Такая милая пара - Йеллин Линда (лучшие бесплатные книги txt) 📗
– И что же ты сделал?
– А ничего. Вернулся домой, и весь вечер проторчал у телевизора, – сухо ответил Майкл. – А цветы мама в воскресенье снесла в церковь.
– За тех дураков, которые любят нас по-настоящему, – произнесла я тост, размахивая над головой полупустой бутылкой. – Ой, я вся измазалась твоим дурацким соусом. Дай-ка мне какую-нибудь салфетку.
– У меня есть средство получше, – воскликнул Майкл, отнимая бутылку. Затем он осторожно обнял меня и поднял с постели.
...Никогда еще я не мылась вместе с мужчиной. Мы с Майклом по очереди намыливали друг друга... Я познавала все совершенство его волшебного тела. А потом Майкл покрыл меня пеной целиком.
– Обожаю душ, – довольный, он распирал мне спину махровым полотенцем. – Как-то раз во Вьетнаме мне не удалось помыться аж пятьдесят восемь дней кряду... И вот в одно прекрасное воскресенье обстрел неожиданно стих. Я тут же разделся, благо рядом блестело маленькое озерцо. Бросился в воду. И представь, не успел я намылиться, как гуки стали опять палить почем зря... Пришлось мне так, и нестись назад в окоп. Сидел как дурак и ждал, когда мыло засохнет, чтобы содрать его как пленку.
Ласковыми движениями он вытирал мне груди.
– Просто обожаю душ, – мечтательно повторил он несколько раз, – особенно с прекрасными обнаженными девушками.
Я стала выводить какие-то каракули на намыленной груди Майкла, а он наклонился и ласково прикоснулся губами к моему соску.
– Ты сохранила чудесную способность смотреть на мир глазами ребенка. К сожалению, я ее утратил.
Со всей возможной силой я обхватила его и прижалась к его мокрой груди.
– Наверное, ты устал, но я хочу еще...
Мне казалось, что за месяцы нашего общения мне удалось хорошо узнать его. Но, как это сейчас выяснилось, я сильно заблуждалась. Говорить такое бывшему моряку... Майкл разразился тирадой самых жутких ругательств, какие я когда-либо слышала. А потом приник губами к моему уху и жарко выдохнул такое... что я до сих пор желаю забыть. И не могу.
– Но это ужасно! И не просто ужасно, а невозможно физически!
– Конечно, конечно, – лукаво засмеялся Майкл и, подхватив меня на руки, потащил в спальню.
И мы опять занимались любовью, как это делали многие поколения людей до нас. Правда, я старалась не задевать его шрам.
– Когда я с тобой, мне кажется, что я растворяюсь в космосе, – шептал он потом, когда мы лежали обнявшись.
– Не отодвигайся, пожалуйста, – попросила я, прижимаясь губами к его шее. Я никак не могла наглядеться в его прекрасные глаза. – Может быть, займемся чем-нибудь еще? Давай поговорим. Как у тебя с религией, а? Интересно, верит ли в Бога сын учителя воскресной школы?
– Не верю, – признался Майкл. Казалось, он был удивлен этому вопросу. – До службы, до Вьетнама, я ходил в церковь. Но после – никогда.
– И почему так?
Майкл лежал на спине, уставившись в потолок. Размышляя, он пожал плечами. Прошло несколько секунд, прежде чем он ответил.
– Потому что я знаю, что Бога нет.
Я принялась ласково поглаживать его бедро.
– Здорово. Но я могу поклясться, что только я его видела.
Однако Майкл даже не улыбнулся. Я перевернулась на спину, положила голову на его руку. Так он был ближе. Ох, как быстро у него меняется настроение!
– Я видел столько зла, Фрэнни! И нечего тебе об этом слушать. А мне не стоит говорить.
—Ты уверен в этом?
Он повернулся и задумчиво поглядел на меня.
– Я не хочу говорить об этом. И даже думать не хочу. Это – не для твоих очаровательных ушек. Я хочу защитить тебя от зла.
Правда, я так и не поняла тогда, от чего он хочет меня защитить, от зла жизни или зла, таившегося в нем самом.
– Я хочу быть сильным с тобой.
Так трогательно было это слышать от этого огромного и мужественного человека. Это признание заставило меня почувствовать к нему еще большую нежность. Я с трепетом прикоснулась к его лицу.
– А ты общаешься со своими фронтовыми друзьями?
– Друзьями?
– Во всех фильмах у солдат есть фронтовые друзья...
– Нет. И давай об этом закончим.
– Ну, Майкл, – продолжала я, – неужели там, во Вьетнаме, у тебя не было друзей? Ну, тех, у кого ты мог, к примеру, занять мыла, или открывалку, или патронов? Ведь были, а?
– Только за один месяц у меня сменилось трое соседей по палатке. И все они были чудесные ребята.
– И вы даже не перезваниваетесь? – Казалось, никакие силы не могут заставить меня сменить тему разговора. – Неужели не тянет встретиться и вспомнить всякие военные истории?
– Фрэнни, они все погибли. – Майкл произнес это так медленно и с такой болью. Казалось, он сам придумывал незнакомые слова.
– Ой! Извини! Мне не стоило...
– Их всех убили. Одного за другим. После этого я остался в палатке один. Я думал, что приношу несчастье. – Голос Майкла предательски задрожал, но он нашел в себе силы и продолжил: – Был у нас парень. Здоровый такой, жизнерадостный... Кудрявый. Одним словом, типичный ирландец. Звали его сержант Фленнаган. Он завербовался во Вьетнам по второму сроку. И вот однажды утром ему миной оторвало обе кисти. Боже, как он истекал кровью! Все было залито. Мы накачивали его морфием, так чтобы он особо не мучился, просто отключался... А мы боялись, что он заснет и не проснется... Тормошили его. В общем, санитарный вертолет прилетел через полчаса после того, как он отдал концы. – Майкл вдруг с силой обнял меня. – Мы не думали, что это кончится так быстро. Но если бы вертолет успел, у него был бы шанс.
Я не знала, что ему сказать. Просто пыталась понять. Мне всегда казалось, что мужчины любят войну, потому что там они находят все, чего им не хватает в жизни. А потом вспоминают ее как лучшие годы своей жизни. – Это все голливудское дерьмо, Фрэнни. Эта вонючая пропаганда работает так, что многих действительно тянет на войну. А когда ты попадаешь туда, то все оказывается абсолютно не так, как ты это себе до этого представлял... Это обескураживает.
Если честно говорить, то я не могла представить себе Майкла обескураженным. Мне казалось, что он такой самоуверенный... Всегда все его мысли и поступки безошибочны. Было, похоже, что где-то внутри у него есть готовый ответ на любой вопрос.
– Я боюсь смерти, – неожиданно для себя призналась я, сжимаясь в комочек.
– Не стоит. Не бойся, Фрэнни. В ней нет ничего особенного и интересного. Я повидал на своем веку столько умирающих... Поверь, это все настолько само собой разумеющееся... И я перестал ей удивляться.
Он приподнялся и посмотрел мне в глаза.
– Хочу, чтобы ты ничего не боялась. – Он нежным движением откинул у меня со лба прядь волос. – Лучше бы мне никогда не бывать во Вьетнаме. С тех пор не могу найти себе места под солнцем. Эта страна не приемлет меня. А мне-то ведь многого и не нужно. Тихой семейной жизни... Детей, – добавил он после минутного колебания тихо и застенчиво. – И я хочу, очень хочу, чтобы ты любила меня...
И вновь мы окунулись в море страсти, но на этот раз он был неистов и яростен.
А потом мы ели рисовый суп с томатом и тостами. Что это было, обед или завтрак – сказать трудно, счет времени был потерян. Мы валялись в постели, и я тянула свой суп из пиалы, словно китайский чай.
Ночами, когда меня мучает бессонница, я стараюсь внушить себе, что Майкл, должно быть, прав и бояться смерти нечего. Вспоминаю всю эту его браваду, все то, что он сказал мне тогда, все, во что он верил... До сих пор в моей памяти встают все подробности этой нашей первой ночи.
Мне было тринадцать, когда однажды на почте я увидела фотографию своего отца. Но, увы, отнюдь не на почтовой марке.
За восемь месяцев до этого он перецеловал всех нас – своих троих детей. Сказав, что непременно скоро вернется, отправился в аэропорт. Он клялся, что спасается от тюрьмы. А вот мать моя утверждала, что он попросту задумал избавиться от нас. Время показало, что оба они были по-своему правы.
