Найди меня (СИ) - Черная Лана (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
— Я пришел, потому что мы победили, — он взял в ладони ее лицо и поцеловал. — Мы победили. Победили, — шептал он как заведенный. — Победили! — заорал он, подхватив Аню на руки и закружив по палате.
— Ты что? — перепугалась она. — Всю клинику разбудишь.
— Плевать. Мы победили, ты понимаешь?!
— Да, — робко ответила Аня. Он поставил ее на ноги, и она с удивлением увидела в его веселых глазах слезы.
Она обняла его за шею и шепнула в самое ухо:
— Не плачь, — и поцеловала.
И мир перевернулся. И дышать стало невозможно. Да что там дышать? Невозможно выжить, если сию же минуту не получить его целиком. Всего. С его безмятежной улыбкой, счастливыми слезами и бесшабашностью. Вновь ощутить себя его частью, его половинкой или Бог знает чем еще, но лишь бы быть с ним. Целовать его холодные от мороза губы. Прижиматься к его горячему как раскаленный песок телу и смотреть в его шальные от страсти почти черные глаза. И сходить с ума вместе с ним. Потому что только так и должно быть в их общем на двоих сумасшествии, именуемом любовь.
Вместо эпилога
Полгода спустя…
Илья опаздывал и страшно злился. Он должен быть в аэропорту через два часа, а все никак не мог завязать этот чертов галстук. Был соблазн плюнуть и переодеться в джинсы и майку, которые так любила Аня, но форма одежды сегодня имела значение.
— Твою мать! — процедил он, сорвав с шеи галстук. Он никогда не умел завязывать их, поэтому почти не носил. Разве что в армии. Но тогда все галстуки ему вязал Андрюха.
Илья тяжело вздохнул и присел на край кровати. В затылок кольнула боль раскаленной иголкой, да там и осталась, назойливо впиваясь в мозг. Так бывало всегда, когда Илья вспоминал о Дарханове. А он так и не нашел его убийцу. Илья потер ладонями лицо, взъерошил уложенные с гелем волосы и со злостью зашвырнул галстук. Подошел к окну, вытащил сигарету из пачки на подоконнике и закурил. На глаза попался цветок орхидеи, вызвав небывалый прилив нежности и любви. Эту орхидею Илья дарил Ане. Давно. Кажется, в прошлой жизни. Впрочем, в новой жизни, которая теперь у них на двоих, нет, на четверых, он тоже дарил ей орхидею. Илья выпустил клуб дыма и прислонился лбом к стеклу. А ведь это Андрюха познакомил его с Аней. Если бы не он…
Илья узнал об Ане, вернувшись из наряда. Андрюха сиял, как новая копейка, и все махал у Ильи перед носом каким-то письмом. А потом гордо заявил, что нашел Илье любовь всей жизни. Уже позже Дарханов признался, что совсем не ожидал, что из его затеи отвлечь друга от несчастной любви, выйдет что-то серьезное. Но вышло, да настолько серьезно, что Илья не мыслил своей жизни без Ани.
Столбик пепла упал на белоснежный подоконник, Илья проводил его взглядом и улыбнулся.
Он шел на свидание с загадочной Анной, писавшей ему такие умопомрачительные письма, и до дрожи в коленках боялся, что она не придет. Она пришла. Илья узнал ее сразу: хрупкую, в тоненькой курточке (и это в середине января-то!) с развевающимися на зимнем ветру золотистыми волосами и ледяными тоненькими пальчиками без перчаток. Что он только не делал, чтобы отогреть ее красные от холода ладошки! А она улыбалась смущенно и говорила, что ей не холодно. И это ее смущенное и упрямое «мне не холодно, я привыкла» доконало Илью на их первом же свидании. И он купил ей варежки, потратив почти все свои немногочисленные деньги. Смешные такие варежки, детские, то ли с зайцами, то ли с медведями, потому что купить что-то на Аню можно было разве что в «Детском мире», в остальном она тонула, как Илья утонул в ее сияющих глазах цвета неба.
У них было еще много подарков, которыми Илья задаривал Аню, дороже и красивее тех смешных варежек, но вот что странно — Илья не мог вспомнить ни один так ярко, как те варежки. Они остались для Ильи символом счастья. Как золотистые искорки на дне синих глаз его принцессы. Эти легкомысленные искорки будоражили его кровь и вспыхивали каждый раз, когда он ее целовал. И как же он ругал себя тогда, четырнадцать лет назад, что так долго тянул и не давал воли своим чувствам. Это ж надо — поцеловаться через полгода свиданий! Нет, конечно, Илья не мог удержаться, и целовал Аню украдкой в висок, когда она засыпала в его объятиях. Такое бывало, когда они загуливались допоздна (насколько позволяло время его нечастых увольнений, хотя последние он зарабатывал себе с завидным упрямством), и Аню смаривало в троллейбусе. И это было самое замечательное время: ощущать ее спокойное дыхание и едва уловимый запах моря ее рыжих волос совсем рядом, целовать ее тайком, чуть слышно, чтобы не почувствовала, не проснулась.
А потом…потом было хуже. Он провожал Аню до калитки и бежал две-три, четыре, как повезет, остановки. До изнеможения. Чтобы в казарме рухнуть на койку и вырубиться, ничего не слыша и не чувствуя. А потом просыпался среди ночи от острого желания обнять Аню, прижать к себе, вдохнуть аромат ее волос, ощутить на губах ее поцелуй, чуть солоноватый, как море, дикий, словно необузданный ветер. Ему хотелось тискать и мять ее и уже, наконец, получить ее. Всю целиком, без остатка. И никому никогда не отдавать. И их первая ночь не притупила его желаний, а наоборот, распалила, превратила в сокрушительную лавину, безудержную и опасную, как сама Аня. Она вообще была страстной всегда. Огненной. И каждый раз сжигала Илью, чтобы потом как ласковый прибой своей нежностью воскресить его, обращенного в пепел ее желанием. И ему нравилось сгорать вместе с Аней. И возрождаться вновь от ее тихого дыхания. Нравилось накручивать на палец ее пшеничную прядь, щекочущую ему грудь. Нравилось думать о ней: «Моя». И узнавать ее каждый раз с новой стороны. И в такие моменты его уверенность, что он знает все о своей принцессе, разбивалась вдребезги, как волны об острые скалы. Оказалось, Илья совсем не знал ту, что называла его своим Грэем.
Но одно не менялось никогда и вовек не изменится, Илья знал совершенно точно — Аня любит его. Всегда любила. Как никто и никогда. И через два часа он встретит ее в аэропорту, куда она прилетит из Германии вместе с Татой. Привезет сюда, в этот дом с видом на Финский залив. В дом, который Илья построил для нее. И здесь он исполнит ее мечту. Она будет в восторге — Илья не сомневался.
А потом они разгонят гостей, уложат детей спать и займутся любовью. И только когда у них появится передышка, Аня начнет приставать к нему, как ему удалось совершить чудо. А он лукаво улыбнется и не станет ей рассказывать, как он готовился. В Финляндию мотался, чтобы найти самый лучший, самый правильный корабль. Чтоб как в ее любимой сказке непременно под алыми парусами. Немецких докторов задабривал, чтоб раздобыть Анин паспорт, а потом кланялся в ножки родной тетке, работающей в ЗАГСе, чтоб та «реанимировала» их с Аней старое заявление и поженила без участия невесты. Она, конечно же, начнет его уговаривать, но он не станет ей ничего рассказывать, и все тут.
— Пап, — позвал его сын и потянул за руку. Илья взглянул на Максима. Высокий, черноволосый семилетний мальчишка в костюме юнги смотрел растерянно и даже немного хмуро. Илья подхватил его на руки и поднял высоко, словно пикирующий самолет, перехватил у самого пола и усадил себе на плечи. Максим хохотал.
— Ну что, корабль готов, юнга? — весело спросил Илья.
— Да, капитан! — отрапортовал сын, смеясь. — И команда на борту. И мама, — неуверенно добавил он.
— А за мамой мы сейчас поедем, — и Илья подхватил Максима, стягивая с плеч.
— Не надо никуда ехать. Я уже здесь, — произнесла Аня совсем близко.
Илья поставил Максима на пол. Сын тотчас подошел к Ане, присевшей ему навстречу, обнял ее за шею, что-то шепнул в ухо и, чмокнув в щеку, умчался на улицу.
— Вы когда прилетели? — спросил Илья, рассматривая Аню.
Она совсем не изменилась, его маленькая девочка. Даже месяцы сложных операций и изнурительной реабилитации не оставили на ней болезненного отпечатка и ни единого шрама на смуглом лице. Только волосы отрасли — золотыми кудрями струились по спине. На ней было длинное, до самых щиколоток, платье цвета неба, обтекающее ее изумительное тело, как вторая кожа. Закусив губу, она теребила золотую подвеску-подкову, которую Илья вернул ей в новогоднюю ночь. На тонком запястье тренькали браслеты в унисон трепыхающемуся в груди сердцу Ильи.
