плохо заканчивается. Твой
папа так сделал.
Сравнение меня с папой – это совсем не то, что я ожидал услышать
сейчас.
– Существует огромная разница. Он накачивал себя наркотиками. А я
нет.
– Рада, что ты так не делаешь. Ты сильнее, чем он, сильнее, чем я. Ты же
знаешь, я горжусь тобой.
Мне становится неловко, но тут мне приходит в голову мысль. Может,
она действительно решила принять обет трезвости на этот раз?
Может, она действительно говорит то, что думает?
Когда смотрю на Аннику, я вижу ту же женщину, которую всегда знал. Я
прожил с ней жизнь, пытаясь спасти её от себя самой, пытаясь
защититься от неё самому, но не сильно преуспевая в обоих делах.
– Я знаю, что сложно доверять зависимому человеку, Вольф. Я знаю, что
никогда не давала тебе серьезного повода доверять мне, так что ты
правильно делаешь, когда относишься ко мне с опасением. Но я не хочу
бросать тебя снова.
Она говорит последние слова, будто бы она только сейчас осознала, что
так всё и есть на самом деле. И я не знаю, достаточно ли этого для
изменений.
– Решать тебе, – говорю, а в горле пересохло настолько, что я едва
выдавливаю из себя звуки.
Она кладёт руку мне на плечо, и на этот раз я не убираю её.
* * *
Когда удушающая августовская жара продолжилась и в сентябре,
никто не удивился. В воздухе всё ещё витает лёгкий запах дыма, хотя
пожары более-менее удалось сдержать на севере. Иногда ночью дым
настолько сгущается, что я всё ещё не могу спать в доме на дереве.
Меня тянет наружу, поэтому я столько брожу по тропинкам вокруг
Юбы или вдоль её берегов, которые не задел огонь, сколько могу. Я
плаваю в одиночестве, думая о Николь, о том, придёт ли она когда-
нибудь к реке, чтобы отыскать меня.
А если она придёт, возьмёт ли она с собой ружьё?
Что она сделает? Как я отреагирую я на это?
Я представляю себе её такой, какой она была, когда целовала меня
в домике на дереве, – бесконечно спокойной, как она раздевается и
прыгает в ледяную воду за мной, но едва мой мозг начинает думать об
этом, как сразу же прекращает, потому что действительно не хочет
узнать продолжение. Что-то со мной явно не так, потому что я не могу
мечтать о девушке, но всё дело в том, что не хочу мучить себя вещами,
которых у меня нет. Я боюсь, что, если позволю себе желать Николь, по-
настоящему желать её, ничто другое не сможет утолить мою страсть.
Я хочу прийти к ней, но не иду. Я понимаю, что после
возвращения отца мой приход обернётся для неё только проблемами. Я
прислушиваюсь, и до меня доносятся звуки выстрелов вдалеке, от
которых я неизменно вздрагиваю. Стрельба, не сомневаюсь, идёт с их
участка, потому что этот звук появился только после их приезда и редко
когда раздавался раньше.
Я плаваю, пока терпеть холодную воду я больше не могу ни
секунды, тогда я выхожу на берег и растягиваюсь на тёплых скалах у
реки, подставляя тело жгучим лучам. Я ведь решил вернуться в школу –
не для того, чтобы нагнать выпускной год, о котором я вспомнил в
последний момент, – но я заставляю себя задуматься о выпускном
