Невинная для Лютого. Искупление (СИ) - Коротаева Ольга (бесплатные полные книги .TXT) 📗
— Нужен мне этот медведь! — весело отозвался друг мужа и поставил на столик бумажный пакет: — Я привёз твои любимые тыквенные пирожные.
Аппетита у меня не было, но я, поблагодарив, достала одно пирожное и аккуратно откусила. Всё же Звонарёв километров пятьдесят пришлось проехать, чтобы привезти их мне.
Стас присел рядом и принялся следить за катающимся Сашей.
— Надо же, прошло всего пара дней, а твоей невероятный сын снова вырос, — восхитился Звонарёв. — Совсем богатырь!
— Это кажется, — тепло возразила я. — Он лишь маленький мальчик с излишне серьёзным взглядом. Саша немного поправился и загорел, — это верно. Меня радует, что ему тут гораздо лучше. Я задумалась о том, чтобы остаться здесь жить. Всё равно…
Я отвела взгляд от сына и вздохнула.
— Нам толком некуда возвращаться, — всё же закончила я.
— Мой дом всегда для вас открыт, — с широкой улыбкой предложил Звонарёв. — Ты подумай, я хорошая партия, — Он игриво подмигунл. — Богат, весел и невероятно горяч!
— Спасибо за предложение, — понимая, что Стас шутит, покачала я головой. — Мне уже попался такой горячий, что до сих пор на воду дую.
Я снова посмотрела на Сашу, а Звонарёв с неожиданной серьёзностью произнёс:
— Кстати, если всё же решишь вернуться в Россию, то порекомендую одного хорошего специалиста. Детский психолог, художник и криминалист в одном симпатичном лице.
— Девушка? — невольно улыбнулась я.
Стас любит женщин и не скрывает этого. Даже ко мне проявляет интерес и осыпает комплиментами. Каждый раз приходит с букетом цветов и, хоть не вручает его в руки, оставляет в доме. Что скрывать, мне нравилось его осторожно и ненавязчивое ухаживание. В присутствии Звонарёва я вспоминала, что женщина, а не «инкубатор» на ножках.
— С ладной фигуркой и длинными ножками, — тихо рассмеялся Стас. — Но ты не ревнуй! Моё большое и любвеобильное сердце способно вместить всех! — Улыбка его растаяла, Звонарёв серьёзно добавил. — Невероятно умна. Работает исключительно с правоохранительными органами, но у Макса есть друг, которому она чуточку задолжала.
Он замолчал, и повисла тишина, лишь изредка нарушаемая весёлыми криками сына и лошадиным ржанием. На лужайке появился Дэми с мячом, и Саша протянул руки. Начальник охраны со смехом снял ребёнка с лошади и, кивнув конюху, который увёл Черныша, осторожно опустил на землю. Несколько минут мы смотрели, как эти двое гоняют мяч по траве.
Я вздохнула:
— Думаешь, стоит показать ей Сашу?
— Ты хотела понять, почему он так боится мужчин и особенно своего отца, — не глядя на меня, ответил Звонарёв.
— Я уже не уверена, что хочу знать это, — зло проговорила я и, поддавшись эмоциям, повернулась к Стасу: — Ты же мужчина…
— Надеюсь, — слегка опешил он и подмигнул: — Хочешь проверить?
— Вот скажи, — отмахнулась я от шутливого предложения, — если ты говоришь женщине о любви, а позже во сне повторяешь признание, но… произносишь совершенно другое имя, что это значит?
Глаза Стаса расширились. Через мгновение Звонарёв взял себя в руки и, дёрнув узел галстука, проворчал:
— Вот уж вопрос на миллион. — Он улыбнулся, словно собирался сострить, но я нахмурилась, и Звонарёв, передумав сводить всё к шутке, всё же ответил серьёзно: — Думаю, вам стоит поговорить и обсудить это между собой…
— Не хочу! — сжав кулаки, перебила я. — Вообще ни видеть его, ни слышать после этого. не хочу. Как же бесит! Из Лютого актёр был никакой, но сейчас его можно отдавать в Большой театр. Говорит так проникновенно, смотрит так ласково, но всё, что говорит — ложь!
— Почему ты уверена, что это ложь? — осторожно спросил Стас.
— Да потому! — воскликнула я, чем привлекла внимание Саши. Помахала ему и, когда сын снова увлёкся, прошептала: — Когда мы ещё… — Я запнулась и выдавила: — …Познакомились, Лютый был груб, но честен. Он сразу заявил, что ненавидит нашу семью и что от меня ему нужен лишь ребёнок. А потом много чего произошло, и мне начало казаться, что он меняется, то появляются чувства ко мне, но каждый раз я понимала, что сама себя обманывала. Видела то, чего нет. Я хотела, чтобы Лёша любил меня. А он лишь подыгрывал. Но это неправильно!
— Мне кажется, ты себя накручиваешь. — Стас мягко обхватил мои дрожащие ледяные пальцы и попытался согреть их дыханием.
И тут за спиной громыхнуло так, что я подскочила от испуга, а затем раздался полный ярости голос Лютого:
— Блять, я его убью!
Леша двигался в нашу сторону, как танк. Потянулся к Стасу, замахнулся… и рухнул, как подкошенный в метре.
— Я тебя, сука, грохну, на мою жену слюни пускать, — его корчило от боли, в глазах появилась огненная темень, сквозь ткань спортивок просочилась кровь. Леша схватился за бедро и встал на колено, чтобы не упасть. — Ненавижу предателей. Иди сюда, трус! Я тебя задавлю двумя пальцами, сил хватит. — Леша вдруг перевел разочарованный взгляд на меня и прошептал: — Вот так ты меня ждала и каждую ночь вспоминала? Зачем же… зачем тогда говорила, что любишь? Я не понимаю. Ангел, скажи правду, чтобы я… — он выругался в сторону и, сжав ногу руками, сцепил крепче зубы. — Чтобы я больше не цеплялся за жизнь!
— Жизнь? — взвилась я. Но, боясь испугать Сашу, понизила голос. Прошипела змеёй: — Да ты за неё не цепляешься! Хочешь умереть и отправиться к своей жене. По ночам о ней мечтаешь, в любви признаёшься. А я кто, Лютый? Инкубатор для твоего ребёнка? Я недостойна любви, да?!
— Ты с ума двинулась? — закричал он хрипло и приподнялся. Вцепился в спинку кресла и договорил с болью: — Мила тут при чем?! Я тебя люблю, ты что глухая?!
— Со слухом у меня всё в порядке, — зло процедила я и вскочила с места. — Я прекрасно слышала, как ты во сне сказал: «Я так тебя люблю, Мила!», и это было, Лютый! Поэтому я…
Стас начал смеяться и, откинувшись на спинку кресла, переводил ироничный взгляд с меня на Лёшу. Я осеклась и пробормотала:
— Что? Любишь? Меня? — Сердце ёкнуло в страхе, что Лютый сейчас снова ляпнет какую-нибудь грубость, и мне снова будет больно. Я сурово посмотрела на Стаса: — Ну что ты смеёшься? Помоги другу подняться!
— После того, как он меня пригрозил грохнуть, задавить… В общем, убить?! Увольте. Я лучше пойду с Сашкой и Дэми мяч погоняю, а то между вами искрит, что сейчас дом задымится.
И, вскочив, действительно сбежал с крыльца на лужайку. Я посмотрела на Лютого и вздохнула.
— Прости. Я… — Не смогла выговорить про Милу. Мне стало стыдно, что я приревновала мужа к погибшей женщине. С улыбкой закончила: — Я при всём желании тебя не подниму.
Лютый опустил голову, скрипнул зубами, а потом раскатисто расхохотался, запрокинув голову.
— Милая! — вскрикнул он без стыда и ткнул в небо рукой. Так громко вскрикнул, что все во дворе обернулись. Даже Саша, который тут же надулся и отвернулся. — Слышишь, милая жена, я тебя люблю! Мила останется в моем сердце навсегда, как мать моего сына, но ты живая, ты рядом. Я без тебя не могу, потому что ты… моя. Моя! Или повторить?! Ангел, ты меня с ума сведешь, — он качнулся и сел прямо на пол, хлюпнувшись на попу, а потом вообще лег. — Все, — раскинул руки звездочкой. — Я хочу есть, пить и трахаться, — последнее сказал шепотом, повернув ко мне лицо и прикрыв губы ладонью. — И плевать, что ты обо мне подумаешь.
Глава 50
Лютый
— И что дальше, Стас? — спросил я, когда мы остались одни. — Ты правда думаешь, что Волчара ни при чем? Как это невозможно? Кто тогда убил Милу? Как Саша попал в интернат? Кто его запугивал, накручивал, или это просто стресс? Что видел ребенок, если так закрылся? Даже думать не хочу. — Я погладил ноющее плечо, пытаясь смахнуть жуткое ощущение предательства.
Не поверил лучшему другу. Не прислушался к интуиции. Оставил его в беде, не разобрался, а ведь Сергей так и не признался в преступлении. И, получается, зря погиб?
Стас дернул уголком губ и отошел к бару.
— Бухнуть не хочешь?
