Укрощая шторм (ЛП) - Тоул Саманта (лучшие книги .txt) 📗

— Я думал, ты отреклась от мужчин. Так почему же не отшила его? Почему поцеловала?

Дерьмо. И что мне отвечать на это?

— Я... — у меня пересыхает во рту. — Я не планировала, — медленно говорю я. После чего сметаю воображаемую пыль с моего платья, чтобы избежать его тяжёлого взгляда.

— Я не знаю, почему поцеловала его.

Врунишка, врунишка, все в огне трусишки.

Том берёт меня за руку и скользит подушечкой большого пальца поперёк моей ладони.

— Ты хотела заставить меня ревновать.

— Нет! — я снова вырываю свою руку.

Он наклоняется вперёд, вторгаясь в моё личное пространство.

— Почему ты не можешь просто сказать правду? Почему не можешь просто признать, что хочешь меня, и смириться с этим?

Потому что я трусиха.

Я смотрю на него и вижу разочарование, будто бы выгравированное на его лице. Но затем в глубине его глаз я вижу мерцание боли.

Я делаю ему больно? Я не хочу причинять ему боль.

Мои губы дрожат, когда произносят:

— Хорошо. Ты хочешь знать правду. Это потому, что ты пугаешь меня. Это, — я махаю рукой между нами, — что бы это ни было, чувствуется слишком интенсивным, — мой голос затихает. — А интенсивность чертовски пугает меня.

Он отчего-то хмурит брови, неожиданно поднимается на ноги и снова садится возле меня.

Он заставляет меня чувствовать себя открытой и уязвимой.

— Ты хочешь знать, почему я спугнул Робби? — его голос низкий.

Он оборачивается и смотрит на меня.

— Конечно же, хочу.

— По двум причинам. Когда я скажу тебе первую, знай, что я никоим образом не хочу тебя обидеть. Меньше всего я хочу ранить тебя.

Мой желудок начинает свободное падение.

— Но ты должна знать правду, чтобы держаться подальше от этого мудака, — он потирает свой лоб.

Я сажусь немного прямее, в животе формируются маленькие шарики напряжённости. Я беспокоюсь о том, что он собирается сказать.

— Контракт Турникетов подлежит продлению, но Ралли не собирается этого делать.

Я награждаю его растерянным взглядом.

— Почему он не хочет перезаключать контракт? Турникеты хорошо справляются.

Том качает головой.

— Не так хорошо, как того хочет Ралли. Ты знаешь, какой он козёл и какие дикие решения он может принимать. Если что-то не работает на него должным образом, то для него это становится расходным материалом.

Даже его дочь.

Я знаю, что он думает так же. Я вижу это в его глазах.

— Когда я узнал, что Робби пытался подкатывать к тебе, я всеми силами постарался выяснить о нём что-нибудь. Оказывается, их тур — это отчаянный поступок. Они сами заплатили за свой тур. К счастью, я случайно проходил мимо гримёрки Робби и услышал, как он разговаривает с кем-то по телефону, — он глубоко вдыхает. — Лила, когда я рассказываю тебе это, то делаю это из добрых побуждений, и ты должна знать, что Робби — засранец, который жаждет славы и будет делать всё, только бы пробиться в жизни.

Я чувствую небольшое недомогание. Всё во мне сжимается и застывает.

— Просто выложи всё на чистоту. Что бы это ни было, уверена, я справлюсь с этим.

— Робби знает, что ты дочь Ралли. Он искал тебя, чтобы помочь своей карьере. Я слышал, как он говорил с кем-то по телефону о том, что он планирует облегчить свою жизнь и влюбить тебя в себя, чтобы твой папа продолжал быть продюсером их группы.

Я будто камни глотаю. Унижение проходит через меня. Я поднимаюсь на ноги и качаю головой. Вынужденная защищать себя, я говорю:

— Ты, должно быть, ослышался. Вряд ли кто-то не из круга моего общения знает, что Ралли — мой отец. Я позаботилась об этом. Робби не мог знать.

Том печально смотрит на меня.

— Он знает, Ли. Мне жаль.

— Мне не нужна твоя чёртова жалость. Очевидно, Робби не сделал своё домашнее задание должным образом, поскольку Ралли насрать на меня. Не похоже, чтобы он когда-либо меня слушал, — я испускаю сухой смешок. — Я ни черта не смогла бы повлиять на то, что происходит с дерьмовой группой Робби.

Том ничего не говорит. Просто пристально смотрит на меня.

Такое ощущение, что я распадаюсь на части. События всей ночи обрушиваются на меня.

Я ненавижу то, насколько чертовски легко мужчины могут причинить мне боль.

Я ненавижу то, как я слаба.

Но больше всего я ненавижу то, что постоянно позволяю им так делать.

Я была настолько глупа, что позволила себе впустить Робби. Боже, я позволила ему поцеловать себя, и всё это время я была для него лишь средством для достижения цели.

Но Том спас меня.

Моё сердце тянется к нему. Но затем я тут же вспоминаю его фестиваль языков с Эшли.

Больно, как от игл. Мне нужно убраться отсюда к чёрту. Этого слишком много.

— Что ж, если это всё, то я ухожу.

— Я ещё не закончил, — грубый голос Тома удерживает меня на том месте, где я нахожусь.

Молниеносными движениями он сокращает расстояние между нами.

И вдруг всё сводится к этому моменту. К нему. Ко мне.

Желание взрывается между нами, как грязная бомба.

Здесь нет ничего, кроме пылающего жара и сексуального напряжения. Никогда раньше я такого не чувствовала.

Это полная сенсорная перегрузка.

Он прекрасен и великолепен. Желание разгорается в моём животе. Руки чешутся прикоснуться к нему.

— Я сказал, что есть две причины, по которым я оттащил от тебя Робби. Вторая, если быть честным, главная причина, — он тяжело вдыхает. — Мне было невыносимо видеть тебя с ним.

— Ты целовал Эшли.

Он медленно качает головой.

— Нет, это она меня поцеловала. И я не делал ничего, когда позволил ей это. Мне просто не хотелось ранить её чувства. Поэтому я мягко оттолкнул её. Сказал ей, что мне нравится кое-кто другой. Но ты не увидела эту часть.

— О, мне так жаль, что я не хотела смотреть, как ты лижешься с Эшли!

Он сдвигает брови вместе. Его нефритовые глаза темнеют от гнева.

— Достаточно, Лила, — его голос настолько суровый, а слова наполнены такой силой, что это привлекает внимание всего моего тела.

Всего лишь два слова, и я пропала. Мне нравится то, как я чувствую себя, когда слышу его властный голос.

Горячо. Действительно чертовски жарко.

Жар мчится вверх и вниз по моему телу. И я такая мокрая, что мне стыдно.

— Единственная женщина, которую я хочу прямо сейчас, — это ты, — охрипшим голосом говорит он. — Я не могу перестать думать о тебе. Каково мне будет внутри тебя. Боже, Ли, я не могу остановиться, представляя сладкий вкус твоей киски у себя на языке.

Святое дерьмо.

Том начал грязные разговоры, хорошо. Очень хорошо.

Я растекаюсь лужицей на полу.

Он поднимает руку и берёт меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Боже мой, его глаза горят огнём.

Тёмные глаза бродят по моему лицу, останавливаясь на губах. Вспышка гнева взрывается в его взгляде.

— Ты позволила ему поцеловать себя, — подушечкой большого пальца он давит посередине моих губ.

Я сглатываю.

Том проводит большим пальцем над моими губами, стирая остатки помады, оставшейся от поцелуя с Робби.

Моё тело начинает дрожать. Интенсивность момента проходит сквозь меня.

Он владеет мной.

Его глаза вспыхивают. От этого взгляда мои соски твердеют, а трусики растворяются.

Моё тело находится на таком уровне желания, о возможности которого я даже не подозревала до этого момента. До него.

— Ты моя, — рычит он, издавая звук, наполненный сладчайшей агонией. А затем он целует меня, горячо и жёстко. — Никто не будет прикасаться к тебе, кроме меня, — он горячо выдыхает мне в рот. — Ты поняла?

Интенсивность, которую я почувствовала, когда он целовал меня, поджаривает все клетки моего мозга. Я не в состоянии спорить, даже, если бы захотела.

Но я и не хочу.

Я сдаюсь в борьбе за вещи, происходящие между Томом и мной. Передаю контроль над всем моим телом ему. Только сегодня я позволю Тому сделать со мной всё, что он захочет.