Шиворот-навыворот (СИ) - Волкова Виктория Борисовна (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Витя, сделай так, чтобы мои дочка и внуки остались живы. У тебя есть для этого связи и средства. Очень тебя прошу. — Она всхлипнула и, не сдержавшись, разревелась.
Плачущую Раису Виктор Пахомов видел впервые.
ГЛАВА 17
День не задался с самого утра. Иван планировал не ездить на кладбище, а свернуть сразу же за красным "мерседесом". Подстраховать. Но стоило ему утром войти в холл заводоуправления, как нос к носу столкнулся с Мариной. Она выглядела как юная девушка. Почти никакого макияжа, бледное лицо, заплаканные глаза.
— Я очень тебя прошу, Иван, — быстро начала она, не поздоровавшись. — Отец без моего ведома просил тебя… Я бы не позволила.
— Излагай яснее, Марин, — раздраженно пробурчал Иван. — Времени мало.
— Пожалуйста, сегодня сделай вид, что мы все еще вместе. Папа сильно расстроен из-за Сережкиной гибели. Я потом ему и маме все объясню. Пожалуйста, не сегодня.
— Хорошо, — кивнул Иван, лишь бы отвязаться.
— Спасибо тебе, — пролепетала Марина, провожая его до лифта. — Я тебя тут подожду, ладно?
Бессарабу такой поворот показался неудобным. "Что я, зверь какой, что ли?"
— Поднимайся со мной. Посидишь в конференц-зале или в приемной, — смилостивился он.
Разобравшись с причиной аварии, Бессараб позвонил Джотто.
— Все нормально, — заверил бывший каскадер. — Груз получил, еду на место.
Иван поймал себя на мысли, что, может, и хорошо, что он рядом не маячит. А то сразу раскроет Лилькино убежище.
Весь последующий день Сердюковы выводили его из себя. Пришлось заехать за Маринкиными родителями, потом начались просьбы открыть или закрыть окно, включить или выключить кондиционер, остановиться купить цветов. Иван внутренне бесился и мысленно задавался вопросом, почему никто не додумался вызвать такси? Марина вела себя как прежде. Звала его "Ив" и держала под руку.
А на обратном пути с поминок Эльвира с Мариной принялись мыть кости общим знакомым. Иван сосредоточился на дороге, удивляясь, как раньше не замечал ущербности людей, чуть не ставших его родственниками. Он словно очнулся, когда услышал знакомые имена.
— Лилька, наверное, в отеле осталась, не соизволила выйти, — заявила Марина.
Эльвира на нее зашикала поначалу, а потом поинтересовалась:
— С чего ты так решила?
— Пахомов быстро наверх смотался, — заметила наблюдательная Маня. — Видать, устроили альтернативные поминки. Утешили друг друга, — зашлась Марина пьяным смехом.
— Может, и поженятся теперь, — словно размышляла вслух Эльвира.
Ивану хотелось закричать. Обругать матерными словами двух надоедливых кумушек, но он сдержался. Довез до дома и даже помог Эльвире выйти.
И лишь отъехав на полквартала, собрался с силами и позвонил Пахомову.
— Да, жду тебя, — пролаял Виктор Николаевич. — Не понял, куда ты запропастился? Давай подъезжай к входу в отель, ресторан уже закрылся.
Несмотря на поздний час, Широкий проспект жил своей насыщенной жизнью. По каждой полосе неслись машины в три ряда. Сверкала неоновыми вывесками реклама. Где-то там, в небольшом белом здании с французскими окнами, сейчас находится Лиля. А рядом с ней Витя Пахомов. Вдвоем в гостиничном номере. Иван почувствовал, как ревность и злость разъедают нутро, и подступает головная боль.
Он затормозил около входа, над которым красовались большие белые буквы "Василиса". Двери тут же разъехались, выпуская на улицу заплаканную пожилую женщину, которую Иван узнал сразу. "Рая — дочь самурая". И рядом с ней заметил фигуру в странной голубой кофте с заячьими ушами. Наброшенный на голову капюшон придавал сходство с городской сумасшедшей. Около самой машины фигура остановилась, обнялась с учительницей и юркнула к Ивану в "галендваген". Лиля.
— А ваша "дочь самурая" прям лично каждого ученика с поминок провожает? — зло бросил Иван, ударяя по газам.
— Это шутка такая? — воззрилась на него Лиля и поинтересовалась ледяным тоном: — И кто тебе позволил ее так называть? Ты же у нее не учился.
— А на это особое разрешение требуется? — криво усмехнулся Бессараб. — Извини, не знал. Хоть вы ее и почитаете все, но не слишком красиво вышло, что многие ей тоже соболезнования выражали наравне с родителями Корабельникова.
— Не тебе судить, — крикнула Лиля. — Для учителя каждый ученик, как свой ребенок. Сережка уж точно не чужой. А Иштван — тем более.
— Цагерт ходил в любимчиках? — фыркнул Иван.
— Иштван был ее зятем, — отрезала Лиля. — Раиса Петровна — моя мама.
— Прости, — пробурчал Иван и накрыл ее руку своей лапищей. Лиля откинула ее в сторону.
— Я просила тебя не притрагиваться ко мне.
— Прости, — снова повторил Иван, почувствовав угрызения совести.
Бессараб попробовал сменить тему и перевести гнев на милость: — Что за прикид такой странный? — усмехнулся он и добавил, не подумав: — Ты стащила эту фуфайку у моего секретаря?
— Не знаю, — передернула Лиля плечами. — А кто твой секретарь? — спросила от нечего делать.
— Дура Самойлова, — пробурчал Иван.
— А почему?
— У нее такая же ужасная куртка. Я думал, что это единичный экземпляр. А ты вот тоже где-то раздобыла.
— Нет, — отмахнулась Лиля и поинтересовалась. — Почему Самойлова — дура?
— Н-у-у… — Иван задумался над ответом.
— Ясно, — отрезала Лиля и добавила в сердцах: — У тебя все дураки. Прям, как у Сердюковых. Ты женись, Вань, на Марине. Будете вместе людям кости мыть.
Она снова накинула на голову дурацкий капюшон с ушами и отвернулась к окну. До самого дома Иван не предпринял никаких попыток заговорить. Сводило скулы от головной боли, он сам был не в настроении, да и Лильку такой злой приходилось видеть впервые.
"Лучше спустить эту глупую ссору на тормоза", — мысленно решил Иван.
Всю дорогу он размышлял, как все-таки затащить в постель неприступную красавицу, косился на подрагивающее в такт движению велюровое заячье ухо, и, углубившись в свои мысли, не удосужился внимательно посмотреть в зеркало заднего вида.
Шестаков увидел, как черный "галендваген" припарковался около входа в гостиницу. Разъехались в разные стороны прозрачные створки, выпуская на крыльцо Раису Петровну Агапову. Следом в странной голубой кофте вышла Лилия Цагерт. Несколько часов в засаде не прошли даром.
— Говорил же тебе, что она у Пахома, — самодовольно заявил он Лобанову.
Тот кивнул и приготовился выскочить из машины.
— Давай брать.
— Не успеешь, — усмехнулся Шестаков и показал на отъезжающий "джип".
— А это что за хрен с бугра? — выругался Лобанов.
Шестаков всмотрелся в лицо водителя, проезжающего мимо "джипа".
— Это, дорогой товарищ Слава, и есть автор сценария, режиссер и даже композитор сегодняшнего шоу, — доложил он, потом подождал, пока проедет пара-тройка машин и пристроился следом.
— Кто такой? — зло поинтересовался Лобанов. — Я его еще на похоронах приметил.
— Ага. Но кто бы сказал, не поверил.
— Бандит из другого лагеря?
— Он не бандит, а герой державы, добровольцем ушел в Афган, потом в Абхазии воевал. Героический мужик. Сейчас — директор завода. У нас же, Слава, тут война миров была. Заводик один то и дело переходил в руки разных группировок.
— Что за завод?
— По производству глазурованных сырков. А потом кто-то умный предложил на пост директора кандидатуру Бессараба. У него не забалуешь, опять-таки опыт ведения боя в городских условиях.
— А-а-а… А к Цагерту и Пахомову какое отношение имеет?
— Не знаю. Может, личный водитель у Золотой королевы, — хмыкнул Шестаков.
— У кого? — не понял сразу Лобанов.
— Да школьное прозвище Лили Цагерт, — пояснил Шестаков.
— А что, подходит. Надменная и холодная, как венценосная особа. Не люблю таких.
