Это было жаркое, жаркое лето - Князев Алексей (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Раздумья Мышастого прервал негромкий сигнал селектора внутренней связи на его столе. Нажав кнопку, он вяло произнес:
— Слушаю, Танечка.
— Антон Алексеевич… — Бархатный голосок его секретарши Татьяны Смирновой внезапно вызвал у него прилив внизу живота без всякого созерцания ее телесных прелестей. Такого рода неожиданности он замечал за собой уже давно. На его внезапно пробуждающееся желание — а что самое важное, подкрепленное, как в данном случае, и возможностью — могло повлиять что-нибудь незначительное, какая-нибудь маленькая деталь, для кого-то другого никакой ценности не представляющая. Мышастому врезался в память давнишний эпизод, ярко характеризующий его нынешнее состояние в области проявления мужской потенции: в финской бане, уединившись с восемнадцатилетней блондинкой — идеальной, словно созданной своими родителями специально по его заказу — он, однако, никак не мог как следует возбудиться. Ни созерцая ее танцы, исполняемые девушкой в костюме Евы, ни наблюдая, как она делает ему миньет, пытаясь настроить забастовавшую неожиданно аппаратуру, и выполняя свои обязанности, кстати, весьма профессионально, не заученно-механически, а с огоньком, с настоящим комсомольским задором, присущим разве что лишь временам его молодости… Все было напрасно, на него не действовало абсолютно ничего. И когда он совсем было отчаялся, нехотя отпуская девушку и протягивая руку за рюмочкой коньяка, произошло долгоожидаемое, и как все чаще бывало с ним в последнее время, не столь легко доступное… Увидев какой-то необычный, предельно поразивший воображение изгиб уже нагнувшегося за одеждой молодого тела, какую-то неожиданную, появившуюся от этого движения кожную складочку, у него вдруг вскочил немалых размеров член — предмет его законной мужской гордости, — да сделал это так резко, словно пробка выскочила из бутылки… Годы, — так философски рассудил тогда хозяин ставшего с некоторых пор весьма строптивым работника. А впрочем, и не только годы — просто наступила уже некая пресыщенность, и хотя до всяческих там плеток и подобных штучек дело пока не доходило, все чаще для возбуждения требовался какой-то фактор новизны. А где ее было взять, эту самую новизну, при его-то опыте?..
— Вам звонит Романов. Будете с ним говорить?
Мышастый поморщился. Никакого желания общаться с Романовым у него сегодня не наблюдалось. Тот являлся каким-то дальним родственником еще более дальнего родственника знакомого подруги чьей-то там жены — примерно так можно было охарактеризовать степень близости его знакомства с этим человеком — то есть ровным счетом никаких дел между ними не было и быть не могло. Тот вообще являлся слишком незначительной фигурой, чтобы им заинтересовался Мышастый. Но он знал, зачем ему сейчас звонит Романов. У того возникли какие-то напряги с бригадой Бодрова и ему взорвали дверь универсама в рамках бандитской программы вдумчивой работы с клиентом. Романов запаниковал и через десятые руки выйдя на жену Мышастого, каким-то образом задобрив, получил с нее обещание уладить это дело. Кстати, антикварные серьги, которые он недавно случайно заметил на столике в спальне жены, по-видимому являлись как раз подарком Романова. Мышастый же, в свою очередь уступив бурному натиску жены, обещал ей закрыть это дело, поговорив с начавшим дуреть в последнее время Бодровым.
В принципе, ему ничего не стоило это сделать, с последним у них было отличное взаимопонимание, да и Романов стал бы в свою очередь вечным его должником и того можно было каким-нибудь образом выгодно использовать в дальнейшем — как знать, когда может понадобиться тот или иной человек… Мышастый решил, что уладит это дело, но только не сейчас.
Просто не хотелось ему в данный момент заниматься подобными вещами, да собственно и вообще никакими. Кстати, делу это пойдет только на пользу — пусть этот самый Романов пока понервничает. В дальнейшем, когда в нем возникнет нужда, парень будет значительно покладистей, в чем бы эта нужда не проявилась…
— Танечка, скажи, что я сам ему перезвоню. Когда — не уточнять. Просто пусть ждет. А ты, пожалуйста, зайди ко мне.
Через минуту в дверях кабинета Мышастого появилась стройная фигура улыбающейся Татьяны.
— Все хорошеешь? — нарочито ворчливо поинтересовался хозяин, прекрасно понимая, что его секретарша, проработав с ним вот уже два года, отлично научилась разбираться во всех оттенках голоса своего шефа, а соответственно — имеет ясное представление о цели его вызова. Так неожиданно ее бархатный голосок породил некую интересную цепочку, которая, как он надеялся, весьма скоро приведет его к состоянию, которое неминуемо развеет одолевавшую сегодня скуку.
— А что, Антон Алексеевич, я слышала, будто у вас со стола упала ручка? — Татьянины щечки очаровательно зарделись.
Хотя Мышастый и подозревал, что краску на лице Таня каким-то неведомым образом, подобно профессиональным актерам умела вызывать искусственно, эта небольшая деталь неизменно подхлестывала в нем нарастающее возбуждение. Он почувствовал, что желание окрепло, в паху запульсировало уже совсем отчетливо.
— Да Танечка, ты не ошиблась, — проворковал он на манер токующего глухаря, — ну и слух же у тебя, девочка.
«Падение ручки со стола» какое-то время являлась самой любимой его игрой. Повторяясь, она, конечно, несколько приелась, но по-прежнему продолжала доставлять нехитрые радости психофизической разгрузки. Как порой случается, игра эта зародилась совершенно случайно, неким экспромтом, и как предполагал Мышастый, явилась озарением, ниспосланным ему свыше.
Как-то раз, когда секретарша сидела напротив, записывая его инструкции в своей папке с кожаной обложкой, со стола упала авторучка и, как ему показалось по звуку, откатилась в сторону Татьяны. Тогда он, никогда не причислявший себя к хамам, в весьма вежливой форме попросил ее поднять ручку и передать ему. Татьяна отложила папку и опустившись на колени, полезла под массивный дубовый стол, подобно массивному же фаллосу являвшийся предметом законной гордости хозяина кабинета. Через некоторое время Мышастый, сочтя, что пауза несколько затянулась, с легким нетерпением, несущим уже оттенок раздражения, заглянул под стол поинтересоватья — неужели эту самую ручку необходимо так долго искать. Стоило ему это сделать, готовая вырваться нетерпеливая фраза застряла у него в горле. Он увидел свою секретаршу, обшаривающую ковролиновое покрытие пола в весьма неподобающей для деловой обстановки позе, при которой юбка ее элегантного костюма высоко задралась, обнажив стройные ноги на такую длину, что уже отчетливо виднелся ажурный край черных чулок, а далее виднелся ажурный же краешек черных же трусиков, явно произведенных какой-нибудь престижной фирмой.
После увиденного Мышастый действовал уже чисто по наитию. Зачарованно наблюдая за передвижениями девушки в замкнутом, ограниченном пространстве под пусть даже и немаленьким письменным столом, его руки уже сами собой лихорадочно расстегивали ширинку серых брюк, давая свободу рвущемуся наружу мужскому достоинству. С нетерпением дождавшись момента, когда Татьяна в бесплодных поисках ставшей уже, в общем-то, ненужной авторучки повернулась к нему лицом, Мышастый с неожиданным проворством поймал ее за розовые ушки и привлек личико к себе, бесцеремонно ткнув между расставленных в нетерпеливом ожидании ног…
Через несколько минут, побагровев, он уже хрипел что-то бессвязное, с восторгом ощущая нежные прикосновения к своей плоти ласково ее щекочущего женского язычка… Еще через некоторое, весьма непродолжительное время, так и не отпустив ни на мгновение крепко зажатых в руках ушек своей преданной секретарши, он уже бурно освобождался от неукротимо клокотавшей в нем энергии…
После этого, бессильно откинувшись на спинку кресла и чувствуя, что нить его деловых рассуждений безнадежно утеряна, но не испытывая по этому поводу никаких сожалений, он ленивым жестом отпустил уже выбравшуюся из-под стола также изрядно разгорячившуюся Татьяну и грузно приподнявшись, едва волоча налившиеся свинцом ноги, побрел к бару, вделанному в стену, чтобы принять незапланированную рюмку любимого коньяка. Уже наливая янтарного цвета жидкость, он внезапно обнаружил, что его руки трясутся в унисон дрожи в коленях и рассмеялся, только сейчас ясно осознав, до какой степени взвинтила его только что произошедшая сцена.
