Спорим, тебе понравится? (СИ) - Коэн Даша (книги онлайн читать бесплатно txt, fb2) 📗
И на фоне всего этого явного унылого зрелища, очки и извечно туго заплетённая коса смотрелись даже не пьяной вишенкой на засохшей пироженке, а волчьей ягодой на безвкусной галете.
И ладно бы невзрачность, да? П-ф-ф, подумаешь... Но ведь когда она выставлена перед неприкрытым вау, то её хочется просто небрежно смахнуть в сторону и отряхнуть руки.
А ведь так и было. Я попала в элитную гимназию, и ученики в ней били почти все как на подбор — богатые, богатые, ну и богатые ещё тоже. Кто-то больше, кто-то меньше, но суть дела не меняла. Сюда можно было не так-то просто попасть, ибо имел место строгий отбор и очень редко, когда педагогический совет делал ставку только на умственные способности учащегося.
Но я всё понимала. Здесь, в этом престижном учебном взведении негласно возвели привилегии и иерархию в абсолют. И если ты сразу не попал на высшую ступень этого закрытого общества, то всё — ты заочно проиграл.
А кому может быть интересен побеждённый? Вот именно!
Вы, должно быть, спросите, а как я вообще оказалась в этом логове умных и красивых? А я отвечу — стечение обстоятельств. Мы с мамой и бабушкой были вынуждены переехать с насиженного места — а тут, в этом городе на берегу Чёрного моря как раз и в срочном порядке искали квалифицированного педагога по литературе.
И вот я здесь. Уже третью неделю к ряду грызу гранит науки. А сейчас сижу в столовой и украдкой разглядываю популярных девчонок, которые смеясь и красуясь перед парнями, поправляли свои идеальные локоны, подкрашивали ресницы и пухлые губы, а ещё без стеснения расстёгивали четвёртую сверху пуговицу на белых блузках, без зазрения совести открывая вид на ложбинку своей груди. И это притом, что их форменные юбки уже были критически укорочены по самое «не балуйся».
Я тут же зарделась и смутилась, представляя себе, что могла бы точно так же оголиться в общественном месте только для того, чтобы понравиться какому-то там мальчику.
— Да ни в жизнь! — скривилась я и тут же подскочила на ноги, а затем почти сломя голову понеслась на выход из столовой, чтобы не видеть всего этого безобразия.
Да почти тут же охнула, когда сразу же за поворотом на полной скорости вписалась во что-то твёрдое и пахнущее горьким апельсином и бергамотом. Неуклюже, словно новорождённый оленёнок, шлёпнулась на задницу и поправила съехавшие набок очки. Сдунула со лба выбившуюся прядку, но не успела поднять глаза, как меня бесцеремонно ухватили под локоть, дёрнули вверх и отчитали, под всеобщие хохотки и язвительные фырканья.
— Что за кочка? — слышу я недовольный голос с едва уловимой хрипотцой, и мгновенно втягиваю голову в плечи.
Ну вот угораздило же!
Поспешно бормочу извинения и врубаю режим ожидания, молясь про себя, чтобы Ярослав Басов со своей свитой небожителей наконец-то ушёл и оставил меня в покое, забывая о моём существовании как это обычно и бывает.
И он делает это. Разворачивается и уверенной походкой двигается прочь, ни разу не обернувшись, моментально переключаясь на свои архиважные дела и проблемы.
А я только сейчас поняла, как назвал меня этот парень с глазами цвета тёмных каштанов и ростом под метр девяносто.
— Кочка, — повторила я, и внутри меня заныло слишком знакомое чувство разочарования к самой себе.
Я думала, что никогда его не испытаю вновь, но вот опять...
Глава 4 – Вешалка
Вероника
Октябрь...
В моём родном городе в октябре уже стояла по-настоящему осенняя погода. Ночью температура воздуха всё чаще опускалась ниже нуля градусов, а днём едва ли преодолевала отметку в плюс десять. С утра стояли туманы, а трава была побита белёсыми разводами инея. Без шапки и тёплого вязанного шарфа на улицу лучше было не выходить, а лёгкие ветровки планомерно сменялись на утеплённые парки.
Сейчас же у меня случился форменный разрыв шаблона. Потому что календарь разменял свой последний листок сентября, а на улице по-прежнему стояло безудержное лето.
— Вера! — я вздрогнула, когда мать вломилась в мою комнату без стука и вообще какого-либо предупреждения.
Я тут же сжалась и ссутулилась, пытаясь спрятать тело, упакованное в самое простое и максимально пуританское хлопковое бельё, от её зоркого взгляда. А затем и вовсе отвернулась, скорее натягивая на себя блузку.
— Доброе утро, мама, — через плечо быстро улыбнулась я родительнице и принялась планомерно застёгивать пуговицы.
— Так, ничего не поняла, а где майка?
— Мам, ну на улице сегодня обещают до двадцати пяти, — с мольбой уставилась я в её глаза, которые не сулили мне ничего хорошего.
— И что? Вера, не позорь меня! Это не повод светить бельём на потеху публике. Не доводи до греха. Каждый пубертатный мальчишка будет пялиться на тебя, — лицо матери пошло алыми пятнами, а я отвела глаза, не в силах ни терпеть этот прессинг, ни что-либо возразить ей.
— Да кому я нужна? — тихо выдала я чистую правду.
За целый месяц в новой школе мне уделили внимания не больше, чем кадкам с цветами, стоящими под лестницей. Да и что там говорить? Мне казалось, что львиная доля одноклассников даже не знают, как меня зовут. Или намеренно забывают эту ненужную для себя информацию, боясь захламить свои мозги. Со мной не здороваются и не зовут присоединиться к кому-то столику в столовой. Даже к аутам.
Я — невидимка.
Так что, кому какое дело, приду я на занятия с исподним или нет?
— Вот и славно! — поднимает мать указательный палец и поучительно им трясёт. — Будешь одеваться, как положено воспитанной, верующей в Бога девушке, и Ангел-Хранитель оградит тебя от соблазнов этого грешного мира. Это искушение! Разве ты не понимаешь?
Единственное, что я сейчас понимала было то, что мать словила «волну» и перешла на великий, могучий, церковный язык. И когда это случалось, нужно было быть готовой держать ответ за всё на свете. Потому что, что? Правильно, дети — Бог всё видит.
— Теперь понимаю, — закивала я, про себя, однако, не чувствуя никакого раскаяния за содеянное, ведь не голой же я в школу собралась, в самом-то деле. Но мать уже было не остановить.
— Чаще надо исповедоваться и причащаться, Вера, — выдала она совет на любую проблему, а затем безапелляционно шлифанула, — тогда и соблазны уйдут.
— Прости, — кивнула я и начала снимать с себя блузку, чтобы всё-таки сделать так, как велит мама.
— Бог простит! — привычно ответила она мне, и я глубоко вздохнула, уныло представляя то, как несладко мне придётся во всех этих ста одёжках под палящим октябрьским черноморским солнцем.
— А ты зачем приходила? — нахмурилась я, когда она развернулась с чётким намерением покинуть мою комнату.
— Завтрак стынет! — развела мать руками. — Голодную в школу не пущу! Шевелись скорей и за стол. И чтобы всё съела!
А я про себя застонала и возвела глаза к побелённому и чуть потрескавшемуся потолку.
— Еда, — изобразила я рвотный позыв, — ешь, ешь, ешь... а то вдруг похудеешь. Уф!
Вздохнула ещё раз глубоко и горестно, застёгивая последние пуговицы на блузке, подтянула гольфы и потопала на кухню, где меня уже дожидались полдюжины фаршированных блинчиков.
Блеск!
И всё это гастрономическое безобразие было по мою душу. А учитывая, что по причине своей близорукости я имела ограничение на посещение физкультуры, то дела мои шли, не сказать, чтобы шикарно.
Кстати, о птичках. Сегодня последним уроком как раз была она — физическая культура. А я её могла посещать, только будучи в специальной группе, предусматривающей, что учащемуся не нужно будет сдавать нормативы и тянуть тяжёлые нагрузки.
Вот только в гимназии такая группа не была предусмотрена, а потому я была у физрука на побегушках. Так случилось и сегодня. Занятия проводились потоковые, но с фильтрацией по половому признаку. В спортивном зале девочки играли в волейбол, а в бассейне у мальчиков была тренировка по плаванию.
