Измена. Во власти лжи (СИ) - Томченко Анна (бесплатные версии книг TXT, FB2) 📗

— Я знаю, что я неблагодарная свинюха, и я знаю, что я такой, потому что ты очень много мне позволяешь. Я такой, потому что я никогда не знал, что такое твоя нелюбовь. Я такой, потому что был очень долгое время единственным ребёнком, мне все разрешалось, и даже то, что не разрешала ты или папа, мне разрешала бабуля, или то, что не разрешала ты, бабуля, мне разрешал папа. И, ну да... Я не считаю тебя единственной матерью. Я считаю тебя просто матерью. То есть как можно разделить одна мама, вторая. Я просто считаю, что у меня есть мама и мама. Мама, с которой я живу, мама, которая меня растит, с которой я постоянно контактирую, которая ходит со мной в походы, занимается горнолыжкой, катается на коньках, которая ходит на мои собрания, которая вытирает мне разбитый нос. Есть мама, которая была раньше, та, с которой я вижусь несколько раз.

— Тим, это очень странный разговор…

— Наверное, — согласился сын и отвёл взгляд.

Его пальцы дрогнули и отдёрнулись от моего локтя.

— Зря я это начал.

— Нет, не зря ты правильно заговорил.

Тимур длинно шмыгнул носом, и я, поспешно взяв чайник, залила кипятком заварку, Тимур молча стоял, наблюдал за мной.

Кчай был готов, я обернулась и произнесла:

— Ну, я, наверное, пойду.

Тимур опять шмыгнул носом и кивнул головой, а когда я добралась почти до выхода из кухни, его голос, немного приглушённый, шелестящий, заметил.

— Он же соврал, да, я же потеряю маму, да?

Глава 48

Есения

Я не смогла ничего ответить Тимуру, потому что он же не глупый, он же умный мальчик, он все прекрасно знал.

Я просто вышла из кухни, дошла до своей спальни и, поставив на тумбочку кружку с чаем, села на кровать, обняла себя руками и, наклонившись, тихо заплакала.

А за окном ноябрь с его непонятным снегопадом, когда не определишь то ли снег, то ли дождь, то ли просто какая-то взвесь в воздухе, сменился декабрём. Который с самого начала показал буйный неспокойный нрав, поднимая в ночи в воздух белоснежных мух, которые по утру оседали на ветках деревьев, на моей маленькой теплице и на ступенях крыльца.

Я наблюдала за тем, как менялась погода, стоя опять-таки в своей спальне, на руках держа Матвея.

Все было неоднозначно, и наши разговоры с Русом сводились к тому, что мы просто уточняли друг у друга, как дела, точнее, он уточнял, а я из солидарности спрашивала его в ответ.

Но один раз он уточнил иное.

— Почему ты распродаёшь вещи?

Я не распродавала вещи. Я перебирала вещи и что-то выставляла на продажу из-за того, что, да, мне, вероятнее всего, понадобятся деньги. А сейчас был такой хороший повод.

— В половину из них я все равно не влезу, что-то уже вышло из моды, а что-то я ни разу даже не одевала, поэтому думаю, бессмысленно хранить целый гардероб почти неиспользуемого шмотья.

— Но ты же не думаешь, что тебе это ничего не понадобится?

Я пожала плечами и вздохнула.

— Если мне что-то понадобится, я же всегда смогу купить. А на данный момент там реально очень много вещей, которые я уже не одену никогда. Например, то платье из органзы и кристаллов сваровски, оно на меня при любом исходе не налезет.

Я кокетливо улыбнулась, стараясь показать, будто бы переживала о своей фигуре, и чтобы Рус немного расслабился. И он пошёл у меня на поводу.

— Есь, ну что за глупости…

— Это не глупости, это жизнь, все нормально, не переживай.

Рус покачал головой, и на этом тему мы закрыли.

Я понимала, что перед отъездом необходимо ещё будет заехать в банк и забрать свои украшения. А когда в середине ноября у меня был приём у акушера, то меня заверили, что все уже хорошо. Ни кровотечения, ничего не будет.

— Все в идеальном состоянии, сразу видно, вы соблюдали рекомендации, — сказал мой врач, и я покачала головой, что мне ещё надо было ему ответить на это, да, я соблюдала рекомендации, почти не передвигалась нигде, держала на руках в основном сына, а молоко так и не пришло. Точнее, оно пыталось прийти, но Матвею его жутко не хватало. Из-за этого он становился раздражённым, голодным и очень подолгу плакал, плакал так сильно, что весь краснел и пугал меня. Поэтому проще было докармливать. И как бы я не старалась, пила препараты, которые бы вызвали приход молока, ничего не было. Мне кажется, я просто в какой-то момент отчаялась и приняла тот факт, что, ну вот такая я, ну вот, жутко не хватает Матвею моего молока, оно ещё ко всему прочему и не жирное совсем.

Свекровь поражала своей настойчивостью и стремилась попасть к нам в дом. Чуть ли не каждый день она звонила по несколько раз, уточняла, как у меня дела, как поживает Матвей, что говорит Рустам и чем занят Тимур, она старалась заполнить вообще все пространство вокруг меня. В какой-то момент я не выдержала и попросила.

— Давайте мы немного прервём наше общение, мне очень тяжело. Я очень устаю…

— Деточка моя… — сюсюкая начала свекровь. Я посмотрела на трубку и покачала головой. — Ну что ты такое говоришь? Ну я же просто беспокоюсь. Ну, я могу меньше звонить, но тогда говорить мы будем подольше.

Мне казалось, что моя свекровь это то бедствие, от которого не скрыться, не исчезнуть. Она, как землетрясение, настигало в самые неожиданные моменты и доставала абсолютно всех.

Рустам хмурился.

— Если тебя раздражает это, если тебя это тревожит, я сам поговорю с матерью…

Но мне уже было абсолютно все равно на то, с кем он поговорит и как.

Тимур ходил темнее тучи, мне казалось, что он лучше и острее всех понимал, что происходит в нашей семье, и это понимание однозначно не добавляло красок в нашу жизнь.

Я шмыгала носом, старалась собраться и как-то заговорить с сыном, но каждый раз что-то останавливало, то Матвей срыгнул очень сильно, то Рус не вовремя пришёл. Вообще, во всей этой ситуации я понимала, что уходила я не только от мужа, я уходила от ребёнка, и от этого мне казалось, будто бы у меня сердце в клочья разрывалось. Каждый раз все сильнее и сильнее меня душило это осознание, и я не знала, как с этим бороться.

Это на самом деле очень страшно.

Да, ты принимаешь ребёнка, а потом тебе необходимо оставить его.

Я приняла много лет назад Тимура всем сердцем, он был моим, и, как сейчас быть, я не представляла. Но я все же чувствовала, что оставаться не было смысла.

Да, надо подать на развод, но я это сделаю уже из столицы.

Я хотела уехать с Матвеем, и поэтому в один из снежных дней я заказала билеты. И почему-то так сложилось, что именно в этот вечер, когда я вся на нервах была от того, что я совершила этот поступок, Тимур между делом заметил:

— Я же знаю, что ты все равно уйдёшь…

— Тим, я… — начала я словно вор, попавшийся на горячем. — Тимур, я…

— Забери меня с собой, пожалуйста, забери, не оставляй меня. Я не хочу, забери меня с собой, пожалуйста.

Глава 49

Есения

— Тим, родной мой.

Я дёрнулась к нему навстречу, перехватила за запястье, потянула на себя, Тимур качнулся и уткнулся мне носом в грудь.

— Я же, я же вижу Есь, мам, — всхлипнул он, прижимаясь ко мне, я запустила пальцы ему в волосы, сама ощущаю внутри себя как у меня душу разрывало надвое, я не могла его забрать с собой. Юридически он не мой ребёнок, и если можно было поверить в то, что Рустам не напишет заявление в полицию о пропаже сына, то Алена такой момент не упустит.

Я даже не могла ничего сделать, потому что по факту будет так, что я его украла.

— Тим, Тим, — прошептала я, прижимая сына к себе сильнее, меня трясло от рыданий, и что мне оставалось только врать ему?

— Я же чувствую все, я понимаю.

Тимур стиснул объятия, заставляя меня охнуть, я шмыгнула носом.

— Тим, мальчик мой…

— Все уходят, ты уйдёшь, ты оставишь, Матвея заберёшь, меня тоже забери с собой…