Море волнуется — раз - Туманова Юлия (прочитать книгу .TXT) 📗
Артем в пятый раз набирал номер друга.
Домашний не отвечал. Сотовый оказался «вне зоны действия».
Чего и следовало ожидать. Видать, дрыхнет Эдик без задних ног, а мобилу утопил в унитазе. Потому и вне зоны!
— Он-то дрыхнет, а мы все равно уже не заснем, — скорбно пожаловался Артем Нике и зашагал к морю.
Ника пристроилась рядом и время от времени тревожно заглядывала ему в лицо.
— Братцы-кролики наверняка преувеличивают масштабы катастрофы! Или вообще разыгрывают, с них станется.
Ника задумчиво почесала на бегу брюхо. Может, и разыгрывают, а плыть-то все равно придется.
Да, придется! Но если Степка с Сенькой действительно решили прикольнуться, пощады им не будет!
Он терпеть не может просыпаться в пять утра!
Афоня тоже выглядела сонной. И не настроенной совершать длительные прогулки. Мотор все никак не мог прочихаться.
Артем уже прилично отошел от берега, когда снизу донесся сердитый лай Ники.
— Ты что? — заорал он в ответ. — Крысу поймала? Через секунду в рубку просунулась черная морда, и выражение ее было рассерженным.
— Ну? Чем мы недовольны? — поинтересовался Артем. — Я, между прочим, тоже не завтракал. Ты бы хоть сигареты мне принесла, они в каюте на столике…
Он покосился на нее с надеждой.
Нет, не принесет. Ника в этом отношении полностью солидарна с Минздравом и при виде сигарет начинает демонстративно кашлять и валиться на бок, будто слабонервная дамочка.
Артистка!
— Эй, ты что это? — встрепенулся Артем, когда она аккуратно прихватила его зубами за джинсы. — Ника, да что с тобой в самом деле?!
Она тихонько рычала и тянула его за собой.
— Отстань! Ты же видишь, я занят! Пусти, кому говорю!
— Гыр! — По-прежнему держась за брючину, она потрясла головой из стороны в сторону, отказываясь выполнить просьбу хозяина.
Это что еще за бунт на корабле? Жаль, что Артем развел в отношениях с Никой эдакую демократию. С детства надо было воспитывать! Лежать, фу, апорт и все такое! А он со щенком разговоры разговаривал, в футбол играл и дуэтом выл на луну. Вот, получай теперь!
— Ладно, пошли, — со вздохом сказал он. — У тебя где-то косточка зарыта, и самой не достать, да? А лапы тебе для чего, спрашивается?..
Ворча, он следом за Никой спустился к каюте и понял, что лапами тут не справишься. Тут и руками не сразу одолеешь.
К двери были приставлены две скамьи, а замок закручен проволокой.
И Артем не имел представления, кому и зачем это могло понадобиться!
— Вот тебе, бабушка, и дедушка, — сказал он, ногой отшвырнув лавку. — Отойди-ка, — попросил Нику и отбросил другую.
Может, на его Афоне кто-то решил перевезти контрабанду?!
От злости он никак не мог сообразить, что делать с проволокой в замке. Поэтому поднапрягся, снял дверь с петель, прислонил ее к стене и вошел в каюту.
От грохота девушка, лежавшая в его кровати, под его одеялом, открыла глаза и резко села. Пепельные прядки торчали в разные стороны, на щеке краснела вмятина от подушки, губы выглядели припухшими.
— Вы?!
— Ты?! — Артему показалось, что он со всего маху врезался лбом в фонарный столб.
— Что ты тут делаешь? — спросили они друг у друга одновременно.
Она вспомнила вчерашнее и почувствовала, что в ней стремительно нарастает ужас. Стало быть, вот он — падишах, к которому ее везли. Наверное, с такой физиономией трудно найти добровольную наложницу. Приходится похищать девиц на улице.
Его голова мгновенно наполнилась гулом, сквозь который не пробивалось ни единой разумной мысли. А может, их и не было — разумных?
Что делает медсестра на его яхте?! Конечно, он помнил, что ей негде ночевать, но предположить, что именно здесь она нашла приют… Это слишком даже для человека с богатой фантазией. А у него фантазии и вовсе нет! Так что же он должен думать?
— Куда? — инстинктивно он выбросил вперед руки, останавливая метнувшуюся к выходу медсестру.
— Уйди с дороги, дебил! — Она попыталась лягнуть его в пах, но Артем увернулся и ловко скрутил ее.
Оба дышали с присвистом. Она глядела на него снизу вверх, дымчатые глаза были так близко, и он рассмотрел ее ярость.
Ах, она еще и недовольна чем-то? Забралась на Афоню, переночевала с комфортом, а теперь…
Что значит «забралась», осел ты эдакий?! По-твоему, она сама себя снаружи закрыла, замотала проволокой замок да еще и лавки придвинула?! А потом что — залезла через иллюминатор и спокойно улеглась спать?
Абсурд. Парадокс. Какие еще умные словечки ты знаешь?!
Гневный взгляд сбивал его с мыслей.
— Быстро рассказывай, что ты тут делаешь, — приказал Артем, слегка ослабив хватку.
Не надо было этого делать!
Она замахнулась, но, промазав снова, отскочила от него и боком метнулась к двери.
— Стой!
Ему некогда было размышлять, зачем нужно ее останавливать. Первобытное чутье: раз бежит, надо догонять.
Он догнал ее в следующую же секунду и бросил на кровать.
— Урод!
— Какого черта?! — рассвирепел Артем. — Какого черта ты здесь делаешь?!
В кармане рубашки ожил телефон, и несколько секунд он решал, как поступить.
Пожалуй, стоит ответить. Вдруг это из психушки, откуда сбежала эта медсестра, уже превратившаяся в его голове из работника в пациентку. Как иначе объяснить ее поведение?
Впрочем, будь у него фантазия…
Тогда он бы подумал, что девица явилась его соблазнить. А что? Ждала ведь она чего-то на его постели? Не второго же пришествия, в самом-то деле!
— Ну? — сказал он в трубку, встав напротив дверного проема и не спуская глаз с сумасшедшей.
— Ты уже в море? — осведомился Семен.
— Я не в море! Я не в море, а в полном дерьме! Перезвони позже!
— Темыч, погоди, не бросай трубку! У тебя там в каюте девушка…
Артем, будто контуженный, схватился за голову.
— Откуда ты знаешь, мать твою?! Что за шуточки? Сидеть! Сидеть, я сказал! Это я не тебе, с тобой я потом поговорю…
— Темыч, не ори так! Это Глафира, ее надо отвезти к Эдику.
— Что?! — Он завопил так, что Ладка от страха подобрала ноги и сжалась в комок.
Кажется, теперь ей на самом деле конец. Неизвестно, зачем она понадобилась этой горилле, но сейчас, когда та — то есть, тот, тот самый, что отпаивал ее спиртом, таскал на плече и беспокоился, где она станет ночевать! — от бешенства скрежещет зубами и вот-вот раздавит в ладони телефон, ясно, что Ладке несдобровать.
За что?!
Почему?
Телефон он не раздавил, а только швырнул в угол и, не глядя на Ладу, вышел из каюты.
— Охраняй, — приказал кому-то невидимому.
Ее затрясло. Она почувствовала, как комок в горле разрастается, и ужас потными холодными лягушачьими лапами щекочет желудок, и волосы от всего этого дыбом встают.
Сейчас умрешь от страху, скотина бессловесная! Корова неподвижная! Истеричка! Делай что-нибудь, ну же!
Она спрыгнула с кровати и на ватных ногах направилась к двери.
— Ррр, — сказали оттуда.
— О Господи! — Она невольно попятилась.
Казалось, что ничто на свете уже ее не удивит. Но в сумрачном коридоре сидел бородатый черт, и это было уже совсем противоестественно…
Через секунду она поняла, что это не черт, а собака.
Кажется, ризеншнауцер. Кажется, очень сердитый.
И, наверное, именно ему приказано охранять ее.
— У меня нет драгоценностей, — громко заорала Ладка, — и я не агент ЦРУ, и никакими сведениями государственной важности я не владею. Слышите?
Хозяин пса не откликался, а сам пес не пускал ее дальше каюты, выразительно оскалившись.
— Твой хозяин настоящий кретин, — мягко сказала Ладка. — Ну, зачем я ему понадобилась, а? Ты не знаешь?
Не знаю, нарисовалось на черной морде, однако слово «кретин» вызвало новую порцию оскалов.
— Ладно, ладно, не обижайся. Ты хороший песик, да? Умный, да?
Ника насмешливо двинула ушами. «Песика» она простила исключительно из сочувствия к этой растрепанной, жалкой особе. Ника умела быть снисходительной к чужим слабостям.
