Работа над ошибками (СИ) - Клюшина Инесса (книги txt) 📗

А может, так даже к лучшему, зло подумал Стас. Судьба часто баловала его, и здесь, видно, печется и волнуется.

Отношения с Алиской никуда бы их не привели, а запирать, как собственник чеченец, он бы ее вряд ли стал. У русалки были и планы, и очень амбициозные мечты, а семья и дети, как знал Стас, туда в ближайшие лет десять не вписывались. Но даже если Алиска захочет от Рамзана уйти, просто так ей от чеченца не отделаться.

Ну вот и пусть идет к черту…

Стас не торопился домой, все сидел в машине и прислушивался к своему внутреннему состоянию. «Отстраняйся и наблюдай», — Командир твердил это юному Стасу в первый год чуть ли не каждый день, а он все фыркал, помнится.

Молодой безбашенный юнец. Сколько гонора тогда было… Отошло, присыпало изморосью лет. Теперь уже не так больно терять.

«Только размер потери делает смертного равным Богу», — отозвалось неожиданно в голове Стаса.

Или эта потеря не такая уж была и большая.

Вероника. Голубые глазки, пухленькие щечки, смешной кафтанчик. Он смеялся над ней когда-то. Все задирал нос и не верил, что когда-нибудь скажет хоть слово, даже повернется в ее сторону. Чертов гонор. Он же успешный малый, и у него многое получается, а с неудачниками зачем общаться? Нужно всегда идти вперед, никуда не оглядываясь, завоевывать новые рубежи, совершенствоваться во всем. Не оглядываться на то, что было.

Кто же знал, что прошлое всегда рядышком, подвывает в одинокие осенние вечера под окнами, стучится в память, что оно все длится в настоящем и имеет свою инерцию, даже сейчас, когда ты не подозреваешь об том, и думаешь, что изменился…

А ты остаешься таким же. Глупый мальчишка с гонором, который так искал ударов судьбы, чтобы доказать, что можно умело их переносить, а она, вредная, все удары отводила, позволяя для тебя лишь щелчки по носу — не более. И колонну-то твою джигиты неудачно для себя обстреляли, и хорошего чеченского снайпера ты по счастливой случайности заметил, и осколки прошли по касательной по твоей груди, не причинив особого вреда. Щелчки для зарвавшегося парня.

И только потом стала бить. Не тебя — других. Издевалась, паскудная.

Ну и что — Алиска? Комарик от судьбы. Привет, Счастливчик, не забывай, я рядышком.

А если на ее месте была бы Вероника?

Не получалось об этом думать. Мозг выталкивал мысли об этом.

Все нерушимо. Мы играем в шахматы, и скоро перейдем к более серьезным играм. У Вероники не может никого появиться за это время. Просто не может, и это не обсуждается. Ей не везло эти годы, неужели сейчас что-то изменится? Она осторожна и замкнута, и слишком погружена в себя — ей не до других мужчин. Кроме Стаса.

Глава 13

Вот она, ясноглазая. В длинном, до пола, голубом сарафанчике словно парит по воздуху, а не идет в легоньких босоножках по полу кафе. А уж какие золотые сережки и браслеты! Прямо как елка праздничная увешана. Стас специально внимание обратил: он не дарил Алиске таких, новенькие. Рамзанчик расщедрился.

И на голове очень веселенькая повязочка, тоже голубая. Вроде бы и не чадра, или как у них тот платок называется, она просто волосы придерживает, вместо ободка, чтобы не разлетелись, но все же. А раньше все носила платья выше коленок, и чтобы тряпку какую на голову — да никогда в жизни. Вот как любовь горячего горца девицу меняет.

— Ну и как ты, Алисочка, докатилась до такой жизни? Рассказывай, дорогая, — обманчиво ласковым голосом начал Стас. Злости на Алиску уже не осталось. Ушла — и ушла. Туда ей и дорога.

— Стасик, — русалка прячет свои удивительные глазки и скромно садится на стул рядышком. Стас незаметно поднял глаза и посмотрел в окно кафе. Дежурят там Рамзан и еще двое его дружков, смотрят за Алисой. Нет, вот ведь просил — привози Алиску и сам приезжай. Про сопровождение не сказал ни слова. Ничего святого.

— Ну что — Стасик? Сразу — Стасик. Попалась ты, мать… А ты думала, что? С обоими спать удастся? Нет, дорогая, такого не будет никогда. — Стас недобро посмотрел на Алису, и из голоса медовые нотки убрал. Но злость в голосе Стаса ее не смутила, робость и скромность тоже куда-то исчезли.

— Может, и думала, — отвечает хладнокровно. О, да. Вот это — настоящая Алиса, — Стас, это так…несерьезно. Я и встречалась с ним недолго, всего несколько встреч…

— А вот это ты Рамзанчику теперь рассказывай, — также равнодушно и холодно ответил Стас.

Алиса прямо впилась глазами в лицо Стаса. Голубые глазки вмиг стали ненавидящими.

— Значит, все? Мы с тобой… — чуть не прошипела она.

— Все. Иди люби своего чечена. После него мне ты не нужна.

Алиска взметнулась — даже косынка с волос слетела.

— Придурок, козел… — подхватила свою юбку и выбежала на улицу. Стас и не ожидал другого. Эта не станет ничего выпрашивать, и каяться тоже не будет. Алиска из других, высокомерных и независимых. Своей независимостью и зацепила чеченца. Ох уж он ее добивался, наверное…

Стас продолжал смотреть в окно. Алиску усадили в черный Хаммер, двое дружков сели в машину, а Рамзан в кафе направился, и через несколько секунд Стас уже видел его подходящим к своему столику.

— Я нэ обманул. Никаких разборок.

— Никаких, — согласился Стас, — держи свою королевишну от меня подальше. Видеть ее не хочу.

— И ты…

— Я за себя все сказал уже, Рамзан. Она твоя, и я не претендую. И ты — без претензий. Ни сейчас, ни потом, чтобы там Алиса тебе не наговорила. Ясно?

— Да.

Больше Рамзан разговаривать не стал. Поскорее вышел из кафе — увозить свою ненаглядную. Стас смотрел и диву давался: почему же влюбленные мужики всегда смешны и жалки?

— Сегодня что-то опаздываешь.

— Устал ждать? — улыбаюсь я. «Ты когда уже прилично оденешься, сволочь? Опять мне из-за тебя ночь не спать?»

— Нет.

Снимаю обувь, расстегиваю куртку. У меня уже есть отведенное место и для куртки, и для обуви. Аккуратист Стас все определил и выделил. Очень мило. Я здесь прямо как кошка. У кошки же есть свои места в доме — туалет, корзинка для сна, правильно? Вот и у меня, даже стул есть, на котором постоянно сижу, и он всегда стоит задвинутым, когда я прихожу, и Стас насмешливо говорит, что стул лично мой… Да ладно, чего там. Я согласна.

— Сегодня в шахматы, как обычно? — протягиваю Стасу пирог, обернутый в фольгу. Стараюсь с недавнего времени печь что-нибудь, чтобы прикармливать Стаса. Первый пирог я принесла совершенно случайно неделю назад по случаю начавшихся каникул (ну, захотелось мне праздника, и чтобы не только я праздновала) и увидела неприкрытую радость на его лице. Стас его и съел почти весь, кстати. С тех пор я обрекла себя на новые мучения: заниматься выпечкой, вопреки всем репетиторствам и тренировкам. Но радость в глазах Стаса того стоит, хотя он ее и не афиширует. Что там говорят про то, что мужчины любят желудком?

Стас заинтересованно смотрит на пирог.

— С чем? — спрашивает, как ребенок.

— Сегодня с картошкой.

— Клево, — сейчас Стас такой милый и домашний, что хочется его расцеловать. Эх…

Иду следом за ним на кухню. Стас аккуратно кладет пока неразвернутый пирог на тарелку, включает кофеварку. Привычно расставляю шахматы на доске, стоя у стола — сто раз так делала.

Поиграю немножко: часика через два ко мне домой должен прийти Марк, а нужно и Жужика выгулять, и немного прибраться к приходу мальчика. Обычно я сама хожу по квартирам детей, или занимаюсь с ними в школе, но в этот раз Марк упросил позаниматься у меня дома. Он, видите ли, хочет, чтобы пес рядышком сидел. «Папа не разрешает заводить собаку, Вероника Васильевна, — сказано трагически, — он работает много, а я не смогу за ней хорошо ухаживать…» — в глазах настоящее горе. И не отказать никак такому мальчишке.

Внезапно настораживаюсь: что-то не то. Стас подходит ко мне сзади. Он стоит очень близко — меньше чем полшага назад, и я спиной упрусь в его широкую грудь. Из-за моей спины он протягивает руку и ставит на доску последние две фигурки, которые я не успела определить на свои места. Замираю не от испуга — от пьянящего чувства близости. Стас совсем рядом. И можно развернуться к нему лицом, посмотреть в почти всегда холодные серые глаза и…