Глубже (ЛП) - Йорк Робин (прочитать книгу txt, fb2) 📗

— Это не может чувствоваться хорошо, — говорит он и расстегивает ремень, вытаскивает его из петель и бросает на пол. Он ковбой, его ремень — кнут. Это самые сексуальные четыре секунды действия, свидетелем которых я когда-либо была.

Мне не хватает упора его пряжки в мой живот, но ненадолго. Недолго, потому что он прикасается к моей груди. Он наблюдает за мной. Выясняет, что мне нравится, нащупывает пальцами это напряжение, прижимается к моему клитору, пока я не открываю рот, задыхаясь, возмутительно мокрая. Это подкрадывается ко мне неожиданно, потому что я уже кончала раньше с парнем, но никогда от трения, никогда через джинсы. Никогда так легко. Я не осознаю этот легкий переход от хорошего к отличному и невыносимо потрясающему, но Уэст должно быть знает, потому что он подбирает углы и толкается в меня в нужное место, так сильно, так идеально, пока я не распадаюсь на части от его твердости, его рук и его рта.

О Боже, его рот.

Когда срабатывает будильник, я все еще перевожу дыхание, а он улыбается, как будто я вручила ему приз.

Думаю, скорее он дал мне приз. Не оргазм, хотя оргазм был великолепен.

А знание того, что это может быть так легко.

Он делает это снова перед уходом, его бедро между моих ног, его рот на моей груди. Он опоздает на занятия, думаю я, но я обмякла, он облизывает мою верхнюю губу, целуя меня на прощание.

Он снова натягивает ботинки и буравит взглядом меня, полуобнаженную, полумертвую от удовольствия.

Я никогда не чувствовала себя такой красивой.

И это самые короткие пятьдесят минут в моей жизни.

Наступает конец семестра, и я не готова к нему. Еще в сентябре это казалось невыполнимой задачей — продержаться все дни, не опускать голову, продолжать учебу. Я не знаю точно, когда это перестало быть невозможным, но знаю, что разница имеет отношение к Уэсту.

Сейчас выпускная неделя, что означает отсутствие занятий. Никакого расписания, кроме нескольких экзаменов, на которые я должна явиться.

Никаких утренних встреч с Уэстом во вторник и четверг.

Хуже того, я не увижу его целый месяц. Он улетает домой в Орегон. Папа повезет нас с Жанель и ее женихом на Сен-Мартен на Рождество, а потом я буду слоняться по дому, ожидая начала следующего семестра. В прошлом году я провела большую часть рождественских каникул с Нейтом. Теперь же впереди словно зияющая пустота — нечего ждать с нетерпением и есть от чего сокрушаться.

Хотя у нас нет занятий, у Уэста, конечно, есть работа, так что я вижу его в пекарне, библиотеке и его квартире. Мы с Бриджит часто общаемся с Кришной и Куинн, и с Уэстом тоже, когда он рядом. Мы впятером становимся как бы единым целым.

Я не понимала, как мне не хватает компании друзей, пока у меня снова не появилась такая компания. В этом есть непредсказуемость, потенциал для веселья — или, по крайней мере, для разговора. Когда были только Бриджит и я, я встречала ее в одних и тех же местах. Нам было весело, но думаю, что после августа я была чем-то вроде крепости, а мы были за стенами.

Теперь, когда я иду через кампус, я сталкиваюсь с Куинн. Она пытается уговорить меня купить обувь для регби. Она планирует большую вечеринку сразу после каникул и хочет, чтобы я помогла ей с организацией. Куинн руководит регбийной командой в одиночку с конца прошлого года. Думаю, она хочет завербовать меня на темную сторону.

Я выхожу с латыни и вижу Кришну, и мы с ним идем в одном направлении, болтая ни о чем. О ТВ. О том, что мама прислала ему по почте. Что он задумал на Рождество.

Фотографии все еще там, но это уже не все, что я вижу, когда оглядываюсь вокруг. Первый отчет, который я получила от нанятой мной службы, занимает всего страницу и скуп на подробности. Я отмахнулась от него, просто радуясь, что за это отвечает кто-то другой.

Уэст заполняет большую часть пространства в моей голове, где раньше были фотографии. Он мешает мне сосредоточиться, когда я пытаюсь просмотреть свои записи в библиотеке. Он толкает свою тележку мимо с наушниками в ушах, и его брови поднимаются в сдержанном приветствии.

Мне достаточно одного взгляда на эту ухмылку, и я снова оказываюсь в своей постели, под светом гирлянды. Под ним.

Я не могу сосредоточиться в течение часа.

Во время нашей обычной встречи во вторник я постоянно смотрю на свою кровать, удивляясь тому, как сильно я по нему скучаю. На следующий вечер мы тусуемся в пекарне, и я хочу дотронуться до него, но Кришна там, да и мне все равно нельзя. Не в пекарне. Не в библиотеке. Не там, где кто-то может увидеть.

Я сижу в своем уголке на полу, перелистываю латинские флэш-карты, и когда я поднимаю глаза, он смотрит на меня через стол.

На переносице и на его предплечьях мука.

На нем джинсы и ботинки, и он отмеряет ингредиенты, скребет миски, высыпает пятидесятифунтовые мешки с мукой в корзину на колесиках. Я не могу перестать думать о сцене, которую я однажды видела в фильме, где мужчина и женщина занимались сексом, сидя на краю стола, и вся их одежда была на них, просто сдвинута в сторону.

Это, конечно, было бы не гигиенично, но я чувствую, что мне было бы все равно.

— Что ты собираешься делать после этого? — спрашивает Уэст.

Уже близко к концу смены и Кришна ушел. Он уже закончил свои финальные экзамены и едет домой в Чикаго на каникулы.

— Я собираюсь вздремнуть, а потом мне еще нужно написать работу по английскому.

— Это твое последнее задание, да?

— Да. Его нужно сдать в пятницу.

— И ты сможешь поспать?

Он имеет в виду, что семья Бриджит приедет за ней утром. Часть ее семьи — ее отец и его новая жена, плюс несколько приемных детей. Комната превратится в зоопарк.

— Надеюсь.

— Ты можешь переночевать на нашем диване, — говорит он. — Напишешь работу у нас.

— Да?

— Конечно. Почему бы и нет?

Уэст моет посуду, и меня клонит в сон. Я засыпаю, прислонившись головой к ножке раковины, и просыпаюсь один раз, когда кто-то приходит, чтобы купить у Уэста булочку восьмерку, и еще раз позже, когда он с громким стуком роняет сковороду.

Когда иду к его квартире, я чувствую себя пьяной. Я засыпаю на диване, пока он принимает душ, и едва просыпаюсь, когда он накрывает меня одеялом, целует в висок и говорит:

— Спи спокойно.

Я просыпаюсь от того, что меня пробирает дрожь.

Одеяло лежит лужицей на полу, в квартире холодно. Снаружи идет неприятный снег. Я думаю о Кришне в его машине и надеюсь, что с ним все в порядке. Но, похоже, уже позднее утро — наверное, он уже дома.

Поднимаю одеяло, накидываю его на плечи, встаю.

Я оказываюсь на пороге спальни Уэста, все еще сонная, и смотрю на него.

Он лежит комочком под детским пледом, темно-синим, с ракетами и планетами на нем. Однажды я спросила, не купил ли он его на распродаже, и он странно посмотрел на меня.

— Привез из дома, — сказал он, как будто мы все так делали. Как будто мы забирали пледы с наших детских кроватей и брали их с собой в колледж.

Все остальные, кого я знаю, стараются отделить детство от колледжа, чтобы доказать, что мы уже выросли и те годы остались далеко в прошлом. Но только не Уэст.

Но это не потому, что он все еще ребенок.

Интересно, может быть, это потому, что он никогда им не был?

Я не могу представить себе детство Уэста. Не могу представить себе ничего о его жизни вдали отсюда.

В комнате нет ничего особенного. Никаких украшений. Никаких рождественских огней. Никаких признаков того, что его любят или что он любит хоть что-то.

Это не располагает, но сегодня утро четверга. Девять часов, если верить дисплею его будильника. Я босиком, завернутая в синий флисовый плед с дивана, и чувствую, что меня пригласили.

Он пригласил меня.

Подхожу к его кровати и снимаю джинсы.

Откидываю одеяло и забираюсь к нему.

Я кладу свою руку поверх его, прижимаясь к его руке. Подтягиваю свои колени к его. Он без штанов, волосы на его ногах щекочут мои бедра, и я ненадолго задумываюсь, стоит ли мне это делать. Не рассердится ли он на меня за вольность.