Большие люди (СИ) - Волкова Дарья (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
Если говорить совсем честно, то по-мужски он просто-напросто почти что облажался. В их первый раз. Теперь понимал, каким был в последнее время в этом плане… ленивым, что ли. Постоянная на протяжении нескольких лет сексуальная партнерша, с которой он не считал нужным слишком уж стараться, потому что она многого не требовала, ее все устраивало и так. А потом, когда случилась беда с Гошкой, стало резко не до секса. После этого просто исчезло время на это. Затем — появилась Люся. А потом у него снесло по ней крышу. Только он не сразу это понял. И весь масштаб этой катастрофы осознал, только когда оказался с ней на расстоянии поцелуя. Когда появилась возможность прикоснуться… Когда понял, что вот сейчас он ее получит, целиком, полностью.
Просто сорвался. Длительное воздержание, истрепанные в лоскуты нервы и она — как спасение, как лекарство, как якорь. Поэтому и показал себя с Люсей… уж никак не умелым героем-любовником, это точно. Скорее, торопливым и неопытным подростком. Но к этой мысли он пришел постфактум, почти убывая из реальности, уткнувшись лицом в пахнущие то ли лимоном, то ли апельсином волосы. Сил совсем не осталось, но он поклялся себе, уже на грани сна и яви, что утром он обязательно…
А утром он сдержал данное самому себе слово. И под завывания начавшейся еще ночью вьюги он поступил так, как считал нужным и правильным, несмотря на Люсины довольно решительные протесты, борьбу за одеяло и ее первое смешное, почти детское «Ой». Он сделал Люсе хорошо. Потом стало хорошо им обоим. А потом они лежали, укрывшись одеялом. За окном все так же посвистывал ветер, Люся смущенно прятала лицо, уткнувшись ему в шею, а он довольно улыбался, перебирая ее волосы. А потом у него заурчало в животе, Люся от неожиданности прыснула. Все ее смущение как рукой сняло, и они пошли вниз — завтракать.
Наверное, он все-таки стареет. Или в голове у него что-то не так замкнуто. Но самым ярким моментом их совместных выходных стала отнюдь не близость с Люсей, какой бы долгожданной и сладкой она не была. А именно утро. И не в постели. А на кухне.
Он сидит за столом и наблюдает, как она жарит ему омлет. Нет, он мог бы и сам, уж что-что, а омлет в состоянии приготовить. Но Люся вызвалась, а он не стал спорить. И теперь вот наблюдает за ней, изящно переступающей ногами, упакованными в серые пушистые носки, по выстывшим за ночь плиткам пола на его бывшей кухне. Никогда бы ни подумал, что это так красиво — голые женские ножки в вязаных носках. А еще на Люсе его свитер, старый, потерявший форму, но мягкий и удобный. Рукава она закатала до локтя, широкий растянутый ворот так и норовит сползти с плеча, снизу свитер прикрывает ее до середины бедер. Но когда она поднимает руки, чтобы достать соль… Снизу белье Лютик надела, а вот сверху, это отчетливо видно под мягким трикотажем — нет. Волосы каштановыми волнами укрывают плечи, она их периодически перекидывает с одной стороны на другую. Такая… домашняя, уютная, близкая. Родная.
Он сидит и смотрит, как она готовит ему завтрак. Его женщина готовит ему завтрак. Его. Та, которую он сделал сегодня ночью своей. Та, которая сама отдалась ему. Его женщина. Они вдвоем здесь, только они и то, что произошло между ними. За окном совсем разгулялся снежный буран, а на просторной светлой кухне самая лучшая на свете женщина, ЕГО женщина готовит ему завтрак. И почему-то именно от этого хорошо так, что кружится голова.
А после завтрака он ее снова увлек на второй этаж. И снова… Третий раз за одни сутки… Будто помолодел на десять лет, и не тридцать пять ему, а двадцать с небольшим. Но именно так он себя с ней и чувствовал. Молодым, беззаботным и очень-очень счастливым.
Воспоминания о том, что было воскресным утром, заставило ее щеки вспыхнуть. И ладно бы еще ночью, а то ведь светло же совсем было. А он… А потом Люся решила, что он… что ему виднее… нет, не так! Что он старше, опытнее и поэтому — лучше знает, что правильно, а что — нет. И если он решил… а она… а ей было хорошо так, как никогда в жизни! Но лучше сейчас об этом не думать. Лучше про завтрак.
Так приятно было готовить ему завтрак. Необъяснимо, но вот просто до мурашек отчего-то приятно. И спиной взгляд его чувствовала. А потом — не только взгляд. Его грудь прижалась к ее спине, горячие твердые ладони пробрались под свитер, мгновенно нашли то, чем себя наполнить. И колючая щека трется о ее гладкую.
— Гриша! — в попытке его образумить, у нее тут омлет сейчас пригорать начнет! — Прекрати меня тискать! Постоянно руки распускаешь!
— Невозможно, — хрипло ей на ухо. — Невозможно тебя не тискать постоянно. Оно же так и просится… — чуть сжимая ладони, — чтобы… хм…
По телу проходит озноб, и она беспомощно откидывает голову ему на плечо. А Гриша со вздохом убирает руки.
— Так, давай меня кормить. Я голодный просто смертельно. Во всех смыслах.
Поесть все-таки надо. Не хочется, но надо. Есть еще пятнадцать минут, она успеет попить чаю с ватрушкой. И Люся идет в комнатку, где они чаевничают.
— Люсенька, да ты никак личную жизнь устроила? — Тамара Витальевна составляет ей компанию.
Людмила лишь неопределенно пожимает плечами. Как-то нет сильного желания обсуждать свою личную жизнь с кем бы то ни было, а уж тем более, с коллегой по работе.
— Не скроешь, Люда, глаза вон так и светятся. И улыбаешься постоянно, — не унимается Тамара Витальевна. — Что, нашла мужика?
Не отстанет ведь, пока ей хоть что-то не скажешь. А уходить уже невежливо.
— Нашла.
— Путный?
Смешной вопрос. Путный ли Гриша? Он самый лучший. Но объяснять это Тамаре Витальевне она не собирается. Поэтому отвечает уклончиво:
— Вроде бы.
— Лет сколько?
Не отстанет просто так. А ей вдруг внезапно хочется поговорить о нем. Хотя бы так.
— Тридцать пять.
— Не мальчик, — усмехается коллега. — Женатый?
— Нет.
— Разведенный?
— Тоже нет.
— Да прямо чудеса какие-то! В тридцать пять лет — и ни разу женат не был? Пьет, поди? Или с мамочкой живет?
— Живет с братом. Не пьет, — Люсе становится даже забавно: до чего дойдет в своей зависти Тамара Витальевна.
— А крылышек и нимба нет?
— Не заметила, — Люда улыбается.
— Ох, Люся, Люся… Поверь моему опыту — не бывает такого. Чтобы мужик в тридцать пять лет, непьющий, да не женатый, да еще и без придури… Что-то с ним не так, поверь мне! Или бить начнет, или еще какая пакость. Вон, у моей соседки дочь тоже нашла себе, вроде твоего, с виду приличный мужик, а потом оказалось… — Тамара Витальевна спотыкается на полуслове, глядя удивленно куда-то за спину Люси. А в спину тянет сквозняком. Люда поворачивается. Он.
— Здравствуйте, — Григорий подчеркнуто вежлив.
Люся вскакивает с места, чуть не опрокинув чашку с чаем. Слова все куда-то исчезают из головы, и она просто молча смотрит на него. Господи, оказывается, она успела по нему соскучиться!
— Вы нас не оставите ненадолго? Пожалуйста, — просьба обращена к Тамаре Витальевне и высказана хоть и вежливо, но тоном человека, который привык, что все его просьбы выполняются. И Тамара Витальевна не исключение.
— Да-да, конечно, — торопливо вставая из-за стола, а потом боком протискиваясь в дверь и аккуратно закрывая ее собой. И они остаются одни.
Он делает шаг, потом другой. Встает напротив, рядом. Взгляд его будто ощупывает ее лицо, а потом…
— Нет, — он со вздохом отступает на шаг назад.
— Что — «нет»? — она наконец-то может говорить.
— Не буду я вас целовать, Людмила Михайловна. Иначе не остановлюсь, а я не за этим приехал.
— А зачем?
— Ох, Люсь, да тут у меня засада просто… — Григорий запускает ладонь в свои волосы.
— Что случилось?!
— Плохого — ничего. Тут такое дело… Гости к нам приехали московские. Инвесторы… потенциальные. Ты же знаешь, что мы вляпались по горло?
— Знаю.
