Любовь на краю света - Крамер Ирмгард (книги полные версии бесплатно без регистрации txt, fb2) 📗

— А вот и он! — воскликнула сестра Фиделис, имея в виду доктора Адамса, который ожидал нас у бокового входа.

— Кто? — спросил Ной.

— Ты знаешь, — сказала она.

— Выходите. Я буду искать место для парковки, — сказал Виктор и остановился.

Адамс открыл дверь машины и протянул руку Ною:

— Выходи скорее.

— Ирина, ты с нами? — спросил Ной.

— Да. — Я вошла за ними через боковой вход.

Внутри стоял сотрудник и придерживал для нас дверь. В тот момент, когда Адамс о чем-то говорил ему, я сжала руку Ноя.

— Я люблю тебя! Удачи! — могла прочесть я по его губам.

Другого времени, чтобы попрощаться, у нас не было. За мной шла сестра Фиделис в окружении музыкантов со скрипками, также вошедшими через боковой вход.

Пока музыканты шли своими путями, помощник провел нас через лабиринт коридоров и лестниц и, наконец, подвел ко входу в роскошный зрительный зал.

— Невероятно! — сказал Ной с благоговением, чувствуя размеры зала. Здесь было прохладно и тихо.

— Вы можете занять средние места в переднем ряду, — сказал проводник.

— Дорогие, чуть дальше назад, пожалуйста, — сказал Адамс, и мы сели.

Я, не переставая, наблюдала за Ноем. Он радовался всему, что происходило. Он вел себя так, словно это было самое красивое место в мире, исследовал все, до чего мог дотянуться. Казалось, все его чувства были напряжены. Но никаких признаков болезни не было.

Крестный положил ему руку на плечо.

Сестра Фиделис снова села между нами, препятствуя любому контакту. Она не говорила ни слова о ночи, проведенной нами в комнате Ноя, или о моем увольнении, но делала все, чтобы разделить нас. К тому же она больше не обращалась ко мне напрямую. Мне это было безразлично, но я все равно не могла избавиться от ощущения, что она хочет что-то сделать со мной. Иначе зачем она позволила мне присутствовать на концерте?

Перед началом репетиции нам принесли поднос, на котором стояли бутылка шампанского, бутылка минеральной воды, стаканы и тарелки с закусками.

— Поздравляю с днем рождения, — сказал официант и разлил напитки. О том, что было еще слишком рано, никто не вспомнил.

Мы чокнулись. Ной сделал глоток шампанского и поморщился:

— И почему только все говорят, что оно приятное на вкус? — Он попросил у сестры Фиделис стакан воды.

Мы держали стаканы в наших руках или поставили их на пол рядом друг с другом. Музыканты один за другим вышли на сцену. Они шумели, ставили ноты на пюпитры, настраивали свои инструменты и разговаривали друг с другом.

Прежде чем все расселись, прошло некоторое время, и Ной уже сгорал от любопытства. Он выпрямился в своем кресле и прислушивался к каждому звуку. Я не могла быть такой сосредоточенной. Моя голова была занята другими вещами. Я должна уйти. Но перед этим мне хотелось хотя бы раз взглянуть на лицо Ноя в тот момент, когда зазвучит музыка. Наконец все собрались. Музыканты были в повседневной одежде. Сам дирижер был в джинсах. Он постучал палочкой по пульту, и стало тихо. Затем он поприветствовал пианистку, которая вышла на сцену и встала у рояля. Струнные постучали смычками о пюпитры, также приветствуя ее.

— Первую фразу, пожалуйста, — сказал дирижер и дал несколько коротких указаний. Одежда музыкантов зашуршала еще раз. Дирижер подождал, пока каждый удобно усядется на стуле, и приготовился начинать. Наступила тишина. Напряжение возросло. Пианистка подняла руки, некоторое время держала их над клавиатурой, а затем опустила голову и руки. Раздался пронзительный свист, и в мои уши словно воткнули иголки. Я вздрогнула, прижала обе руки к голове, как вдруг этот страшный шум исчез, словно слизень, на которого высыпали соль.

— Что это? — закричал Ной.

— Пожарная тревога! — воскликнула я. Я знала этот ужасный звук по учениям, которые наш директор проводил в школе два раза в год. Музыканты хватали свои инструменты и искали выход, сталкиваясь друг с другом. Мы все вскочили с кресел и поспешили к выходу. Я споткнулась и в конце ряда упала на пол, положив руки на голову, которая, как мне казалось, сейчас лопнет. Эта тревога повергла меня в такое возбуждение, что я не могла пошевелиться, поскольку все силы, казалось, сосредоточились в моей груди. Мое сердце бешено колотилось об пол и могло вот-вот выпрыгнуть.

Но все обошлось одним ударом. Жуткая тишина. Биение сердца замедлилось. Мне потребовалось некоторое время, для того чтобы восстановить дыхание. Виктор помог мне и протянул носовой платок, заметив, что мое лицо было в поту.

— Извините! — кричал смотритель, нервно бегая взад и вперед и рассаживая музыкантов по местам. Он извинялся за то, что сработала сигнализация — скорее всего, уже не первый раз за это лето, — это могло быть вызвано продолжающейся уже несколько недель жарой.

Я едва могла двигать ногами, а Ной выглядел бодрее остальных — казалось, отвратительный шум подействовал на него меньше, чем на нас, притом что его слух был определенно лучше моего. У сестры Фиделис было мертвенно-бледное лицо, она вытирала запотевшие очки сухим рукавом. Дирижер снова собрал всех музыкантов на репетицию.

На этот раз напряжение перед первым звуком не было таким сильным — отвратительная тревога, казалось, не только у меня застряла костью в горле. Без знака дирижера пианистка начала играть. Какое удовольствие. Я почувствовала, как стресс отступает. Первые звуки прошлись лезвием по моему сердцу. Они напоминали удары колокола вдалеке и привели мои чувства в движение. Не плачь! Не сейчас! Струнные вели мрачную мелодию, и я чувствовала, что начинаю терять самообладание. Я знала эту вещь. Он была полна глубоких чувств и точно отражала сопротивление, которое нарастало внутри меня. Долго я не выдержу.

Я взглянула на сестру Фиделис, которая завороженно смотрела на сцену, и увидела просветленное лицо Ноя. Его рот был открыт, глаза блестели. Каждый волос на его коже был в напряжении. Казалось, он испытывает внутреннюю вибрацию, и красота этой музыки делает его счастливым.

Я должна уйти. Покинуть его. Так мы решили. Чтобы помочь ему. Но почему мы должны расстаться здесь, в этом месте, без поцелуя? Он думал, что на вилле я была в опасности. Если честно, там я не чувствовала угрозы. Первой заметной опасностью, которая стала причиной моего стресса, была пожарная сигнализация. А на вилле? Совсем наоборот — там я каждый день питалась лучшими блюдами, иногда насыщаясь так, что с трудом удавалось заснуть, и чувствовала себя в безопасности вблизи Ноя. Даже после ночи в его комнате сестра Фиделис не уволила меня и даже взяла на концерт. Сделала ли бы она это, если бы хотела избавиться от меня? Если бы хотела убить меня? Убить. Я невольно встряхнула головой, потому что звуки этой музыки делали представление о насильственной смерти слишком абсурдным и неправдоподобным. Единственная причина сейчас же уйти отсюда заключалась в том, что я должна срочно связаться с родителями — их переживания были нелепы и безосновательны, но так реальны, что меня вдруг начали мучить угрызения совести. Как я могла позволить себе так долго держать их в полном неведении? Они должны наконец узнать, где я была. Я могла бы позвонить им, вернуться вместе с Ноем обратно в особняк и потом при первой же возможности сбежать с ним или позвать родителей на виллу. В ту же секунду я поняла, насколько глупой была эта идея. Не оказал ли нам большую услугу Виктор? Он отвез нас прямо в город на автомобиле с кондиционером и прохладными напитками. Зачем же возвращаться и затем снова предпринимать опасное путешествие или надеяться на то, что мои родители найдут нас там. Ной выглядел совершенно здоровым. Ничего не мешало нам. Как только концерт закончится, лучше, пока все будут хлопать, или после этого в фойе я возьму Ноя за руку и сбегу с ним. Он выглядел бодрее всех присутствующих. Сестра Фиделис при всем желании не смогла бы угнаться за ним. Виктор слишком много курил, а Адамс задыхался от каждого шага.

Я попыталась незаметно встать и протиснуться между рядами. Сестра Фиделис бросила на меня неодобрительный взгляд, и я ответила ей губами, что мне срочно нужно в туалет. Она сделала одобрительный жест рукой.